Колоссальные биткоиновые потоки начали сливаться на левые счета, открытые без верификации. Задним числом эти аккаунты были одобрены системой, после чего началась перекачка коинов в небытие. Нет, я не воровал монеты. Это ниже моего достоинства. Я раздавал крипту всем подряд. Что-то менял на фиат и расшвыривал по благотворительным фондам, что-то разбивал на мелкие суммы и хаотично рассылал десяткам тысяч пользователей. Никто никогда не сможет вернуть эти деньги — их весьма проблематично отследить.

Безусловно, я хакер.

Экономический преступник.

Меня должны разыскивать по всему миру.

Вот только протекция Клуба Девятерых избавляет меня от необходимости прятаться остаток своих дней по норам, менять личины и бояться каждого шороха.

Мне просто насрать.

Через два часа люди Чжао таки сумели пресечь мою бурную деятельность. Контроль над биржей был восстановлен, все текущие транзакции заморожены, счета клиентов заблокированы. На главной странице сайта появилось сообщение о том, что ведутся технические работы. Робот с гаечным ключом выглядел прикольно. Такая милота…

Члены Совета Директоров «Zhao DEX» получили «письмецо в конверте».

Вы наказаны за причинение вреда таким-то пользователям.

Никаких требований, ультиматумов, угроз. Простая констатация факта. Чудовищные финансовые потери, невосполнимый репутационный ущерб. Чтобы этим укуркам подняться вновь, придется менять площадку, торговую марку и никак не ассоциироваться с господином Чжао. Что в мире блокчейна практически невозможно.

Я не знаю, будут ли бояться меня сильнее, чем Церковь.

Скорее всего — нет.

Но я множу слухи, проникаю черной городской легендой в Сумрак, создаю себе репутацию. Кто-то продолжит рабски подчиняться адептам Баланса. А кто-то найдет способ, чтобы превратить работу в ее видимость. Решит не связываться с психопатом-корректировщиком. И правильно сделает.

С чувством глубокого удовлетворения я вернулся в реал.

Арина терпеливо сторожила мою персону всё это время, не смыкая глаз.

За окном — звездное небо.

До моего слуха донеслось утробное рычание. Я вышел на балкон и увидел стаю псов-телепатов. Гребаные бульманы застыли в свете луны, от их лап протянулись изломанные поребриком тротуара тени. Шесть пар глаз неотрывно смотрели на наши окна.

Мы собрались на полигоне, чтобы насладиться схваткой.

Фонарь «Молота» сросся лепестками диафрагмы, отрезая Викторию Кошкину от дождливой мороси и порывистого ветра. Трансформ загудел, распрямился, изменил конфигурацию. Теперь вместо танка перед нами высился массивный робот, выкрашенный особым образом. Мы видели пятнистые разводы в светло-серых тонах, а вот органы зрения тварей, по идее, должны дать сбой. Эффект многомерного сглаживания, заложенный имперскими магами, должен привести к тому, что контуры шагателя будут расплываться в глазах хищников.

Чего не скажешь о фамильярах.

Никита Шарградский стоял, спокойно скрестив руки на груди. Сама уверенность. Еще бы — это один из тех призывателей, что зачищали Верейск от разведчиков тварей. Поэтому Никита и получил приглашение в мою школу — у него есть реальный боевой опыт, а это дорогого стоит. За одного битого двух небитых дают.

Полигон, который мы выбрали для своих забав, расположился в северо-восточной части Корпуса. Краем глаза я видел забор, отгородивший нас от Воронежа. Ничего сложного — пески, холмы, самовосстанавливающиеся заклинания, барьерные артефакты. Чем бы мы тут не занимались, мирное население может спать спокойно. Или ходить на работу. Или пить медовуху в ближайшем парке.

Все смотрят на меня.

Ливень прошел ночью, а сейчас с неба сыплется мелкая морось. С этим можно мириться, но я прихватил свою водонепроницаемую куртку, затянул молнию до самого верха и надвинул на глаза капюшон. Дожди меня раздражают. С детства.

