— Почему это так срочно?

— У меня нет на это времени. Развернись, или прикажу ему тебя вырубить.

Парень шагнул ближе, мгновенно отступив назад, когда я сделала то же самое.

Почему до сих пор не осознавала, что он меня боится? Витус поступал ровно также. В конечном счете, я ведь просто девчонка. На бледной коже блестели капельки пота, было любопытно, куда это он направлялся. Неужели я так много пропустила из того, что творилось вокруг?

Безмолвно выставив запястья вперед, пялилась на него безучастным взглядом. Если уж меня собирались связать, то предпочла бы, чтобы руки оказались спереди. Без дальнейших возражений он быстренько обмотал веревку, затянув так сильно, что у меня вырвался слабый всхлип, когда та впилась в кожу.

— По возвращении, развяжу тебя. Это всего лишь мера предосторожности.

Можно было бы упомянуть, что заперта в доме, где полным-полно мужиков… с моей стороны было не так уж много поводов для опасений, но сказать ему мне было совершенно нечего.

Парень резко повернулся и молча оставил одну с недоумением и беспокойством на лице.

Вернувшись на свое обычное место, рассматривала веревку, пытаясь выяснить, смогу ли выпутаться.

Все еще продолжала это делать, когда через вентиляционную трубу донесся первый хлопок. В отличие от предыдущего раза, уже знала, что это не крыса. По голосам снизу и торопливым шагам, решила, что просто мужики сцепились.

По ступеням кто-то поднялся, однако в комнату не вошел, и тут же, вновь, раздался звук. На сей раз он прозвучал гораздо ближе, а затем что-то, или кто-то свалился с лестницы.

Когда дверь распахнулась, то я даже не успела вскочить. Уставившись на массивную фигуру в капюшоне, подумалось, что либо окончательно спятила, либо еще не проснулась. Он лишь чуть-чуть подвинулся, отчего стал еще выше, и пристально уставился прямо в глаза.

Мне был знаком этот взгляд. Увидела бородку. Заметила перевернутый крест, к которому так всегда хотелось прикоснуться.

И даже вспомнился цитрусово-сладкий и пряно-древесный аромат, который принадлежал ему. На затылке волосы встали дыбом, когда мы просто уставились друг на друга.

Не могу объяснить, что именно произошло тогда, скажу лишь, что внезапно ощутила себя значительно живее, в сравнении с предыдущими днями. Однако до сих пор не понимала, что происходит. Предоставив Гримму открывать рот и объяснять, пропускала все подробности мимо ушей.

— Подъем, мать твою, надо уходить.

Он плавно скользнул ко мне, будто парил в воздухе, и достал из-под черного костюма то, что напоминало мини-косу. Лезвие этой чертовой штуковины достигало семи дюймов в длину. Неужели это кровь?

Инстинктивно подняла руки вверх, но это было скорее для защиты, нежели для того, чтобы он перерезал веревку, как и поступил. Она свалилась, приземлившись на пол, будто дохлая змея.

До меня не сразу дошло, что его рука обхватила мою и он тянет в коридор, пока не осознала, что ноги двигаются. Конечно же, Гримм не стал вдаваться в подробности того, что случится дальше, но он и не был особенно разговорчивым, в принципе. Тут явно без перемен.

В коридоре полосатые обои свисали ободранными клочьями, обнажая под собой плесневые серые стены. Создавалось впечатление, что перекошенный деревянный пол вот-вот проломится под нашим весом и отправит прямиком в подвал, где, как было известно, водились крысы. Когда в доме царила тишина, я слышала их в вентиляционных отдушинах.

Будучи на полпути вниз по лестнице, увидела тело. Не было сил жалеть его. Даже и не пыталась.

Поскольку обувь на ногах отсутствовала, постаралась обойти багровую лужу также, как и Гримм.

При звуке шагов, мужчина резко прижал меня к себе и достал блестящий черный пистолет.

Первоначального выстрела и попадания пули в лицо человека, видно не было, но крик боли напоминал чем-то звук, который издает кошка, если наступить ей на хвост.

