— Ничего особенного, — пожала плечами, стараясь держаться непринужденно.

— Необязательно было пилить ему шею, малявка, — сказал Гримм. Выражение лица оставалось безучастным, но в глазах читалась гордость, заставившая меня улыбнуться. — Пойдем, очистим тебя, когда привал сделаем.

— А что, у меня на лице кровь? — подняла руки, дабы проверить.

— Нет, но если прикоснешься ими, то будет, — произнес он, хватая меня за левое запястье и направляя вперед.

— Я Катя, но можно Кэт, — сказала темноволосая девушка, вставая на нашем пути.

У нее было неанглийское произношение, и небольшая щель между передними зубами.

— Это Блю и Паркер, — жестом указала на своих спутников.

У девушки, Блю, действительно были синие волосы, и в какой-то иной жизни, она могла бы стать пин-ап (прим.: от англ. to pin up — прикалывать, то есть плакат, прикалываемый на стену — изображение красивой, часто полуобнаженной, девушки в определенном стиле) моделью, а у Паркера — блондинистые дреды и огромные черные серьги в ушных тоннелях.

Это было довольно странное объединение людей.

— У нас нет на это времени, — Гримм продолжил идти, вынуждая Катю посторониться.

— Никогда не смейте заявлять, что Дикари не оказывали помощь этому миру, — произнес Кобра, отсалютовав двумя пальцами и зашагав рядом со мной.

Мы миновали комнату с ужасной вонью, исходящей из-под двери. Я понимала, — кто бы или что бы ни находилось внутри — оно уже мертво, и у меня совершенно не возникало желания проверить, насколько хуже будет запах, когда не останется барьера.

Единственными людьми, до которых мне было хоть малейшее проклятое дело, находились или рядом, или в нескольких часах езды, в каком-то жилом массиве… в общем, чертовски жаль человека, вынужденного умереть в заброшенном гадюшнике.

Группка двигалась следом, не издавая ни звука. Кобра и Гримм, вероятно, не считали это угрозой, в противном случае, все люди были бы уже мертвы, и парни ни за что на свете не позволили бы идти позади нас.

— Ну и что с вами случилось, ребята? В смысле, что вы здесь делаете? — поинтересовалась я спустя минуту или две.

Вместе с Катей только что убила человека, поэтому, казалось, неправильным вообще ничего не сказать.

— Уроды с татуировками в виде змей заполонили весь город, — сказала Блю.

— Мы спокойно преодолевали путь, не обращая на них внимания. Они загнали нас в угол… мы удрали, а они вновь настигли. Нас раньше было семеро, — добавила Катя.

Казалось, девушка не беспокоилась о потерянных людях, что напомнило старую поговорку: безопасность в численности. Веном расправился с четырьмя из них лишь поэтому. Похоже, в Бесплодных пустошах это в порядке вещей. Выживают худшие. Мир, где люди поедали людей. Морали тут не было места. Не существовало закона. Единственное правило, соблюдение которого позволяло выжить — отсутствие любых правил.

В наступившем молчании между нашими двумя трио, идущими в одном направлении, воцарилась неловкость.

Они не казались внешне злодеями, поэтому я хотела оставить их с нами. Это были просто незнакомцы, стремившиеся выжить. А разве мы нет? До сих пор, мои оценочные характеристики еще не подводили.

Сначала ждала, что Гримм скажет им, что нужно идти в другом направлении… но этого не произошло.

Они с Коброй переглянулись, как всегда поступают в братских отношениях.

Солнышко почти зашло, оставив лишь слабый отблеск, прокладывающий нам путь к парковке.

Мы миновали тело, прижатое к стене длинным металлическим прутом… предположила, что это обломок старой больничной койки… воткнутый в нижнюю челюсть. Взгляд невидящих глаз следил, как проходили мимо него.

На лестнице валялось еще одно тело без видимых следов, но с головой, наклоненной под неестественным углом. Очевидно, что за это ответственен Гримм.

Он воистину соответствовал своей репутации. Смерть могла настичь стремительно, скоропостижно и внезапно. Именно таков Гримм.

