Он назвал меня шлюхой. Я тоже себя так чувствовала. Мысленно же не давала ему ничего добровольно. Но это была неправда, не так ли?

— Вытащи ее оттуда, — приказал мужчина по имени Вэнс. Предположила, что этот приказ был отдан Ною.

— Лепесточек? — позвал меня тихий голос, не прошло и минуты.

Сердце ударилось о грудную клетку. Я много раз испытывала ужас, но такого — никогда. Взгляд метался по комнате и остановился на унитазе.

Тогда, все рассуждения о том, что сдам битву, чтобы выиграть войну, казались таким наивным ребячеством.

У меня не было шансов одержать победу, так почему бы не уйти с размахом?

— Лепесточек, открой дверь, — снова попытался Ной.

— Меня зовут не гребаный Лепесточек!

Подняла крышку бака с водой и обхватила пальцами ободок. Попятившись назад, забралась в самый дальний угол и сползла по стене.

Подтянув колени к груди, смотрела на дверь. Адреналин заставлял дрожать сжатые вокруг куска фарфора руки. Слишком много голосов начали бормотать одновременно, чтобы я могла понять, о чем они говорят.

Резко все замолчали. Через миллисекунду замок ударился о тусклый кафельный пол, а хлипкая деревянная дверь впечаталась в стену. Я вскочила на ноги, когда в комнату ворвался Хоук.

Он ринулся прямо на меня, слишком поздно обратив внимание на крышку от унитаза. Я замахнулась изо всех сил, попав ему по башке.

— Сукин сын!

Он схватился за голову и повалился набок.

Вэнс оказался прямо за ним, и мне не повезло во второй раз. С рычанием, вырывающимся из легких, замахнулась на него. Он увернулся, схватился за крышку и легко вырвал из рук после четырехсекундной борьбы.

Я не ожидала, что он ответит мне тем же. Когда крышка врезалась мне в лоб, боль заставила разум отключиться достаточно надолго, чтобы он схватил меня за ноги и выволок из ванной мое оцепеневшее от шока тело в ту же секунду, как только рухнула на пол.

Ной кричал, а кто-то другой орал в ответ. Что бы они ни говорили, меня это не интересовало.

В жалкой попытке вырваться от Вэнса, мне каким-то образом удалось ухватиться за дверную раму.

— Отпусти!

Я изо всех сил пыталась освободиться, отчаянно пиная его ногами.

— Ах, ты маленькая сучка, — прошипел оправившийся Хоук, врезав каблуком своего ботинка прямо туда, где цеплялись мои четыре пальца, заставив отпустить дверную раму.

Казалось, что боль исходила отовсюду. Что-то мокрое струилось по лицу, а левая рука пульсировала. Я чувствовала себя как роза, которую топчут на земле. Вэнс небрежно протащил меня остаток пути в спальню.

Подняв за талию, швырнули головой вперед на кровать, а Вэнс вдавил меня лицом в матрац.

Изо всех сил, всем сердцем и каждой унцией энергии я старалась не дать им уничтожить то, кем была.

В конечном итоге, именно это они и сделали. Каждый из них поучаствовал. Вэнс был первым, вогнав свой член в меня так же, как его сын менее двадцати минут назад.

Он был намного грубее. Хватка, которой вцепился в мои волосы, казалось, усиливалась с каждым толчком, обжигая кожу головы.

Хотелось бы мне сказать, что это я помешала ему получить удовольствие, но, откровенно говоря, по сути, не годилась ни для него, ни для его родственников.

Думала, хуже уже быть не может, но ошиблась. Вэнс поднял меня за горло, словно я всего лишь грязная тряпка. Он пристроился к моей девственной попке, а Рекс зашел спереди. Они проникли в меня после какого-то извращенного обратного отсчета, оба были жестоки и беспощадны. Кожа по краям ануса порвалась, кровь сочилась между ягодиц.

Казалось, будто раскаленный железный столб разрывает меня на две части. Кричала и умоляла их остановиться, задыхаясь от рыданий.

Тело хотело вывернуться наизнанку, но даже там была ужасная боль.

Не могу сказать, как долго они передавали меня по кругу, словно миску с чипсами на вечеринке, каждый из них брал столько, сколько желал.

