Мне хочется забиться в угол, чтоб укрыться от воспоминаний, которые триггернулись этим зрительным образом. Даже обложка все так же пахнет сигаретным дымом.

─ Ты мне нравишься гораздо больше, чем Светка, ─ выдает Лариса, сочно затянувшись, и я вздрагиваю ─ так это странно прозвучало на контрасте с ее милой улыбкой. ─ В тебе есть стержень.

Во мне был стержень. Благодаря ему я стала монстром, и стержень пришлось сломать. Я теперь пустая, просто привыкла подавать себя так, словно меня и вправду не согнуть. И только Марк знает, какая я слабая; видит, как я трясусь по ночам, не в силах отличить кошмарные сны от новой яви.

─ Я думала, что вы с ней хорошо ладили, ─ пожимаю я плечами, внезапно поняв, что почти все, что я знаю о Марке, скорее можно отнести к моим же догадкам, чем к реальным фактам.

─ Это Марк тебе сказал, да? ─ усмехается она и опять присасывается к сигарете, огонек которой горит ярче гирлянд. ─ Он у нас еще тот любитель сглаживать острые углы. Светка бегала за братом, как собака, но он выбрал ее сестру…Знаешь их историю, да?

Киваю, вспомнив об утонувшей девушке, отголоски которой Марк видит во мне. Он всего однажды сказал, что я немного ее напоминаю, но мне уже этого не забыть. Меня бы это обидело до кровавой раны в душе, если бы наше знакомство не началось с того, что я увидела в Марке кого-то другого.

─ Так вот, Маркуша, может, и другого мнения придерживается, но, как по мне, она просто воспользовалась его состоянием. Подкатила, когда брат был не в форме, и вот они уже женаты. Для нас это стало большой неожиданностью, ─ фыркает, сразу потеряв всю миловидность, и презрительно добавляет: ─ Мезальянс какой-то.

Узнаю в ней себя прежнюю и вздрагиваю от отвращения. Как я могла быть такой высокомерной снобкой?

─ Она, вроде, хорошая.

─ Обычная! ─ усмехается Лариса. ─ Но Марку нужна другая девушка…яркая, умная…такая как ты!

─ Спасибо,─ бросаю я, чувствуя, что этот разговор становится физически некомфортным.

Уровень нервозности делает бешеный рывок каждый раз, когда мой взгляд вновь примагничивается к злосчастной книге, которая лежит рядом с ней на сиденье качелей.

─ Что ты все смотришь на эту книгу? ─ недоумевает Лариса, проследив траекторию моего безумного взгляда.

─ Интересный сюжет, ─ выдавливаю я, еле сдерживая слезы, ─ но концовка грустная.

─ Печально, конечно! ─ Перекладывает книгу на колени. ─ Но все так театрально! Так надуманно! Ведь человека похитить не так просто. Как думаешь?

Похитить человека не так сложно, как кажется. Самое сложное и страшное начинается уже после похищения и заканчивается точно как в выдуманном сюжете. Воспоминания о содеянном накатывают лавиной, и я пытаюсь вновь заблокировать их в памяти. Молитв не знаю и мысленно перебираю пары черепных нервов. Иногда, чтоб загнать оживающих фантомов прошлого поглубже в каталоги памяти, я воссоздавала в голове целый учебник анатомии.

Мы обсуждаем книгу, но у меня такое чувство, будто Лариса все обо мне знает и пытается надавить на болевые точки. Вот только ей все эти игры без надобности, а это значит, что у меня опять начинается маниакальный бред.

─ Все хорошо? ─ спрашивает она, с тревогой вглядываясь в мое лицо.

Я зажимаю пальцем жилку, которая дергается на щеке, выдавая во мне сумасшедшую.

─ Да, просто устала с дороги.

─ Ой, прости. Ваша с Мариком комната на втором этаже. Серая дверь, сложно пропустить. Тебя проводить? ─ В ее голосе столько жалости, что хочется сбежать.

─ Нет, я сама найду!

─ Эй! ─ окрикивает она, когда я уже открыла дверь и готова за ней скрыться.

─ Что? ─ оборачиваюсь я.

─ Не рассказывай бабушке, что я курю. Пусть это будет нашим секретом!

─ Не расскажу! ─ вымученно улыбаюсь я.

Я возвращаюсь в теплый дом, скидываю у лестницы кроссовки и тихо поднимаюсь по полированным ступенькам, по которым скользят мокрые носки.

