Провожу кончиками пальцев по его лицу, пытаясь запомнить в мельчайших деталях. Марк улыбается успокаивающе и позволяет странной девице с безумным взглядом водить по себе пальцами.

— Потому что мне совсем скверно.

— Маш, у тебя кровь! — Он в ужасе смотрит на кровавое пятно, которое проступает на светлой ткани.

— Это ничего! Я уже обработала рану. Я в медицинском училась, я умею.

— Чем тебе помочь?

— Побудь со мной! Не могу сегодня быть одна, — бормочу, постоянно меняя тон. Звучу, как истинная сумасшедшая. Впрочем, почему «как»? Я она и есть.

— Не бойся, я с тобой! — Гладит меня по ещё не просохшим волосам и смотрит так сострадательно, что на душе становится и светло, и муторно.

Мы не сможем быть вместе, как бы мне этого ни хотелось. Он женат, а я сумасшедшая. С первым можно бороться, учитывая, как он бегает за мной. Хотя я уже научена, что чужое брать нельзя. Со вторым тяжелее — никогда не верила в чудеса психиатрии, считая ее крайне неточной наукой, а когда сама стала шизоидом, так и вовсе поняла, что починить больной разум невозможно.

Прижимаюсь к нему и зарываюсь носом в мягкую тёплую футболку. Хотя бы притворюсь минут на пять, что он мой и я нормальная.

— Спасибо, — благодарю я так отчаянно, словно он только что вытащил меня из петли.

— Что с тобой случилось?

— Тебе красивую версию или реальную?

— Расскажи всё как есть! — просит Марк, продолжая убаюкивать движениями и голосом.

— У меня параноидная шизофрения, и сейчас я типы в ремиссии, но она не сказать чтоб слишком устойчивая.

— Потому ты пьёшь таблетки?

— Да! — киваю я.

Несмотря на то что он выбрал реальную версию, я всё же умолчала об остальном «букете». Я и так уже потеряла всю привлекательность, признавшись в том, что шизофреничка. Некрасивый диагноз и далеко не такой романтизируемый как биполярное расстройство, в старой классификации просто и хлёстко именуемое «маниакально-депрессивным психозом».

— И они не очень помогают?

— Помогают, но не всегда.

Кладет пальцы на подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. Не надо, не делай так. Я ведь могу тебя не отпустить.

— А я могу тебе помочь?

— Я не знаю, Марк. Я уже давно ничего не знаю, — отвечаю, до боли в пальцах стиснув горловину его футболки.

Он так близко, что меня с новой силой накрывает его теплом и ароматом. Это не запах карболки или формалина, это запах живого человека из плоти и крови.

Бежал бы ты от меня, Маркуша! У твоей жены есть весомый плюс — она выигрывает, потому что не больна. Беги к ней и проживай счастливую, нормальную жизнь. Я же загашу твой свет и всё. Я вовсе не мотылёк, я огонь, что сжигает.

Он хочет сгореть, а посему покрывает моё лицо поцелуями. Если в поезде я его провоцировала, то теперь провокатор явно он. Меня несложно спровоцировать, мы, шизики, легки на подъём. Его губы — теперь непреодолимый соблазн, и я как их раб принимаюсь славить божество собственными губами и языком. Хоть моя скучная психопатологичка и говорит, что мне лучше воздерживаться от подобных близких контактов, я сама прописываю себе лекарство. Кто сказал, что секс не может быть лечебным? Я же тоже человек и заслужила кусочек тепла. Огня! Давай коснёмся лампочки и сгорим вместе!

Марк спит ─ дышит так тихо и спокойно, что это зрелище завораживает. Алия иногда заставляла меня смотреть с ней сопливые мелодрамы. Многие прошибающие на слезу сцены показывали романтического героя наблюдающим за безмятежным сном предмета собственно вожделения. В реальной жизни всё не так красиво и идеалистично. В моем случае так и вообще крипово. Сами подумайте ─ сидит девка, которая ещё несколько часов назад жестко галлюцинировала и царапала себя лезвием, и умилённо глядит на парня, который просто спит.

Ещё мне хочется его потрогать. Залапать до такой степени, чтоб потом суметь нарисовать по памяти. Ах да, я же не умею изображать мужские тела на бумаге, как делала мамочка, чьего лица я давно не помню ─ папа уничтожил все ее фотки. Невелика потеря! Я всё равно не хотела её помнить.

