И началась наша подготовка. Каждый готовился в своём режиме и по-своему. Скажу, что в целом тема боевых искусств была от меня далека. Можно сказать, что не было повода – драки обходили меня стороной, я просто не попадал по жизни в такие ситуации, где дело бы дошло до реальной драки. Ну, в школе там что-то было, но всё это было так – не в полной мере настоящее, хотя и с попаданием по лицу обоюдным, и т.п. Реальные жёсткие конфликтные ситуации либо не возникали, либо разрешались энергетически еще на предшествующей словесной стадии выяснения отношений. Единственный, пожалуй, эпизод, который был значимым для меня в этом контексте (для понимания самого себя) произошёл классе в восьмом, я тогда ходил в секцию академической гребли. Там был у нас в нашей группе устоявшийся коллектив, друзья, и т.п. И вот как-то я то ли заболел, то ли что, в общем, не ходил недели две. Возвращаюсь, а в нашей группе новый человек появился. Постарше нас, не кабан здоровый, но и не маленький, и вот из той породы людей, которые за счёт других живут и самоутверждаются, ведёт себя как "дед" в армии, гнобит всех за спиной тренеров, а все молчат. Куча пацанов, а все как будто парализованы чем-то. И опять же лично я с ним не пересекался в плане конфликта, он ко мне не лезет, я – молча смотрю на то, что он делает с другими. Но однажды как-то на вечерней тренировке на стадионе "Буревестник" что-то случилось (уж не помню что конкретно), когда мы на поле, разделившись на команды, в футбол гоняли. Что-то он сделал такое, что я не выдержал и, собственно говоря, сам полез в драку. Причём сделал опять же не мне, но что-то совсем уж "ни в какие ворота" (тренер при этом на другом конце поля был и ничего не видел). Поскольку драться я не умел, а он умел, то со стороны это выглядело смешно. Я махал руками, он стучал прицельно. В итоге мне по лицу попало больше и ощутимее до того, как подбежал тренер и нас разнял. Потом мы ещё на словах немного продолжили, но в итоге этого пацана удалили с поля, и больше он вообще не приходил на тренировки.
Ситуация в общем-то рядовая для пацанов всех времен. Но меня же тогда поразила такая вещь – полный паралич воли окружающих. Куча ребят, моих друзей, не могут объединиться и дать отпор, а среди них были ребята, которые умели драться лучше, чем я. Но вот никто не включился, ни когда наезжали на них самих, ни когда на их глазах стучали по мне. Более того, в этом кругу вокруг нас дерущихся, стоял мой лучший друг, с которым мы учились в одном классе, и "не разлей вода" были. Тупо стоял и смотрел, даже пошевелиться не мог, хотя даже вдвоём мы бы уже его сразу завалили. Я на него не обиделся тогда, как-то глубоко внутри понял, что произошло. А вот он потом долго себя корил, много лет, даже на старших курсах универа эта не закрытая для него тема пробивалась, когда он на всякие там разборки "за друзей" собирался.
В общем, тогда я понял, что далеко не во внешней силе и умении дело. А дело в силе духа. Хотя тогда я не знал толком, что это называется так. Но чётко это различие пережил-почувствовал. И победа, она ведь не в том, чтобы завалить и запинать человека, или убить всех "немцев". Она в чём-то другом совсем. Внешне мне в этой ситуации наваляли по морде, но внутренне я ведь не испугался, не было паралича воли и тела как у всех окружающих. Хотя тело из-за отсутствия опыта, конечно, не знало толком, что ему надлежит делать, и потому просто делало, что могло. Но внутренне потерпел поражение именно этот человек. Победу одержал мой дух, а его дух сломался. Он ушёл и больше никогда не приходил. Можно сказать, это было моё первое неосознанное знакомство с Перуном.
