«Марина то, Марина это» — неслось от Ковальски в последние дни. Принципиальную и резкую, как утренний понос, девушку было трудно обвинить в слабохарактерности. Обыкновенно она брала на себя роль лидера, и играла первую скрипку, что в дружбе, что в спорте. Не зря Агнешку сделали капитаном волейбольной команды, способной не только завести во время игры, но и напихать в раздевалке. Она и ударить могла, не как представительница слабого пола — ладошкой по лицу, а по-мужски — кулаком в нос. Был тут один придурок, решивший протестировать Агнешку на знание польских ругательств. Опухшей перегородкой и пущенной вьюшкой Ковальски доказала, что является полиглотом, и не только по-мордовски материться умеет. Короче, девчонка с характером, и вдруг такое уважение к врагу. С чего бы?

Я не выдержал и поинтересовался напрямки. На что Агнешка посмотрела на меня совсем уж грустно:

— А ты так и не понял, Синицын?

— Нет.

— Что с тебя взять… мальчишка, — и чуть тише добавила, — или просто дурак.

Сами вы дураки и дурочки. Я в отличии от некоторых смотрел на вещи трезво и Володину в роли «мученицы», не признавал. Подумаешь, отказала первому парню в школе, сыну того самого Сабурова. Постановка это и сплошная игра, а даже если и не игра, сколько у нее еще этих Сабуровых будет. С такой-то внешностью выбирать замучается.

Девчонки были склонны мелодраматизировать. Стоило только услышать про любовь, и они готовы ахать и охать, схватившись ладонями за щеки. И что такого сентиментального они нашли в поступке Володиной? Не понимаю… отказываюсь понимать.

В середине декабря состоялось знаменательное событие — выпал первый снег. С утра лежал тонким покрывалом, а к обеду растаял грязными лужами на асфальте.

Василий Иванович по такому случаю достал из запасников упаковку редкого чая.

— Друг с Индии прислал. Говорит, вкус отличный с этим… как его там… миндалем. На новый год обязательно заварим.

Повертел в руках невзрачную коробочку серого цвета и спрятал обратно. И чего доставал, спрашивается. Заинтриговать хотел? Так мне интриги прошлого года хватило, когда какашками панд напоил. Не то чтобы фекалии в чистом виде: Василий Иванович предположил, что говном чайные кусты обрабатываются.

По поводу чего у меня возник вполне закономерный вопрос:

— Почву удобряют или раствором на листья брызгают?

— Малой, тебе какая хрен разница?

— Не хотелось бы, чтобы на листья. Василий Иванович, вы сами посудите, дерьмо — оно же высыхает и на поверхности остается.

— Ну и проглотишь капельку… чего распереживался, Малой? Панды животные травоядные, бамбук жрут.

— И что, дерьмо от этого слаще становится? — не выдержал я и пошел полоскать рот, в тщетных попытках избавиться от вкуса элитного напитка.

У Василия Ивановича весь чай на один манер получался, вне зависимости от сортов. Читаешь описание в интернете, где тебе обещают и тонкий аромат цитрусовых растений, и мускатный привкус, и неземное блаженство. Ага, блаженство… словно кусок жженой резины прожевал.

— Нет у тебя тонкостей вкуса, — любил повторять Василий Иванович.

У кого-то нет вкуса, а у кого-то чувства меры. Сыпать семь ложек с горкой на маленький заварной чайник — решение, мягко говоря, неразумное. Но Василий Иванович человек опытный, ему виднее, как лучше и что, поэтому бахал от души, к мнению других не прислушиваясь.

Помимо предстоящей чайной церемонии случилась еще одна новость, на этот раз по-настоящему радостная — доступ к капсулам открыли. Можно было возвращаться в мертвый город, проходить уровни и убивать монстров. Наконец-то!

Я словно на иголках отсидел последний урок и едва прозвучал звонок, как сорвался с места. Непременно успел бы первым выскочить в коридор, но тут на пути возникла живая скала по имени Дюша.

— Синица, помнишь, что у нас на сегодня запланировано?

Сегодня… сегодня… Мысли переполошенными курицами заметались внутри черепной коробки. Поход к психологу — так вроде закончились курсы принудительной терапии, еще на прошлой неделе. Дополнительные часы занятий? Откуда им взяться если нигде не косячил и учебу не заваливал.