В конце концов, именно Ной дал воду, от которой я потеряла сознание.

Вероятно, он думал, что дал мне некое подобие успокоения, но его помощь пришла после слишком большого количества раундов.

Все изменилось для меня в ту ночь. Трещины в душе стали слишком глубокими. Держаться было больше не за что.

Гримм

Я бросил последнее тело в яму и подал сигнал, чтобы подожгли.

Один из последователей прошел вперед и вылил керосин в глубокую, длинную канаву. Другой пошел за ним, небрежно бросая спичку, держа свою черную мантию с капюшоном подальше от мгновенно вспыхнувшего пламени.

Человек, которого я только что сбросил, моргнул и посмотрел на меня широко распахнутыми глазами. Он попытался поднять голову с переломанных ног, на которые частично приземлился, но сил не хватило.

Он не мог ничего сделать, лишь позволить огню медленно пожирать заживо, благодаря тому, что Кобра раздавил его гортань.

Оставив служителей, я вернулся в дом, топая сапогами по приветственному коврику, который сестра потребовала постелить. Последнее, что хотел услышать, это слова Кали о том, что я испачкал грязью ее безупречный паркет.

Благодаря открытой планировке мне было хорошо видно Ромеро, стоящего на кухне. Я взглянул на содержимое блендера, которое он переливал в стакан, пока шел к раковине.

— Молочный коктейль? — догадался я, поворачивая кран локтем.

— Всегда гребаные молочные коктейли. О, позволь мне поправить себя — постоянно ванильные, бл*ть, молочные коктейли.

Я ухмыльнулся про себя от удовольствия. С тех пор как Брайсон, личный охранник Кали, уехал охранять ферму Луки, Ромеро постоянно дежурил у нее.

— Она как гребаная медведица. Только и делает, что спит, ест и теребит мой член — именно в таком порядке. И я не жалуюсь ни на первое, ни на последнее, но она разговаривает со мной так, будто потеряла свой чертов рассудок.

Я покачал головой.

— Мог бы прожить всю жизнь, не слыша ничего о твоем члене. Это просто гормоны.

— Ну, к х*ям гормоны, — проворчал он в ответ, а затем молча протянул мне грязный блендер, направляясь к холодильнику.

Сполоснув его, загрузил в посудомоечную машину. Когда закончил, прислонился к гранитной столешнице и продолжил наблюдать за ним.

— И что это должно означать?

Сначала он меня проигнорировал, как обычно. Когда я продолжил пялиться, он положил упаковку из фольги с маленькими кусочками шоколада и уставился на меня такими чертовски темными глазами, что казалось, будто у него их нет.

— Это стакан. Внутри него ванильный коктейль из козьего молока. Поверх этого слоеное белое дерьмо, а сверху — дорогущий шоколад. Есть еще вопросы, Гримм?

— Не-а, — усмехнулся я. Еб*я его мозгов была одним из многих ярких моментов моего дня, — вторым после убийства нескольких ублюдков. — Просто хотел узнать, держит ли моя младшая сестренка твои яйца на ладошке.

— Знаешь, раз уж ты об этом упомянул, я буду глубоко погружен в сладкую, идеальную киску твоей младшей сестренки, как только она закончит с этим напитком, — он поднял стакан, и на его лице появилась самодовольная ухмылка, похожая на ту, что сейчас была стерта с моего. — Ты скоро уезжаешь? — спросил он, меняя тему разговора, когда подошел к шкафчику.

— Угу.

— Пойдем, скажешь Кали «пока», и я провожу тебя, — скорее потребовал, чем сказал он, схватив соломинку, прежде чем выйти из кухни.

Именно так все и происходило, и у меня не было с этим никаких проблем. Я охотно и лояльно выполнял поручения дьявола. Был одним из немногих его доверенных лиц.

Именно в дьяволе я нашел брата, который дал мне цель, дом и семью.

Постоял на кухне еще несколько секунд, готовясь попрощаться с сестрой, которую, как мне казалось, только недавно удалось вернуть. Я не был эмоциональным, а она в последнее время превратилась в гормональный тайфун. Хотя всегда была немного маниакальным ребенком, — не ее вина, но все это было на уровне защиты, так что выбраться отсюда на несколько дней было сродни мини-отпуску.