Многие последовали моему примеру. Некоторые из нас раскрыли зонтики, но подавляющее большинство защитилось от непогоды аурами. Вот что значит — магический мир.

Полигон развезло.

Слякоть, лужи в ямах и искусственных оврагах, чавкающие звуки под ногами. Мерзко, но сражаться надо в любых условиях. Чем я себя и успокаиваю.

Шагатель блестел от влаги.

Возникло странное ощущение выломленности машины из окружающего пространста. Ручейки стекали с брони молниеносно, капли не задерживались на выступах.

Отдаю приказ:

— Начали.

Шарградский развел руки, его пальцы засветились синим. С губ Никиты начали срываться заклинания. Мне еще не доводилось видеть, как работает адепт земли со специализацией призывателя. Из грязи поднялись бесформенные фигуры, внутри которых что-то закипело, забулькало. С пальцев Никиты сорвались полупрозрачные нити, протянулись к големам и начали их лепить по неведомому плану. Комья земли отваливались от неповоротливых фигур, превращались в грязевые сгустки, срастались с дождем. Глыбы с намеками на гуманоидные фигуры уменьшились, перестали казаться человеческими. Лепка полностью перекроила заготовки. Создания опустились на четвереньки, отрастили дополнительные лапы, укрепили мускулатуру, похудели и вытянулись. Оскаленные морды заострились, пасти расширились, внутри прорезались клыки и воссияло багровое пламя. Конечности обзавелись когтистыми пятернями, добавились скорпионьи хвосты, которые в ярости хлестали своих хозяев по бокам, не причиняя ни малейшего вреда. Мощные тела укрылись пластинами хитиновой брони.

Фамильяры окутались полупрозрачными энергетическими полями.

Серыми, как сумерки.

Я знал, что эти щиты появились благодаря артефактам призывателя, разработанным в лабораториях Тайного приказа. Незарегистрированным артефактам, о которых не знает даже Церковь. Никита заранее разбросал потертые монеты с шумерскими письменами, а уж затем стал начитывать свои заклинания.

Из предплечий робота выдвинулось оружие.

Крупнокалиберный пулемет и кромсатель.

Между нами и песчаной ареной тотчас замерцал кинетический барьер. Купол, непробиваемый для снарядов, среднеуровневой стихийной магии и стандартных площадных техник.

Силуэты шагателя и фамильяров слегка исказились.

А затем существа, порожденные магией Никиты, исчезли. Просочились в складки пространства-времени, выпали из поля зрения обычных людей. Я решил не лезть в многомерность и понаблюдать за происходящим со стороны. Шоу меня впечатлило.

Шагатель поднял правый манипулятор, активировал пулеметную турель и стал водить конечностью по круговым траекториям. С бешеной скоростью вращались сгруппированные по оси стволы, дождливую муть озаряли вспышки пламени, а сами пули проваливались в иные измерения. Стреляные гильзы падали к ногам робота, слышался истошный механический вой, гудели сервоприводы. Казалось, машина сражается с призраками. Из пустоты выпадали оторванные лапы и головы, которые тут же текли, превращались в бурую жижу. Нечто, разогнавшись, ударило шагателя в корпус, трансформ пошатнулся. Вика быстро среагировала, отставив назад одну ногу и наклонившись корпусом вперед. Турель перестала вращаться, вой и грохот смолкли. «Молот» взмахнул кромсателем. К ногам машины упали бесформенные куски. Полыхнуло багровым пламенем, и куски превратились в комковатую слизь.

Насколько мне известно, раньше боевые фамильяры не умели драться в пятнадцати измерениях. Только марш-броски. На моих глазах произошел эволюционный скачок, вызванный угрозой вторжения.

На протяжении всего поединка Шарградский стоял с закрытыми глазами, вытянув руки по швам. Казалось, он спит в этом положении, но я знал, что ученик манипулирует своими порождениями в иной реальности. Изредка призыватель дергался, словно получив незримую пощечину. Я слышал, что призыватели до определенных пределов чувствуют боль фамильяров, погибающих в бою. Чтобы не сойти с ума, маги выставляют пороги чувствительности, используя методики целителей. Мой ученик дополнительно освоил «контроль тела».