Желая, чтобы вернулись все чувства, в качестве проверки сжала оба кулака, отреагировав еще до того, как до меня дошло, что могу шевелиться.
— Отвали на хрен от меня, Ной!
Будучи полностью поглощенным высвобождением от удовольствия в своих крошечных шариках, он и не заметил, что я очнулась. На его лице отразилось искреннее недоумение, когда он рухнул на пол, оставляя после себя тошнотворную влагу между моих бедер.
— Я почти закончил, — выдохнул он, словно я доставила ему массу неудобств, уже хватаясь за шило, до которого не успевала дотянуться вовремя.
— Ты больной ублюдок!
Сомкнув ноги, села, готовясь изо всех сил отбиваться от него, если он вновь попытается наброситься на меня.
Не стала бы его провоцировать. Я усвоила урок еще в те пару раз, когда он шокировал меня ударами проклятого шила… того, которое появилось у него, когда пришлось отдирать меня от него. Первый раз, когда мы дрались, то были похожи на двух бойцов в ринге за чемпионский пояс. Его драгоценное самолюбие не слишком хорошо перенесло то поражение.
Тогда-то и появилось шило. Он ударил меня им исподтишка, потряс до чертиков и поставил на колени. Больше никогда не хотела оказаться на остром конце этой штуки.
Если бы оно попало мне в руки, я бы воткнула его прямо ему в задницу и поджарила бы изнутри.
— Лепесточек, не понимаю, почему ты отрицаешь то, что есть между нами.
— Ничего между нами нет, ты, больной, облезлый ублюдок, — я уставилась на него.
Он зажмурил глаза и вздохнул, крепче сжав рукоять. Можно подумать, что я бы научилась затыкаться, учитывая, что именно благодаря своему рту я оказалась в такой ситуации.
— Лепесток, — он снова вздохнул.
Я скривила губы от этого идиотского прозвища. Какого черта он вообще его выбрал?
Он что-то невнятно бормотал себе под нос и бесшумно поправлял нелепую белую мантию, которую всегда носил. Орден его отца был упразднен во многом благодаря ему, поэтому я поначалу не понимала, к чему он клонит, но, застряв с ним рядом так надолго, подслушала немало того, чего не должна была.
— Отрицание может длиться слишком долго. Ты же знаешь, что не покинешь меня, так что постарайся извлечь максимум из наших взаимоотношений.
Парень в ожидании уставился на меня, а я в ответ пялилась на него с чистейшим отвращением.
Я его ненавидела. Не только за то, что он сделал, но и за то, что сотворил с Кали, милой девушкой, которая должна была быть его сестрой, хотя оказалось, что это не так, но все же было чертовски мерзко.
Я не выносила его прикосновений. Терпеть не могла это ощущение беспомощности.
— Ты просто ничтожество. Проваливай из моей комнаты.
Машинально проведя рукой по своим коротким темным волосам, он нахмурился и покачал головой. Этот парень совершенно не походил на Ромеро, своего брата. А ведь они не могли быть настолько разными.
Один был крысой, загнанной в лабиринт и вынужденной выполнять чужие приказы, а другой — предводителем Дикарей. Ромеро был королем, тем самым дьяволом, о котором так много слышала, а Бесплодные пустоши — его персональным адом.
После недолгого отсутствия он снова пришел и заявил всем и каждому, кто его ранее испытывал, что вернулся вместе с моей новообретенной лучшей подругой, Кали.
Ной отчаянно жаждал власти, которой обладал Ромеро. Он хотел обожания и преданности, которую с готовностью дарили последователи его брата.
Парень бы никогда не обрел этого. Что за привычка у мужчин меряться размерами членов? Ной был сильным, но немощным рядом с Ромеро. Временами он был сообразительным; Ромеро же был в десятки раз умнее.
Ничто из перечисленного не остановило его претензии на трон брата, что само по себе делало его проклятым болваном.
И это не упоминая об армии, которая стояла между ним и осуществлением замысла, а еще, о других ключевых игроках, против которых ему придется сражаться. В прошлый раз, когда я указала на все это, он чуть не снес мне голову с плеч. Урок был усвоен.
