Однако, прежде чем Эльза успела заняться вопросом поиска очков, кое-что произошло. Одна из звёзд — НЛО, быть может — вдруг полетела вниз. Нет, не быстро и резко, как падающая звезда. А даже как-то медленно, словно подбитый самолёт. Но, что самое интересное, эта звезда… кажется, она падала в сторону Харбор-Пайнс. Или это такая иллюзия?

Есть люди с душой. Случаются люди без души — напыщенные, органически сообразные окружающему миру, встроенные эдак интегрально, наподобие камня. Камень, естественно, за тарелками не бегает. Неинтересно камню. Он сам блестит — бриллиант или рубин. Только не в рубинах счастье, правда?

Эльза никакой не рубин, духовности в ней тоже особой не водилось. Но за тарелкой пойти хотелось. Интересно же. И грустно. Потому что счастье с неба не валится. Полусознательно решила: упадёт недалеко — надо пойти! Убедиться, что ли… Если совсем недалеко — как есть пойти, в тапках с одеялом. Вокруг никого. Можно всё.

НЛО, как его определила Эльза, упало куда-то в лес. Без грохота, без стука, без взрывов. Просто в лес. Вон куда-то за шапки тех деревьев, что растут впереди, буквально в паре десятков шагов. Но вот роща начиналась тут, рядышком, а падение… падение могло быть и далеко. Эльза вряд ли обернётся к дому за полчаса, если серьёзно примется за поиски.

Приехала в незнакомое место — и первой же ночью сбегаешь в лес. Ночью. В незнакомый лес. Сбегаешь. Ладно бы, не за рощу — за холмик, за второй, но так… Есть же предел сумасбродству. Или нет? Не то чтобы неинтересно, просто ужасно глупо будет заблудиться. Не по порядку. Дядя Как-его-там забеспокоится, в газету напишут, мол, «пропала школьница». Педофилов начнут искать. Столько проблем. Кому оно надо? Разве что инопланетянам. Инопланетянам-диверсантам.

В общем, Эльза зависла. Может, знамения ждала. Пусть куст вспыхнет или, например, в небе какие-нибудь огненные буквы проявятся. Был ли огонёк? Померещилось?

Впрочем, решила ведь. А решения — это такая вещь… Суровая. Надо подумать.

Дверь скрипнула. Инстинктивно обернувшись на самый выдающийся звук в ночной тиши, Эльза увидела Питера, который, в отличие от неё, был куда как лучше готов к походу в лес.

Карф чуть иронично улыбнулся. По-доброму, хоть и с иронией.

— Привет, Эльза, — сказал студент, удержавшись от упоминания сов. — Полуночничаем?

Парень не осуждал, но пустить родственницу в лес в одной пижаме он не мог.

— Тоже… «звезду» видела? — посерьёзнел он. Кавычки он обозначил интонацией и жестом правой руки. Словно несколько секунд изображал рукой, что гусь траву щиплет.

— Привет, — Эльза отозвалась на автомате.

«Привет». — «Привет». — «Как дела?» — «Потихоньку». — «Что делаешь?» — «Гуляю». — «Молодец. Ладно, пока». — «Пока». Такие разговоры не дело рассудка — они на навыке выстроены. Привычке. Как плавание. Кто-то умеет брассом. А кто-то тонет (кирпич, например). Очень желательно улыбаться, щёчками играть под хомячка, подмигивать — у неё не получалось. А может, плохо старалась.

— Звезду… видела.

Честно говоря, она бы не удивилась, если бы Питер (его так звали?) выдал что-то типа «окей» и потопал по своим делам. В жизни случается много странного. Одной странностью больше.

— Ладно… — решил было Питер, но запнулся на полуслове. С чего? Может, просто… просто надо кое-что сказать. — В телескопе в это время рассматривал… ты его видела, — начал говорить Карф. Упомянутый телескоп Эльза видела — с ним же ехал, да и по случайности столкнулся, поговорил. — Хм… — нет. Рассказывать потом. И сам не уверен. — Пойду в лес. Она где-то там упала… и это не корабль, — слабо улыбнулся.

Что дальше? Пусть двоюродная сестра сама решит: идти или нет.

— Что она? — переспросила Эльза.

