С трудом подавив подступающую волну панику, поднялся по ступенькам. И здесь полиция… На негнущихся ногах прошел мимо служителей закона, кожей ощущая внимательные взгляды. Что-то случилось, что-то произошло. И это «что-то» носит явно нехороший оттенок.

Створки двери бесшумно растворились, приветствуя очередного ученика. Потоки теплого воздуха моментально коснулись лица, заскользили вниз по дубовой от мороза куртки. Оказывается я успел порядком подмёрзнуть. Большой холод он такой — коварный. Пока идешь по улице — нормально, а стоит зайти в теплое помещение и мочки ушей начинает ломить от боли. Я вытащил руки из карманов и негнущимися пальцами схватился за собачку замка.

Стоящий у входа охранник с неодобрением уставился на мои белые после сугробов ноги. Сам иди обстукивай об ступеньки, а я опаздываю. Пока до класса доберусь, сто раз обсохнуть успею.

Обменявшись с охраной молчаливыми взглядами, я миновал входную зону. Скинув вещи в приемник, прошел под рамкой детектора. Обычная процедура, занимающая не больше минуты. Если только какой-нибудь карапуз не станет пищать в рамке, а растерянная мамаша не начнет бегать кругами и уверять, что с её сынкой все нормально, никакой он не террорист, а всего лишь бестолковый первоклашка, притащивший в школу очередную игрушку. И ладно если сразу найдут. Эта мелочь и сама порою не помнит, что взяла и куда засунула. Лишь стоит и хлопает круглыми от страха глазами.

Сегодня, хвала школьным богам, обошлось без пробок. Скинув верхнюю одежду и сдав сотовый, вышел в просторный холл. Замер у стены пораженный количеством скопившегося внутри народа. Что за ерунда творится? Сначала подозрительные типы на входе, теперь вот это. До начала уроков оставалось три минуты, но люди и не думали расходиться. Школьники всех возрастов и их обеспокоенные родители — атриум жил тысячами голосов: гомонящих, перебивающих друг друга, толкающихся.

— Кит! — услышал я знакомое. Спустя секунду из толпы возбуждённых старшеклассников вынырнул Копытин. Сунув ладонь поздороваться, парень спешно затараторил: — слыхал, что происходит? Вчера поздно вечером в школе пожар случился. Говорят, кабинет Гладышева сгорел дотла … Пожарные труп нашли.

— Володиной? — вырвалось у меня.

— Причем здесь Маринка? — удивился Серега. — Лучше вспомни, что про профессора говорили.

— Что он большой любитель французского коньяка.

— И?

И одна ученица по вечерам приходит к нему в гости. Разумеется, говорить об этом я не стал. Ни к чему расстраивать Копытина, и без того страдающего повышенной чувствительностью из-за клинический проявлений спермотоксикоза.

— И? — повторил Серега.

— И? — повторил я за ним.

— И кубинских сигар. Забыл, какой скандал разразился в прошлом году, когда пожарная сигнализация сработала?

На счет скандала Серега, конечно, загнул. Ну закурил профессор в рабочем кабинете, с кем не бывает… Точнее ни с кем не бывает, но поскольку Илья Анатольевич обладал особым статусом посланника Министерства, то и администрация в школе поглядывала сквозь пальцы на выходки чудаковатого ученого. И даже позволила отключить пожарную сигнализацию в кабинете профессора. Неофициально разумеется. Злые языки поговаривали, что с тех пор в коридорах пятого этажа стало чаще попахивать воздухом острова свободы.

— Докурился профессор, — вынес свой вердикт Серега.

— Ага, — ответил чисто механически, а у самого в голове кружил целый ворох из сумбурных мыслей. Пожар случился вчера поздно вечером или может ночью, после нашего с Володиной столкновения. Пока девушка лежала в капсуле, профессор записывал сессию, снимал показатели и… Одному Всевышнему ведомо, что потом произошло.

У каждого человека есть своя ахиллесова пята: у Василия Ивановича это шуршащий повсюду песок, а у Володиной — психушка. Или точнее металлическая дверь под номером 071. Вполне себе уютная палата, обставленная в духе Дашки с кучей плюшевых игрушек. Но таковой она представилась мне, а вот что видела ледяная королева — большой вопрос.