В момент, когда мы вновь двинулись, заметила, что он зажимает рукой место, где должен был находиться правый глаз, а кровь хлещет сквозь пальцы, образуя некий водопадик. Врезавшись спиной прямо в стену, он испустил все тот же высокочастотный звук.

Но мне и его не было жаль. Он вполне заслужил это возмездие.

Нервы походили на электрические провода, готовые к короткому замыканию, словно в любое мгновение очнусь. Возможно, все это было лишь банальным сновидением, вызванным моим больным сознанием. Едва ли замечала, как сильно сжимаю руку Гримма, а когда осознала, то поняла, что стиснула еще крепче.

Он не мог меня отпустить. Должен был забрать с собой.

Плевать, какая у него репутация; он — куда лучшая альтернатива, нежели остаться с кем-то из этих мужиков.

Состояние первого этажа дома было столь же плачевным, как и второго, если не хуже. Не понятно, почему Ной вообще остановился в подобном месте. Парень привык к гораздо большей роскоши, чем я; он поистине избалованная скотина.

Миновав кухню, мы вошли в холл с резким неприятным запахом, который не удалось распознать. Преодолев два дверных проема, увидела мертвого человека на унитазе и еще одного с перерезанной глоткой. Скажу, что солгала бы, если не впечатлялась тем, насколько оперативно Гримм все провернул.

Он провел меня вниз через два лестничных пролета и прямо в боковую дверь. Тьма поджидала нас, а еще немногочисленные птички, с которыми успела подружиться.

Гримм оглянулся назад и, без предупреждения, развернувшись, подхватил меня, словно тряпичную куклу, и бросился прочь.

— Что ты делаешь? — спросила, прижимаясь ближе, когда он практически перешел на бег.

— Нет обуви, — ответил он, похоже, отлично понимая, куда идет.

Вскоре, мы добрались до покосившегося гаража, держащегося на одном честном слове. Усадив меня, он сразу же вошел внутрь, так и не объяснив толком, что же происходит.

А когда он появился снова, то из-за угла сооружения показался черный байк, сделанный на заказ. О том, что это «Харлей», догадалась лишь благодаря надписи на передней темной панели. Покрышки были большими, а патрубки блестели; в иной ситуации, возможно, захлебнулась бы слюной. Гримму очень даже подобало иметь такую штуковину.

— Надень это, — грубо приказал мужчина, протягивая большой черный балахон, который, как заметила, был на нем всего лишь секунду назад.

Мельком взглянув на него, увидела, что он сосредоточенно разглядывает все, что находилось ниже уровня шеи.

Мерзкое ощущение, которое постоянно возникало во мне, только усилилось.

Наверняка он прекрасно знал, что происходило в той комнате. Заставило ли это его думать обо мне еще хуже? Больше ни секунды не в силах смотреть на него, выхватила одеяние и натянула через голову. Длинное, закрывающее все, доходящее почти до колен. Источающее знакомый аромат. Оставив волосы убранными внутрь, натянула капюшон, зная, что придется сесть на мотоцикл.

— Давай, — сказал Гримм, закидывая ногу через сиденье.

Переместившись так, чтобы оказаться у него за спиной, попыталась скопировать, без посторонней помощи, его безупречно исполненное движение, но в итоге все-таки вцепилась ему в плечо.

— Полегче, — предупредил он.

Постаравшись вновь, приподняла халат и балахон, сумев устроиться позади него, при следующей попытке.

— Крепче держись, — приказал он через плечо, заводя двигатель.

Сделала, как было велено, обхватив его руками за пояс, вжалась грудью ему в спину и прислонилась лицом, когда мужчина дал по газам и выехал на дорогу.

Через три дома, во дворе находились двое ребятишек и, похоже, их бабушка.

Зажженный придомовой фонарик, привлекающий насекомых, осветил то, чем они занимались. Люди отвлеклись от закапывания того, кого хоронили, чтобы поглазеть, как мы проезжаем мимо. Из земли торчал маленький деревянный крест, на котором красными буквами было написано слово «МАМА».

Как только Гримм резко повернул за угол, девчушка постарше подняла пухленькую ручонку и помахала мне, улыбаясь, невзирая на то, что прямо перед ней лежала смерть.