— Глупыш, перестань отвлекать меня, — нарочито строго сказала она, упираясь руками ему в грудь. — Обед будет испорчен, если я позволю тебе и дальше искушать меня.
— Я могу и пропустить ужин, — прорычал Брайс, снова потянувшись к Бронвин, но она счастливо захихикала и отскочила подальше.
— Но я не могу, — рассмеялась она. — Я умираю с голоду. Почему бы тебе не пойти и не смыть с себя дневную грязь, пока я здесь все закончу?
— Боже, ты говоришь так, будто я работаю на стройке, — он улыбнулся, указывая на свой безукоризненный серый костюм.
— Хм, мне бы этого хотелось, — пробормотала Бронвин, критически оглядывая его с головы до ног. — Физическая работа, конечно, помогла бы тебе бороться с дряблыми мышцами и ожирением.
Брайс притворился, что оскорблен до глубины души, и Бронвин снова рассмеялась и нежно поцеловала в губы.
— Я так люблю тебя.
Брайс улыбнулся. Ему нравилось, когда она говорила ему эти слова, и он чувствовал в ответ такую всепоглощающую нежность, что едва ли не падал на колени. Он убрал шелковистые каштановые волосы с ее лба и поцеловал.
— Моя Бронвин, — прошептал он и поцеловал со всей страстью.
Когда поцелуй закончился, он уже изнывал от желания, а Бронвин выглядела немного ошеломленной.
— Заканчивай ужин, женщина, иначе я начну с десерта, — прорычал он, поигрывая бровями и красноречиво пялясь на ее грудь.
На Бронвин не было бюстгальтера — она почти никогда не носила их дома, — и он видел, как соски натягивают мягкую ткань футболки. Ему стало жарко, словно в преисподней, и пришлось заставить себя отодвинуться от Бронвин.
После двух лет брака его желание обладать ею не исчезало и не уменьшалось, он постоянно удивлялся этому.
Когда Брайс, поспешно приняв душ, вошел в оранжерею, Бронвин уже устроила пикник возле стеклянной стены с видом на океан.
Сегодня его жена была красива как никогда, и снова его сердце сжалось от острого чувства нежности. Она сидела на одеяле, расстеленном на полу, и он опустился рядом. Брайс потянулся за бутылкой красного вина, которую она поставила рядом, и нахмурился, заметив только один бокал.
— Ты не выпьешь вина? — спросил он.
Бронвин покачала головой. Брайс поймал ее взгляд и нахмурился. Обычно он легко читал ее мысли, но сегодня ее глаза были загадкой, и это его немного тревожило.
— Сегодня я пью только воду.
— Ты все еще беспокоишься о своей реакции на тот бокал вина на вечеринке у Пьера на прошлой неделе? — обеспокоенно спросил он, имея в виду ее головокружение и тошноту.
Он объяснил это переутомлением и некачественным напитком.
Бронвин загадочно улыбнулась, теребя пальцами край одеяла.
Брайс пытался разобраться в ее странном поведении, наливая себе бокал.
— Итак, расскажи мне новость, которая тебя так взволновала, — попросил он, имея в виду ее сегодняшний неожиданный телефонный звонок в офис.
— Только после того, как мы поедим, — тихо ответила Бронвин.
Брайс перевел взгляд на импровизированный стол, уставленный восхитительным блюдами: цельнозерновой хлеб, сыр фета и черные оливки в качестве закуски, а также свежие овощи и долмадес с хумусом, начиненные баклажаны под соусом «цацики», и фалафели в пите.
Бронвин поднесла оливку к его губам, и он раскрыл рот, захватив кончики ее пальцев, принимая еду. Она отплатила ему тем же, и остаток ужина они провели в том же духе, смеясь и бормоча интимные слова, пока кормили друг друга. К концу ужина Бронвин прислонилась спиной к его груди, и они молча смотрели, как солнце опускается в океан, превращая горизонт в живописную палитру красного, оранжевого, малинового и алого.
Брайс обнимал рукой ее плечи и грудь, а Бронвин гладила его пальцы. Он наслаждался их близостью, и уже не в первый раз задаваясь вопросом, как, черт возьми, ему так повезло? Он чувствовал себя совершенно умиротворенным. Он и Бронвин принадлежали друг другу. Они были как две половинки одного целого. Видит Бог, он никогда не верил, что такая банальная мысль когда-нибудь придет ему в голову, но так оно и было: Бронвин была его второй половинкой, и он мог представить, что проведет всю свою жизнь только с ней рядом. Они были идеальной парой.