— В течение последних трех недель я пытаюсь наладить отношения между нами. Просто не представляю, что еще нужно сделать
Он попятился к двери, держась ко мне лицом, чтобы я не успела наброситься на него сзади, выставив перед собой шило, будто щит.
— К утру четверга ты точно передумаешь.
Не успела я спросить, что он имел в виду, как дверь распахнулась и закрылась, а он уже оказался по другую сторону. Даже не знала, какой сегодня день.
Раздался щелчок одного замка, потом другого, и, наконец, заскрипела цепь.
Едва его шаги затихли, я соскочила с кровати, будто под моей задницей разожгли огонь, и направилась прямиком в ванную комнату с лимонным ароматизатором.
Она была совсем крошечной, с тусклым желтым кафельным полом, там были лишь туалет и раковина, однако все, что мне было необходимо, — это проточная вода и мыло.
Покрутив небольшой серебристый вентиль с буквой «Н», взяла тряпку из плетеной корзины, которую Ной разместил на бачке унитаза.
От потока воды поднимался пар. Я смочила ткань, преодолевая желание отдернуть руку, хотя она неудержимо дрожала от нервного напряжения и стала темно-розовой от кипятка. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди.
— Не обращай на это внимания, — прошептала я себе.
Сжала губы в твердую линию, чтобы заглушить истерику, готовую выплеснуться из горла. Слишком много раз уже приходилось плакать… безобразными, невыносимо громкими воплями.
Больше я не хотела дарить ему свои слезы. В любом случае, уже не могла; боль осталась, а колодец опустел.
Я никогда не показывала Ною, как серьезно его действия разрушали мою психику.
Его это возбуждало, а мне становилось все хуже. Еще не знаю, было ли небольшим спасением, когда парень изнасиловал меня, а проснувшись, я не почувствовала ничего, кроме спермы и боли, которую он оставил после себя, или же наоборот, недостатком, не ощущать все с самого начала.
В некоторые моменты я приходила в себя. Иногда — нет. Нередко он будил меня ради чистейшей забавы, — побороться, чтобы проникнуть в меня. Сейчас, когда мной пользовались так много раз, это уже не имело значения. Просто хотелось, чтобы все прекратилось.
Еще никогда не чувствовала себя в большей ловушке, чем сейчас, и порой, казалось, что заслужила подобное.
Ведь именно, чтобы ощутить вкус свободы, я так отчаянно убежала из дома.
Наблюдать за процессом вскрытия и расчленения моего дядюшки, ради того, чтобы семья каннибалов приготовила себе недельный ужин, — недостаточное наказание.
Однако, по городу вовсе не скучала… ни капельки.
Полагаю, теперь жизнь наказывала меня за компанию, которую я выбрала. Судьба была весьма подлой сукой.
Схватив мыло и воспользовавшись тряпкой, не обращая внимания на сильное жжение, принялась энергично оттирать между ног. В голове мелькнула мысль запихнуть мыло внутрь, чтобы очистить место, где он был.
Была чертовски благодарна, что парень не хотел моей беременности. Вынудил принять противозачаточное средство с единственной жидкостью, которую позволял употреблять… водой.
Всегда было рискованно, подмешает он туда что-то или нет, но либо риск беременности, при отказе от жидкости, либо принять ее, чтобы получить пилюли.
Упаковка, в которой они продавались, была хорошо мне знакома. Мама заставляла принимать точно такие же.
Насколько я знала, они были доступны лишь в Центуриоле. Чтобы раздобыть нечто подобное в Пустошах, требовались немалые деньги или солидные связи. Сам факт, что у Ноя они были, подсказал мне больше, чем парень рассчитывал.
Подобные вещи указывали на его тупость. Он болтал без умолку, не понимая, что я прекрасно слышала все, что происходит, когда не находилась под действием наркотиков. Неужели он не понимал, что я враг, а отнюдь не друг?
В результате, я собрала как можно больше информации, поскольку все еще теплилась надежда, что удастся выбраться из этой дыры. Конечно, если бы все зависело от Кали, она бы уже штурмовала здание, не беря пленных, но сейчас она была не в том положении, чтобы так поступать. Ведь она ждала малыша.