Думаю о том, как сейчас пойду на кухню, заберусь на колченогий табурет и достану баночку с таблетками, которая заныкана в вентиляции. Почему так сложно добраться до таблеток, которые мне реально нужны? Всё просто. Это зверь-таблетки. С глюками хоть и тошно жить, но не так одиноко, а они не оставляют моим воображаемым «друзьям» ни единого шанса.

Сейчас же у меня есть еще более весомая причина бояться «колес», которые прочищают сознание не хуже, чем «Доместос» ─ загаженный унитаз.

Не могу так просто его отпустить. Склоняюсь над Марком и оставляю первый поцелуй там, где вот-вот начнется «самое интересное». Скольжу губами по поджарому животу, который рассекает дорожка светлой поросли, которая бежит до пупка, и продолжаю свое восхождение. Где-то на середине груди Марк обхватывает мои скулы руками, подтягивает к себе и наши губы вновь сливаются в жарком поцелуе. Мне так хорошо каждый раз, когда мы соприкасаемся ─ неважно как: он может просто взять меня за руку, и я уже буду на небесах. Разве, мужчина способен так насыщать? Не верю. Так хорошо может быть только с собой. Имя мне легион — мой разум способен порождать очень правдоподобные образы.

─ Ты в порядке? ─ спрашивает он, улыбаясь мне в губы.

─ Может быть, ─ выдаю я самый глупый ответ.

─ Выглядишь лучше! ─ приободряет Марк.

─ Я так не хочу тебя терять, ─ почти плачу я, вцепившись в него.

─ И не потеряешь! Я тебя не брошу.

─ Возможно, у тебя не будет выбора, ─ не унимаюсь я.

─ Ты о чем?

─ Мне было хорошо с тобой!

─ И мне!

Титаническим усилием воли выдираю свою руку из его пальцев и бегу на кухню. Вскарабкиваюсь на табурет, выламываю пыльную решетку вентиляции и вижу их. Эти таблетки для меня, как криптонит для Супермена. Прямо стоя на табуретке, вбрасываю в рот сразу две штуки ─ убойная доза.

─ Что ты творишь? ─ выкрикивает появившийся Марк и подхватывает меня на руки, пока я не грохнулась.

─ Все нормально. Прости меня и прощай! ─ плачу я на его голом плече.

─ Маш, ты извини, но я тебя совсем не понимаю, ─ говорит спокойно. Правильно, с лунатиками лучше не повышать голос и не делать резких движений.

─ У меня есть «волшебные» таблетки. Это единственное, что избавляет от галлюцинаций.

─ Это же хорошо, так ведь?

─ Проблема, в том, что пройдёт пятнадцать минут, и ты исчезнешь!

─ Ты считаешь меня галлюцинацией? ─ улыбается Марк. ─ Не думал, что с галлюцинациями можно заниматься любовью.

─ Я уже ничего не знаю. Вчера я была уверена, что они разорвут меня на части.

Марк садится на табуретку ─ из одежды на нем только простыня, обернутая вокруг бедер, ─ и усаживает меня себе на колени.

─ Сколько, ты говоришь, нужно, чтоб таблетки подействовали?

─ Минут двадцать максимум!

Включает на наручных часах обратный отсчёт двадцати минут.

─ Подождем, ─ предлагает он и тут же добавляет: ─ Можно вопрос?

─ Валяй!

─ Если таблетки решают все твои проблемы, почему не пить их на постоянной основе?

─ Не решают. У них много побочек, так что можно пить только короткими курсами. И мой психопатолог говорит, что я должна учиться справляться со своими демонами без фармы.

Сидим, обнявшись, и молчим. Ожидание тянется бесконечно.

Его часы противно пищат. Я закрываю глаза и сижу так какое-то время. Хоть и чувствую его руки на своём теле, все равно боюсь даже чуть-чуть приподнять веки.

─ Маша, посмотри на меня! ─ просит он почти приказным тоном.

Осмеливаюсь открыть глаза и вижу перед собой улыбающееся лицо Марка.

─ Ты настоящий! ─ повторяю я, поливая его слезами.

─ Конечно, настоящий! Послушай, ты когда последний раз ела?

─ Не помню, ─ говорю я, чувствуя, что желудок такой пустой, что аж прилип к позвоночнику.

─ Собирайся! ─ командует он. ─ Тут есть парк неподалёку. Зайдём в кафе, погуляем.