— Тссс, — пернатый ушлепок удлинил когтистую лапу, поднес ее к зубастой пасти и выпрямил указательный палец. Ну, если это можно так назвать. У птиц, по идее, три пальца, а не пять. Я так всегда думал. — И не слышат. В отличие от тебя. Молчи, пока я буду говорить.

Медленно киваю.

И как ни в чем не бывало продолжаю есть.

Наша компания успела разбиться на пары и поднять галдеж, в котором тонули даже городские звуки, врывающиеся в окна. Арина о чем-то перешептывалась с Катей, Рэйден объяснял Виталику нюансы общения с барыгами в Сумраке. На именинника никто не обращал внимания. Оно и к лучшему.

Посредник заставил меня быстро протрезветь.

— Вообще, я мысли читать умею, — заявила птица, отличавшаяся умом и сообразительностью. — Если возникают вопросы — думай.

Боги — фанаты конспирации.

Хорошо. Зачем ты здесь?

— Клуб Девятерых хочет с тобой встретиться, — посланник завалился на одну лапу, взмахнул крылом, а вторую конечность удлинил, чтобы стащить драник с моей тарелки. — Сейчас.

Здорово. А более удачного времени не могли выбрать?

— День рождения у твоей оболочки, — резонно заметил посланник. — Вряд ли ты испытываешь сентиментальные чувства к мертвому дворянину.

Боги.

Почему вы такие сволочи?

Друзья заметят мое отсутствие.

— Не заметят. Я перемещаюсь не только в пространстве, но и во времени.

— Есть одна деталь, — внезапно к нашему разговору присоединился Рэйден. — Я тоже тебя вижу, летающий кусок дерьма.

Посланник даже взглядом не удостоил моего учителя.

— Я знаю, Рэйден, что видишь. Ты свой шанс упустил много лет назад. Уйди с дороги и не мешай.

Основатель Клана Когтей грустно улыбнулся:

— Я и не мешаю. Хочешь с ними связываться, Ярослав, — дело твое. Только сперва подумай хорошенько. Есть куча способов достичь долголетия. Приемлемых способов.

Голос сенсея звучал прямо в моей голове.

Даже губы не шевелились.

Он что, на «подхвате»?

— Рэйден, — угрожающе прошипело существо. — Пей, отдыхай. И не вздумай идти против воли богов. Пожалеешь.

— Как скажете, — Абсолют приложился к стакану. — И хватит тырить мою колбасу.

Посланник отдернул лапу от тарелки, которая уже изрядно опустела. И, взмахнув крыльями, наполнил трамвай шелестом прошлогодних газет. Провал в полу, через который мы поднимались на второй этаж, затянулся тьмой, а его контуры начали мерцать темно-фиолетовым неоном.

— Прошу, — птичье крыло указало на мрачный прямоугольник. — Нам пора освежиться.

Глубинный смысл этой фразы дошел до меня спустя некоторое время. А в тот момент, когда мои друзья веселились, высовывались в окна и разглядывали старомодные теснины Воронежа, я просто оперся рукой о столешницу, собираясь встать.

Прямоугольник метнулся ко мне.

Словно геометрический хищник, созданный сумасшедшими математиками.

Я не успел даже закричать, не то что окутаться аурами.

Трамвай вместе с моими друзьями исчез, грудь сдавило тисками, воздух выбило из легких. На краткий миг вселенная сжалась до фиолетовых контуров, зыбкого мрака и ощущения раскладывающихся граней. Вне всяких сомнений, я оказался в многомерном тоннеле.

Волна паники.

Человек живет в четырех измерениях. И только так. Нельзя, нельзя, нельзя! Что вы со мной делаете, ублюдки? Остановитесь!

Грани развернулись, складываясь в новый рисунок.

Мраморный зал с колоннадой, арками и сводчатым потолком. Широченное окно, за которым вырисовываются горные вершины, завывает ветер и метет снег.

Гулкая пустота.

Холод.

А я, как несложно догадаться, в джинсах, футболке и кедах. Один шаг — и лето сменилось вьюжной зимой. Равнинный ландшафт уступил место горному.

Что ж, боги любят забраться повыше.

Там, за облаками, они не испытывают угрызений совести.

Посланник исчез.

