Я направил луч света на его переломанное тело.

Верхняя половина туловища была выгнута назад до такой степени, что обнажившаяся часть черепа практически касалась задницы.

Впечатленный свист Кобры эхом прокатился по старой шахте. Он понимал, что мне было легче сразу убить, чем тянуть время. Однако скальпированный и искалеченный мужик, лежащий на крыше старого лифта, утверждал обратное.

— Проклятье, Гримми. Что за херню он ляпнул? Это как-то не в твоем стиле.

— У тебя есть собственный стиль? — спросила малявка, все еще с любопытством выглядывая через карниз.

— Бэт назвала ему мое имя, — произнес я.

— Моя сестра?

Малявка обернулась и скользнула взглядом между нами.

Почувствовав на третий раз, что ее неуклюжая попка вот-вот провалится прямо в шток, отстранил девочку подальше.

Кобра тоже отошел назад, скрестив руки и нахмурив брови.

— Сестра Арлен, — он указал на малявку, — сообщила одному из людей Вэнса твое имя? Зачем? Каким образом, бл*ть, она еще продолжает использовать эту свою разнузданную киску? — Он вновь уставился на малявку. — Кстати, я имею в виду, что это оскорбление. Твоя сестра… просто…

— Спермо-приемник, знаю. Но о чем вы говорите? Откуда она могла знать этих змеенышей, а тем более общаться с ними? Ромеро ведь держал ее взаперти.

Отступив назад, прислонился к стене, привлекая ее к себе.

— В свете последних событий, у меня появилась уверенность, что Бэт не держали под замком некоторое время. Аколит, присматривающий за ней, единственный, кому позволено входить и выходить из хранилища, где она, предположительно, должна была находиться. Взгляните, что случилось несколько месяцев назад… наши собственные гребаные осведомители крутились внутри. Задайтесь вопросом почему, а также, примите во внимание, что Бэт лишь случайно оказалась поблизости, когда та сумасшедшая сука, Тиффани, была на месте. Она спонтанно ускользнула, выбравшись из Королевства, а Ной сотрудничает с Ромеро по доброте душевной?

Никто, у кого имеется хотя бы четверть мозгов, не стал бы связываться с Дикарями. Однако теперь, в дело ввязались эти Веномские у*бки. Ной не управляет ими, следовательно, это указывает нам на человека, которого они считают таким же влиятельным, как и Ромеро. И создают весьма убедительную иллюзию.

Ждал, пока они сами догадаются; Кобре понадобилась лишь минута.

— Ну, бл*ть. Как думаешь, Ром знает?

— Знает ли он, что никогда не сможет доверять Ною? Да, никто, черт бы его подрал, не верит Ною. Понимает ли Ром, что Веном замешан? Нет, даже я и ты этого не знали, что означает — он на ДЛ.

Кобра запустил руки в волосы, делая глубокий вдох.

— Значит, тренер бьется в истерике, поскольку только что потерял своего КБ? — он говорил на кодовом языке, бросив едва заметный взгляд на малявку, и тем самым сказал все, что мне требовалось знать, не произнеся ни слова.

— Погодите-ка. Зачем моему отцу вести какие-то дела с Ноем или этими… змеенышами? Что такого они могли бы ему предложить? — спросила малявка.

В общем-то, она уловила суть того, что я сказал, но не самые существенные детали.

— Это длинная история. Расскажу по дороге.

— Пойду и поищу сигнал, чтобы позвонить Рому. Вы двое займитесь собственным дерьмом, — заявил Кобра, уже мчась по коридору. — Встретимся в старой часовне!

Малявка выжидающе пялилась на меня. Она надеялась получить ответы на все вопросы, которые, как я понимал, у нее были, а мне не хотелось, чтобы она знала хоть что-то из этого. Теперь-то ясно, почему Ром так много скрывал от моей сестры. Правда, ложь и тайны — все они были способны на разрушение в умелых руках.

Впрочем, я не был Ромеро, а малявка — не Кали. Мы являлись самими собой. В наших отношениях существовали лишь я и она. Девочка ничего не скрывала от меня, и я намеревался сделать то же самое. Игнорирование окружающей реальности не похоронит и не сотрет ее.