— Сегодня встреча в кафешке, — подсказала подошедшая Агнешка. — Никита, надеюсь ты не забыл?

Конечно, забыл. С какого-то перепуга ядро оппозиции настолько сплотилось, что принялось раз в неделю встречаться в забегаловке под странным названием «Котейня». Кофейня типа «Котейня» — очень остроумно… Хозяин заведения не только стены украсил в соответствующем стиле — усатые морды, полосатые хвосты, но и оборудовал целый уголок для настоящего кота. Огромная рыжая скотина по кличке Васька считалась символом кафе. Нагло щерилась, вылизывая хвост и прочее из имеющихся причиндалов. Некоторым даже дозволяла себя гладить, а меня, сука такая, цапнула за палец — не больно, но все равно обидно.

— У вас разрешение имеется, на содержание животных в местах общепита? — спросил я у хозяина. Тот вместо ответа указал на стену, где в рамочке с жирной надписью «для умников» висел положенный сертификат.

Такое себе кафе, на любителя, но Дюше с Агнешкой нравилось, а главное — нравилось Володиной, которая эта все придумала и организовала. У нее даже имелся любимый столик в углу: с широкими диванчиками и видом на улочку, заросшую старыми кленами.

Я один раз сходил на подобное мероприятие, помучался с пару часов, и больше в забегаловку ни ногой. Мало того, что котяра покусал, так еще и Агнешка притащила с собой сивую Лерку, ту самую, которую пыталась сосватать на День Влюбленных. Так-то девчонка нормальная и на лицо симпатичная, только я терпеть не мог подобного насилия, когда мнением не поинтересовавшись, сводили словно тупых животных. А еще Дюша заладил свое: «глянь на кадык».

Короче, в кафе мне не понравилось, в отличии от остальных ребят. Заявлять об этом прямо и обижать коллектив не стал, поэтому придумывал разные причины: то маму надо встретить, то живот разболелся. А теперь вот и железная отмазка появилась:

— Сегодня не могу, у меня игра.

— Какая игра? — тут же заинтересовался Дюша.

Ну я и рассказал про запрет, который сняли, и про капсулы, только и ждущие своего часа.

— Все с тобою ясно, — заключила Агнешка, — променял одноклассников на компьютерную игрушку. И какой ты после этого Синицын? Самый настоящий Свиницын!

— Свиницын, — заржал проходящий мимо Пашка. Хотел еще что-то добавить, но получив в ответ свирепый взгляд от Ковальски, счел за лучшее удалиться.

— Это не просто игра, — начал я защищаться.

— Ага…

— Это Маяк-17 с премиум доступом.

— Ну да…

— Самая крутая в мире виртуальной реальности. И мы там большие деньги зарабатываем… Дюша, скажи ей.

Дюша слышал историю про рекорд и про сумму, которую мы с Василием Ивановичем получили в награду. В тот раз парень впечатлился размером выплаты и даже присвистнул от удивления, а сейчас…

— Пускай валит, без него посидим, — произнес он хмуро, и засунув руки в карманы, зашагал к выходу.

Хотел я сказать обидное, но слова в горле комом встали, а тут еще Агнешка добавила:

— Извини, что задержали, Никита. Беги давай, играйся.

Лучше бы Ковальски обматерила в своей привычной манере, чем вот так вот, глумиться. Будто Синицын маленький, игрунькается днями напролет, а они все из себя такие важные и взрослые, по кафе ходят. Ну и пускай валят…

Я закинул портфель за спину, но далеко не ушел, попавшись на глаза историку. Армен Георгиевич целых пять минут доставал с докладом: вносил правки и цитировал неизвестного мне Центоровича.

Когда наконец выбрался в коридор, бурлящий поток школьников иссяк. Только у окна напротив образовалась небольшая кучка одноклассников, готовившихся к походу в «Котейню». Громко разговаривали и смеялись, предвкушая вечерние посиделки. И Дюша, и Кузька с Агнешкой, и даже неведомо каким боком затесавшийся в компанию Копытин.

Настолько хорошо и тепло там было, что я на доли секунды засомневался. Может ну его, этот Маяк — плюнуть на все, и махнуть с ребятами в уютную кафешку. И плевать на кусачего кота и на сивую Лерку, которая несмотря на предпринимаемые попытки подруги, особо свататься не желала, проявляя повышенный интерес к Дюше.