Я осмотрелся, соображая, куда мне идти. Мраморный зал простирался во все стороны. Я так прикинул, около сотни шагов в поперечнике. Если не больше.

На всякий случай окутываюсь кинетическим и ментальным щитами, затем врубаю «чутье». Спокойно, тихо. Никто не жаждет моей смерти.

Встречать тоже никто не спешит.

В недрах этого монументального склепа виднеется дверь. Двухстворчатая, распахнутая настежь. Направляюсь к этой двери, мои шаги рассыпаются под сводами, превращаясь в эхо. До потолка, наверное, метров десять. Свод венчает стеклянный купол, сложенный из треугольных секций. Купол полностью заметен снегом.

За панорамным окном сгущаются сумерки. Это говорит о разнице часовых поясов. В Воронеже сейчас день, а тут — самый что ни на есть вечер. Плюс четыре часа. Или пять.

— Проходи, волхв. Не стесняйся.

Мужской голос.

Привыкший повелевать.

Створки наборные, из ценных пород дерева. С медными вставками и массивными ручками. В полтора человеческих роста.

Покинув зал, я перемещаюсь в просторную комнату с полыхающим в дальнем углу камином. Мраморная плитка под ногами уступает место лощеному паркету. Потолок здесь ниже, с него свешивается многоступенчатая хрустальная люстра. Слева окно, за которым стремительно темнеет. Пара кресел у камина, еще несколько — у противоположной от входа стены. В центре, под люстрой, расположилась кожаная подкова дивана.

Думал, будет холоднее.

Панорама снаружи как бы намекает на гористую местность.

И тут я понял, что сквозь подошвы кедов просачивается тепло. Пол с подогревом. Присмотревшись, я обнаружил в специальных нишах радиаторы отопления.

С дивана поднялся человек.

И двинулся мне навстречу.

— Кто ты? — я замер на полушаге.

Человек не отличался высоким ростом. Тридцатилетний мужчина, подтянутый, но далекий от атлетического сложения. Просто ничего лишнего. Серые брюки, черные туфли, белоснежная рубашка и жилет, явно скроенный на заказ. Темно-синий галстук. Вероятно, мой собеседник носит костюмы-тройки, но пиджака не видно. Лицо волевое, стрижка-полубокс, нос прямой. Европейский тип, но не берусь утверждать наверняка. Разговаривает на чистейшем русском.

Приятный мужик.

Открытый, уверенный в себе.

— Лиам Корхонен, — представился собеседник, протягивая руку. — Дежурный.

Пожимаю крепкую сухую ладонь.

— Ярослав.

— Знаю.

— Что означает «дежурный»?

— Пойдем, — Корхонен радушно тронул меня за плечо и указал на пару кресел у камина. — Поговорим как люди.

Я принял приглашение.

Странная у этого чувака фамилия. Не берусь определить, кто он по происхождению. Северянин, как мне кажется. Прибалт или… финн. Или норвег. Правда, там всякие Йохансоны и Боргеры, а не Корхонены. Ладно, не суть.

Кресла были поставлены таким образом, чтобы сидящие в них люди могли смотреть на огонь. И одновременно пить дорогой вискарь, невзначай поставленный на журнальный столик. В связке с двумя тамблерами.

Усевшись в кресло, я первым делом протрезвел.

Для этого пришлось задействовать «контроль тела».

— Клуб Девятерых редко собирается в полном составе, — объяснил Лиам, плеснув на два пальца в каждый тамблер. Перед этим мой собеседник слегка взболтал содержимое бутылки. — У каждого из нас свой круг задач. Тот, кого назначают дежурным, живет в Лхасе на протяжении года. И решает вопросы, которыми не могут в силу разных причин заняться остальные.

— Лхаса, — тупо повторил я. — Это в Тибете, что ли?

— Угадал, — Корхонен внимательно изучил жидкость на дне стакана, вдохнул аромат и сделал первый глоток. Я последовал его примеру. Никогда до этого не пил виски. Ни в этой, ни в прошлой жизни. Крепкий и насыщенный продукт. Когда глотаешь, по горлу разливается пламя. Вкус, между тем, достаточно мягкий, с торфяным ароматом.

Меня посетила мысль о закуске.

Дежурный провел над столом рукой и взял из невесть откуда появившейся тарелки кусочек дыни. Тут же нарисовалось блюдо с мелко нарезанной бараниной.