Брайс закрыл глаза, глядя на закат, и крепче обнял жену.
Бронвин поднесла его руку к губам и поцеловала в ладонь.
— Брайс, — тихо прошептала она, и он хмыкнул, давая понять, что слушает. — Я беременна.
Паника, страх, ужас.
Брайс сам не понял, как оказался на ногах, и теперь смотрел на Бронвин сверху вниз.
— Как это ты беременна? А как же учеба? Мы же хотели подождать, помнишь? Ты же пошутила, верно?
Бронвин выглядела такой растерянной и обиженной, что он почти бросился к ней, чтобы обнять и утешить. Но потом слова: «я беременна» эхом отозвались в его голове, и он разозлился.
«Как она могла так с ним поступить?»
Ощущение предательства оставило во рту едкий привкус.
— Это и правда случилось раньше, чем мы хотели, — тихо сказала она, стараясь сохранить ровный тон. — Но такова реальность и ее не изменить. У нас будет ребенок… Ребенок, Брайс. Разве это не замечательно?
— Поверить не могу, что ты это сделала. Что опустилась до такого, — с горечью сказал он. — Разве мы не вместе должны были решать? Я не готов, Бронвин. Я не хочу детей, черт побери!
— Но это же наш ребенок. Мы вместе его зачали…
Брайс слышал боль и разочарование в ее голосе, но не мог позволить себе сочувствие. Не мог позволить Бронвин увидеть, что за гневом он прячет боль и смятение. Не мог позволить ей думать, что то, что она сделала, было правильно. Черт побери, это ведь и его жизнь тоже!
— Ты имеешь в виду, что зачала его без моего согласия? — Он едва мог смотреть на Бронвин. Он не хотел видеть ее слез — он не выносил, когда она плакала.
— Я не понимаю, что с тобой! — воскликнула Бронвин. — Я не планировала беременеть, это вышло случайно. Таблетки подвели. Я спросила у врача, и он ответил, что такое могло случится из-за желудочного вируса. Помнишь три месяца назад я заболела, как раз накануне вашей корпоративной вечеринки?
Он вышел из оранжереи и спустился по лестнице в их ванную комнату, а Бронвин побежала за ним, все еще пытаясь рассказать ему о желудочном гриппе, который у нее был три месяца назад.
«Как, черт возьми, она могла ожидать, что я вспомню о каком-то там вирусе?» — негодовал он, все больше распаляясь и игнорируя расплывчатые воспоминания о том, как ухаживал за Бронвин, когда ей нездоровилось
Брайс открыл аптечку и вытащил противозачаточные таблетки.
— Что ты делаешь?
Испуганно спросила Бронвин, пока он пересчитывал таблетки в упаковке.
Таблеток оказалось ровно столько сколько должно быть, но это не успокоило Брайса. Он уже потерял контроль над своими эмоциями.
— Неужели ты каждый вечер смывала таблетки в раковину? — спросил он и тут же возненавидел себя за этот вопрос.
— Ты знаешь, что я бы такого не сделала, — защищалась Бронвин.
— Знаю? Правда? Очевидно, я не знаю тебя так хорошо, как думал.
— Конечно, ты хорошо знаешь меня, Брайс.
Она положила руку на его предплечье, и его кожа воспламенилась от прикосновения. Он убрал ее руку и отвернулся.
Ему нужно было время все обдумать, но он не мог этого сделать, пока Бронвин стояла рядом и плакала по его вине. Вместо того, чтобы разобраться со своими мыслями и чувствами, ему хотелось обнять ее и успокоить.
— Убирайся отсюда, — резко прошептал он, желая, чтобы она вышла из ванной.
— Что?
— Убирайся! — прорычал Брайс, собирался с силами и повернулся. Он едва удержался, когда увидел мокрые дорожки слез на ее щеках. — Сейчас же!
Бронвин тихо вскрикнула и выскочила из ванной, убегая так быстро, как будто за ней гнались.
Брайс, наконец, дал выход своим чувствам. Осев на пол, он обхватил голову руками и затрясся в беззвучных рыданиях. Он пытался представить, какова будет его жизнь теперь, когда он скоро станет отцом.