Второй этаж выглядит как длинный узкий коридор с шестью дверями ─ по три с каждой стороны. Вижу серую дверь и пробираюсь к ней, стараясь не шуметь. Будет неловко разбудить его бабушку, которая, должно быть, уже спит.

Застываю у приоткрытой деревянной двери; из щели льется яркий свет, прорезающий в полумраке четкую полосу, и звучит зычный голос папы Марика. Уже намереваюсь проскользнуть мимо, но меня прибивает к месту странной репликой:

─ Ты рассказал ей?

─ Нет, еще успеется! ─ Куда делись спокойные и такие привычные интонации? Впервые слышу, как голос Марка подрагивает то ли от злости, то ли от раздражения.

─ Нехорошо как-то начинать новые отношения с недоговорок.

─ Я просто не хочу портить всем праздники! Поверь мне, с этим нет спешки.

─ Если ты так ее любишь, то надо рассказать.

─ Хватит уже! ─ огрызается Марк. ─ Всему свое время. Это все равно ни на что не повлияет.

На носочках прокрадываюсь к серой двери, тихо открываю ее и скрываюсь внутри комнаты. Сердце так бешено бьется, что грозит разбить ребра и кровавым куском плоти шмякнуться к моим же ногам. Сползаю на пол и пальцами покрепче обхватываю пульсирующую черепушку.

─ Быть всего этого не может! ─ бормочу я, еле удерживая себя, чтоб не разбить затылок о дверную ручку.

Я уже давно не принимаю таблетки и мне казалось, что совсем не галлюцинирую. Но это не так. Я слышу и вижу то, чего быть не должно. Знаете, как отличить игры разума от того, что существует в реальности? Галлюцинации всегда чужеродны; они выбиваются из общей картины, если внимательно присмотреться. Я точно знаю, что здесь не должно быть странных разговоров и той книги. Наверное, там на веранде лежит обычный любовный роман, и Марк говорил с отцом о футболе или чем-то типа того, а мой больной разум опять навел этот морок, который искривляет пространство.

Вскакиваю на ноги и кидаюсь к своей сумке, которая лежит тут же на чемодане. Я очень зря послушала Марка и слезла со своих «волшебных» таблеток. Ведь только они позволяют мне увидеть мир таким, каков он на самом деле. Сейчас я все исправлю. Одна пилюля и искажения уйдут!

Трясущейся рукой шарю внутри сумки и с каждой минутой все больше мертвею от ужаса ─ не могу найти резервную таблетницу. Высыпаю содержимое сумки на кровать и руками расшвыриваю всякую мелочь по всей поверхности ─ ничего. Вновь обшариваю совершенно пустую сумку, ломая то, что еще осталось от ногтей. Отчаяние заволакивает меня болезненным оранжевым мороком.

─ Что ты ищешь? ─ Раздается за спиной голос Марка, и я подскакиваю от неожиданности как мячик.

Все это выглядит как сцена из триллера или фильма ужасов, с той лишь разницей, что маньяк в этой истории это я.

─ Таблетки, ─ отвечаю я, резко развернувшись.

─ От галлюцинаций? ─ уточняет он, подойдя ко мне вплотную.

Мы так близко, что почти касаемся кончиками носов, но я не решаюсь коснуться Марка. Внутри так муторно, что вновь хочется себя наказать ─ отлучить себя от него, такого близкого и настоящего, что я кожей чувствую волну тепла, которая направлена только на меня.

─ Да! ─ киваю я, ища спасения в его взгляде, который все так же ласкает и подбадривает.

─ Я их забрал, ─ отвечает как ни в чем не бывало, словно то была пара носков, а не единственный гарант моей нормальности.

У меня пол уходит из-под ног. Почему он роется в моих вещах? Зачем забрал единственное, что способно меня спасти от урагана, который мертвыми глазами вглядывается в душу и разбирает меня на кусочки, которые позже разметет по всей округе?

─ Верни, пожалуйста! ─ умоляю я, комкая пальцы одной руки в пальцах другой.

─ Не могу, я их выкинул.

─ Зачем? ─ почти выкрикиваю я, обрушиваясь в яму, в которую буду падать вечно.

─ Потому что ты ведешь себя абсолютно адекватно, и тебе не нужны таблетки, которые сажают все внутренние органы. Я просто хочу, чтоб ты была здорова. Чтоб поняла, что не сумасшедшая! ─ Все эти фразы такие горячие, что клеймят душу огненными отметинами. Впервые вижу такого спокойного, уверенного как скала Марка настолько загоревшимся, что не совсем понятно, кто из нас сейчас больший псих.