Сразу вспомнились удары, едва не сорвавшие тяжелую дверь с петель. И безотчетный страх в глазах ведьмы. Какого монстра ты заперла в палате, Марина? И не появился ли он снова, после того как меня вышибло из кооперативного сна?

Психически нестабильная девушка, напуганная до чертиков, могла запросто кончить профессора. Просто потому, что тот не вовремя подвернулся под руку. А потом поджечь кабинет и смыться втихую. Благо, в административном крыле видеонаблюдение не ведется. Как ты в психушку угодила, Мариночка? Дом подожгла вместе с мамашей? Так и здесь все сходится — один в один.

— … с шестого по девятый класс уроки отменили, прикинь. Из-за того, что у них кабинеты этажом ниже находятся. Говорят, пожарка в кабинете химии сработала, пеной до потолка залило, — Копытин тяжело вздохнул. — Эх, лучше бы математичку нашу накрыло. Короче, сплошная невезуха. Еще и комиссия эта из министерства… Не в курсах, что будет на собрании?

— Ты Володину видел? — ответил я вопросом на вопрос.

— Да вроде нет.

— Так вроде или нет?!

— Чего ты на меня орешь? — обиделся Копытин. — Я в эти ваши разборки не «суваюсь». Сами там, без меня.

— Суюсь, — автоматически поправил я приятеля. — Ты как русский сдавать собрался, грамотей?

— Да пошел ты, — Серега окончательно расстроился. Засунув руки в карманы зашагал прочь, но не пройдя и пяти метров обернулся: — тоже мне, нашелся умник! И без тебя найдется кому пугать!

Тут с Серегой не поспоришь. Сегодня с утра целую комиссию для запугивания привезли.

Володина не пришла на первый урок, не появилась она и на следующем. Агнешка, беспокоившаяся за школьную подругу, попыталась дозвониться, но увы — абонент оказался вне зоны действия сети.

На все наши расспросы Галина Николаевна отвечала расплывчатыми фразами в духе «приболела». Ага, приболела, причем давно и на всю голову.

Шесть уроков пролетело незаметно. Все вокруг только и делали, что говорили о пожаре. Вспоминали покойного профессора, параллельно обсуждая незавидную участь директрисы. Кресло под Ольгой Владимировной зашаталось. Интересно, как она объяснит допущенную халатность, связанную с выборочным отключением сигнализации? Уже сегодня днем на всех новостных сайтах будут громкие заголовки. Это не мусорка в парке задымила, а входящая в топ сто страны школа. Если уж не по качеству образования, то по своим размерам точно.

Даже учителя на занятиях выглядели какими-то потерянными. Наш физик Павел Терентьевич, забыл спросить про домашку, а Армен Георгиевич, обыкновенно внимательный к ответам учеников, половину урока таращился в окно.

Потом были представители учебной комиссии в составе двух пузатых мужиков и одной женщины. Все из себя важные, представительского вида. Что-то долго рассказывали и показывали, переключив школьную доску в режим экрана.

Я толком не слушал, решая, как быть дальше. Позвонить Василию Ивановичу? Бестолку, он или трубку не возьмет или пошлет куда подальше. Диане Ильязовне? Тоже не вариант… С госпожой Сарбаевой в последнее время творилось странное, и уж ей точно было не до моих проблем. Тогда кто остается?

Острый тычок под ребра едва не заставил вскрикнуть. Вот был бы номер, заори я во всю глотку во время выступления строгой комиссии.

— Спятила? — зашипел я на Ковальски, потирая бок.

— Слушай! — палец девушки указал в сторону доски. Там как раз показывали видео, как правильно заполнять форму с тестами. Галочку ставить в квадрат — очень сложный процесс.

— Я слушаю.

— Нет, не слушаешь.

— Мне лучше знать, когда я слушаю.

Длинный палец Ковальски угрожающе качнулся в воздухе. Ради безопасности пришлось отодвинуться на самый край стула.

— Агнешка, ты совсем сдурела? Чё за пацанские замашки?

— Китяра, это она с тобой заигрывает, — заухал за нашими спинами довольный Дюша. Ему было скучно одному на задней парте, вот и развлекался как мог.

— Ща в глаз дам, — тут же пообещала Агнешка.