К тому же, чем больше я взрослел, читал всяких книжек, общался с людьми разными, тем больше замечал, что у меня отсутствует такая фундаментальная для человека вещь как страх смерти. Не в том смысле, что я по перилам моста через реку Томь ходить буду (знал таких товарищей) или ещё что-нибудь подобное делать. Это не отсутствие страха, это заигрывание, кокетство какое-то со смертью, да и непонимание жизни в придачу. А в том смысле, что именно СТРАХА нет. Я понимаю, вижу, переживаю, страдаю, когда умирают родные люди и просто люди, и т.п. Нет страха. Смерть – это ведь, по сути, такое очень мощное предельное состояние, мощный предел. И отсюда нет страха и перед пределом. Я могу не понимать что-то с ним (пределом) связанное, не уметь могу (как в случае вышеописанном с телом моим), не замечать, но я его не боюсь. Человек без страха, он не может потерпеть поражение, он может проиграть бой, схватку, чего-то не доделать, чего-то из-за глупости сделать не так, но в целом это не поражение. Это составляющие его личной победы. Вот и в случае с ритуальным боем Перуна не было страха. Был комплекс переживаний – "не подготовиться должным образом", "не суметь", "не заметить", "не продумать", "не успеть". Я не боялся поражения, боя не боялся. Я переживал за то, что не смогу выложиться на свои 100%, не смогу дать Перуну то, что должен, этим вот людям вокруг стоящим, ритуалу, Земле, Небу, вообще всему. Для меня вот это имеет определяющее значение – то, что я из-за самого себя не смогу сделать нужные для много кого вещи. А если я всё же не смог (было такое на Пути) – то это повод для работы с выявившимися острыми углами самого себя, а не повод для страхов перед тем, из-за чего "не смог".
На подготовку у меня было около месяца, и объём работы был очень большим, с учетом того, что эта сфера жизни была для меня новой. Времени и сил было не очень много, если не мало. Пять дней в неделю я с 9:00 до 18:00 работал, плюс 2 часа в день туда-обратно на дорогу. В выходные – на дачу. Работа была для меня нужная, но изматывающая, хотя именно благодаря ей я научился рассчитывать силы вплоть до последней капли – ни больше, ни меньше, ровно столько, сколько нужно для достижения результата. Выжить можно было только в том случае, если уровень самодисциплины совершит качественный скачок. Причём не просто выжить, а продвинуться по всем ключевым фронтам. Это здорово развивало стратегическое мышление и отношение к жизни. Здесь отступить, там надавить, в это вложиться, от того пока отказаться, здесь усугубить ситуацию, там подыграть, и т.п. Да, это как игра. Только жизнь. Это сталкинг на выживание. Иногда я чувствовал себя Сталиным своей жизни. Всё это обнажило некоторые пределы, сделало их для меня явными, я увидел их, осознал, а, значит, получил возможность с ними работать. Широта мышления, умение работать с приоритетами, умение выявлять их, "мышление-из-будущего", и т.п. Всё это оттачивалось и раскрывалось тогда. И не всегда понималось сразу.
Что у меня было на момент начала подготовки. Я выучил внешнюю форму 108-ки тайцзы Чень (Лаоцзя). Поэтому я крутил её в обеденный перерыв на работе и вечером дома или в лесу (Южная или Михайловская роща, если были силы туда дойти). Сейчас я, конечно, понимаю, что это было никакое не тай-цзы, но на тот момент было то, что было, поэтому я делал его. Может, важно было само устремление, сама вера в тай-цзы. Но и для тела всё же польза какая-то была, для духа, для концентрации. Как я умудрился в то время вообще выучить 108 форм – это отдельная песня. Это был почти подвиг на уровне силы устремления древних мастеров, раз в неделю подглядывающих в щелочку забора за старым Учителем и умудрявшихся из этого что-то извлекать. По сравнению с этим наши сегодняшние занятия зимой на поляне в -33 °С по 2 часа – это так, шалости детские. В общем, готовил себя с помощью Великого Предела. У меня была старая Виталина груша. И я бил грушу через день по вечерам. Как мог, минут по двадцать (на большее не хватало сил тогда, да и свободное время по минутам расписано). Чтобы понять, как бить – читал в интернете всякие методики, скачал учебный фильм и изучил его (простой, по самообороне, основные моменты там освещались). У меня был турник (купил и установил специально для подготовки) и гантели – это были мои инструменты для силовой подготовки. Инструментарий не хитрый и не богатый. Но что было, то было. И был ещё один самый главный инструмент – калебаса и работа с ней, которая велась параллельно для усвоения, впитывания и размещения по надлежащим полкам внутри моего существа полученного с помощью описанных инструментов. Не было выходных, не было праздников, каждая минута была пропитана работой, каждая полученная кроха тонкой силы, выделенная в результате алхимического действа подготовки, тщательно подбиралась и складировалась в закрома духа.