Напомнил себе, что за последние несколько часов она вышибла кое-кому мозги, наблюдала, как я выпотрошил кое-кого, и заставила меня кончить, как сраного юнца. Без предупреждения, протянул руку, схватив ее за горло.

Небольшой удивленный вздох — единственная эмоция, которую девочка продемонстрировала.

Вынудив пятиться, заставил встать прямо на краешек старой лифтовой шахты. Если бы уронил ее, она бы погибла или переломала большинство костей в своем маленьком хрупком тельце. Не ослабляя хватку, я ждал, что она заорет, а другой рукой пробрался непосредственно сквозь переднюю часть шортиков, слегка сдвигая девочку чуть-чуть дальше. Теперь задник ее ботинка оказался над выступом.

Ввел два пальца в тугую киску, она застонала. Не обращая внимания на то, каким твердым был член, какой ох*енно прекрасной она выглядела, начал медленно вводить и выводить их, ожидая.

Думал, что она потребует отпустить ее, заявит, что я больной психопат, закричит, разрыдается… подаст хоть малейший знак того, что все это — результат ментальной катастрофы. Конечно, все равно желал бы ее, но, вероятно, не до такой степени. Всякий раз, когда, бл*ть, смотрел на нее, то готов был упасть на колени и поклоняться, точно алтарю.

Девочка побуждала меня чувствовать, заботиться, смеяться, шутить.

Я дал обещания оберегать ее, сделать сильной, показать, как прекрасен ад. Она говорила, что я поддерживал ее. Даже если происходящее было неизбежно, все случилось гораздо быстрее, чем предполагал.

Она меня очеловечила, для некоторых людей в этом не было большой проблемы, но, когда ты прожил почти девятнадцать лет в состоянии дегуманизации, уничтожая каждую женщину, которую трахнул или нет, ради спортивного интереса, это действительно нервировало.

Выглядело все так, будто весь мой пофигизм разом вернулся в образе одной женщины.

Чья же это блестящая идея — вдохнуть в смерть зерно жизни? Неужели они не догадывались, что я с ней сотворю? Превращу в грешницу. Поступлю, как мой брат, возомнив себя королем. Нареку ее королевой всего самого темного и мертвого.

Насыщенный гребаный солнечный свет ее глаз — песнь сирены, способная прельстить самого решительного мужчину.

Хотелось трахать ее вновь и вновь, пока меж сочных бедер не хлынет алая река.

— Гримм.

Девушка шумно сглотнула, затопляя мои пальцы возбуждением своей киски, будто услышала последнюю мысль, возбуждаясь все сильнее, чем крепче становилась моя хватка.

Ведь мог бы покончить со всем этим прямо сейчас, отпустить ее, попытаться вернуться к прежнему существованию. Однако, не вышло. Оттащив ее от карниза, с силой прижал к стене, спустив шортики настолько, чтобы ввести член внутрь.

Неуклюже повозившись с верхней пуговицей на моих джинсах, она ухватилась за чудовищно твердый член и чертовски ловко ввела его в себя. Конечно, понимал, что ей очень больно от того, что произошло буквально двадцать минут назад, и что будет нелегко — стена с облупившейся краской и полураздвинутые ноги, дабы вместить мой размер. Вошел в нее до основания.

Яйца уже готовы были взорваться. Я обрел рай, и он находился в ее киске.

Сжавшись вокруг меня, она вцепилась в мои волосы и дернула. Борясь с желанием кончить, как последняя сучка, вы*бал ее, словно она просто шлюха.

Девушка застонала так громко, что вполне способна была пробудить скальпированного мужика, лежащего на крыше лифта, буквально в считанных футах от нас.

Запоздало сообразил, что она произносила мое имя. Как правило, ненавидел это дерьмо, но малявка не подразумевала ничего плохого. Это был стремительный, жесткий трах — толчок за толчком, вбивание яиц в ее киску, резко и сильно. Девочка кончила, когда укусил ее за шею и впечатал в стену, как и подобает маленькой, хорошенькой шлюшке, в которую она превращалась.

Я кончил с низким рыком, изливая в нее каждую каплю спермы. Задыхаясь, она прижималась ко мне.

— Проклятье, нам следовало сделать это уже давным-давно.

Она мне улыбнулась, а в груди защемило так сильно, что стало практически больно.