Просто по инерции. Опять-таки, есть разница между «погулять одной» и «погулять с мальчиком». Пошлость какая. Фу-фу-фу, как выражаются японцы. «Нельзя жить в обществе…» и всё такое. С одной стороны, ходить с молодыми мужиками по темноте — это не то, чего ожидает общество. С другой — какая разница? В конце концов, ей просто любопытно. Просто по пути. Глупо, конечно, ходить в лес одной, но двоим по отдельности ещё глупее (раз поход — дело решённое). Этот Питер не похож на педофила. И пуританская бабка из него неважная. Как и из Эльзы.

— В чём дело с ней? — повторила вопрос девушка. Понятно, о звезде-НЛО-метеоре.

— Это… — парень замялся. — Да, знаю… и хочу убедиться собственными глазами, всё ли в порядке у меня с головой или нет…

Интересно, что может быть ещё хуже подобного объяснения? Теперь точно придётся идти одному. Наверное, это к лучшему.

— Если решишь проверить, советую одеть куртку и взять фонарик с компасом, — добавил Питер.

Где-то вдалеке ухала сова. Наверное, та, которую решили не упоминать всуе. А может, другая. Лёгкий прохладный ветерок колыхал листья, а тени деревьев в тусклом свете звёзд и луны складывались в причудливые и иногда пугающие образы.

Эльза помолчала, затем попросила:

— Подожди.

Ей нужно было одеться теплее. Джинсы, кофта, рубашка… Может, куртка будет. Причины? Какие причины? Странно было. Чувство, что банка — лейденская.

Точно, поискать фонарь.

— Подожду, — согласился Питер.

А в ожидании можно было… послушать сов, к примеру, или последить за звёздным небом.

Эльза покинула Питера и занялась сборами. Какая-то она была отрешённая. Словно бы всё происходящее было не с ней. Питеру было впору вспомнить одну из местных многочисленных легенд, которые до него дошли в искажённом виде. Вдруг её душу феи похитили? А что? После того, что он видел сегодня, почему бы не существовать такому феномену?

Наконец, девушка вернулась. Уже хорошо собранная, с небольшим фонариком с красной ручкой, у которого был механический регулятор направленности луча.

Анализировать — это занятно. Наблюдать. Выводы, предположения, выработка линии — бац! — вскрываешь самую мякотку (фантазируешь, что вскрываешь). Без события не будет наблюдения, понятно. Себя анализировать — интереснее, хотя и бессмысленнее. Пристрастия, мечты, личные обманки — без них человек кончается. Тем не менее, с ними плохо. Возможно, она подумает, возможно, сейчас — на ходу, по лесу, — возможно, очень позже (как станет пуританской бабкой). Звенело — не новое, но радующее свежестью, — что оправдания не нужны. Особенно перед собой. Кто-то оправдывается за выпитый стакан воды? Несчастный человек.

Нет у бедолаги фонарика с красной ручкой. У неё есть — темноту гонять. И это плохо — жить во тьме… а чёрт его знает, может и хорошо. Конкретно. Ясно. И оправданий нет, но не оттого, что не нужны — всё оправдано, давно и надёжно. Эту мысль надо додумать. Когда-то давно — было, помнилось! — она не оправдывалась. Дети вообще безответственны.

— Готово, — вышла, встала, мол, «веди». Самый знающий ведь человек. Фей видел. Интересно, а чёрта? И чёрта увидит. Такой увидит.

Вообще-то свой фонарь — не красный, большой и серый — у Питера был с собой, в поисках лучшего места для наблюдения за звёздами он ходил по темноте немало. Ну, минут десять ходьбы до какого-то пустыря без домов — может, площадка какая, не важно. Главное — ровная поверхность и отсутствие мешающих заграждений. Но лучше чердака в доме Корфутов места пока не нашёл.

— Пошли, — и Карф повёл Эльзу. Ну да… в лес.

Впрочем, о том, как это может смотреться со стороны… да они же родственники, вообще-то! Нечего тут и думать.

Между родственниками повисло неловкое молчание. Они шли вроде бы вместе, но со стороны казалось, что каждый хочет пойти своей дорогой, и только тот факт, что дорожки эти пролегают рядом, их и держит. Красный фонарик удобней лежал в руке, но Питер оказался более подготовлен. Его фонарь светил лучше, ярче. Большую территорию освещал. И всё равно очень скоро, метров через двести, можно было почувствовать себя заблудившимся, ибо тьма уходила только с близлежащей территории. Всё остальное оказывалось быстро скрыто той самой тьмой, мешавшей ориентироваться и искажавшей даже знакомые силуэты.