Пристальный мужской взгляд был сконцентрирован на дороге впереди, и, будучи внешне совершенно спокойным, он, несомненно, мысленно, разрабатывал план массового уничтожения, которое нам предстояло осуществить. Изучая его профиль, чувствовала в груди знакомое тепло, которое возникало при одном лишь взгляде на этого красавчика.

Знаю, ему надлежало стать бесчувственным, безжалостным, жестоким человеком, но где-то там, в глубине души, скрывалось сердце. Гримм вновь и вновь демонстрировал мне это. Оно дьявольски мрачное, как и носитель, но это все же сердце. У меня возникло намерение полностью и всецело завладеть им. Понимала, что придется потрудиться. Можно даже сказать, что мы — двое незнакомцев, изголодавшихся по идентичным вещам: чувству любви, ощущению хоть на йоту меньше одиночества, познанию чего-то иного, нежели оцепенение.

Черт, а ведь, я даже не знала настоящего имени этого человека, но чувства к нему не могли не волновать.

Именно к этому все и свелось, поскольку казалось, что знала Гримма уже тысячу лет и лишь сейчас, вновь обрела… как родственное пламя. Он — мой, я — его, и весь этот ад — наш.

— Что? — спросил Гримм, покосившись на меня.

— Просто задумалась, — положив голову ему на плечо, спрятала очередную улыбку.

Кобра, явно почувствовав себя обделенным, подцепил своей рукой мою с другой стороны, когда мы двигались вдоль последнего коридора к лестнице на парковку.

Ну, кто бы мог подумать, что я вновь попаду в самую дерьмовую ситуацию, но буду смеяться и улыбаться, наблюдая, как трупы множатся с каждым часом? Прикончив двух человек, никогда не чувствовала себя сильнее. За это следовало благодарить моего Жнеца.

Появился и человек, которого уже считала его братом.

Чувствовала прилив адреналина. В конце концов, эта новая «я» — не так уж и плоха; казалось, она справилась со всем дерьмом.

Арлен

Меня немного удивило, что «харлей» Гримма оказался цел, как и стоящий рядом полноприводный «Болид Масл Кар» (прим.: это среднеразмерный, направленный на достижение максимальных скоростных характеристик автомобиль, оснащенный большим двигателем типа V8) с огромной металлической радиаторной решеткой.

Они располагались в дальнем углу парковочной секции «C» в идеальном состоянии.

— Движки привлекут их сюда, как мух на дерьмо, — заметил Кобра, облокотившись на капот своей машины.

— Насколько велика та группировка? Они похожи на Дикарей? — спросила я.

— Никто не способен превзойти то, что выстроил Ромеро, но даже десять человек — это десяток трупов, с которыми нужно повозиться. Рискну предположить, что их, по крайней мере, именно столько, поскольку малышка Блю, — парень прервался, указав на троицу, стоявшую в паре шагов поодаль и глядевшую с полным недоумением, — уже поведала, что змеи по всему городу. Они так отчаянно стремятся заполучить тебя, что вторглись на одну из наших территорий. Вряд ли нам удастся полюбовно договориться, — заявил Кобра.

— Переговоры — удел ссыкунов, — наконец-то, заговорил Гримм, ставя пустую канистру из-под бензина в багажник машины Кобры. — Я не веду никаких переговоров, а досрочно отправляю людей в могилу.

Подойдя ко мне сзади, снял рюкзак с моей спины и небрежно бросил на сиденье автомобиля, заменив на другой, который прикрепил к багажнику «харлея».

— Ну, нам ведь надо попасть в Плимут. Так что давайте отправимся в путь и поедем разными маршрутами. Это заставит их разделиться на два разных направления. Они не побеспокоят нас, когда покинем этот город.

— Веном — ничто иное, как группа юнцов, пытающихся играть в мужской лиге. Для них здесь — территория безопасности. Ромеро не станет устраивать кровавую баню, если учесть всех старых крабов, способных угодить под перекрестный огонь. Мы оба знаем, что за Ривермутом скрываются аколиты, готовящиеся расправиться с каждым, — объяснил Кобра.