— Вот это другой разговор, а то все чай, да кофе, — Дюша довольно потер ладони. — Давно надо было тебя с собой взять.

— За экзамены? — предложил я тост.

— А что за них пить… Давай лучше за будущее, чтобы сложилось, как надо.

Чтобы не в операторы и не в трактористы, слышался скрытый подтекст в его словах.

Две кружки с глухим стуком соприкоснулись.

— Мальчики мы вам не мешаем. Может вам лучше сразу в бар пойти? — возмутилась Агнешка.

На что Дюша смачно отрыгнул. Черное Жигулевское волной прошло по пищеводу, вытесняя из желудка лишние газы.

Кажется, появление Синицина в кофейне внесло некоторую сумятицу в ряды. Особенно недовольными выглядели девчонки. Пока четверка одноклассников культурно пила кофе, обсуждая новый миндальный привкус, эти двое плещут пивом в разные стороны, а еще мусорят фисташками, презрев все нормы установленного этикета.

— Я удивлена, почему таким заведениям как кофейня, выдают лицензию на продажу спиртных напитков, — заметила Володина.

— Безобразие, — поддакнул Копытин, с тоской посмотрев на бокал пива в моих руках.

— Во-первых, напитки слабоалкогольные, — возразил я, — а во-вторых, на вашем кофе много не заработаешь.

Агнешка молча продемонстрировала счет, где значилась кругленькая сумма.

— Тоже мне, нашла аргумент… Вы одни такие исключительные — кучу пирогов заказали, а нормальные клиенты максимум пироженку возьмут, а то и вовсе без нее обойдутся.

— Кофе не пиво, его много не выпьешь, — поддержал меня Дюша.

— Минус аренда, которую каждый месяц отбивать надо. Заведение, считай, в центре города расположено, в престижном месте возле парка, поэтому цена квадратного метра запредельная.

— Экономисты доморощенные, — фыркнула Агнешка. — Может еще бизнес-план составите?

— А чего тут составлять, — удивился я, — в сети миллионы проектов лежит. Первым делом я бы сократил затраты на персонал и начал вон с той усатой скотины.

Змеиные глаза кота с нехорошим блеском уставились на меня. А потом он принялся вылизывать рыжую шубу, особенно пушистую, по причине наступившей зимы.

Мы провели в кофейне пару часов, лениво переругиваясь, и болтая ни о чем. Я так и не понял, чем ребят зацепило здешнее заведение. Да — пироги вкусные, но это не повод, чтобы таскаться сюда каждую неделю. Может в котяре дело, может это он такой особенный?

Подходить и тискать животину я не стал, хватило царапин с прошлого раза. Только погрозил кулаком с безопасного расстояния. Впрочем, рыжая тварь к моим угрозам осталась абсолютно равнодушна. Лежала в углу, сонно щерясь, и периодически зевала, демонстрируя окружающим острые клыки.

К концу второго часа нас вынужден был покинуть Кузьма. Позвонила мамка и вечно взбалмошный домовенок умчался забирать сестренку из детского сада. Потом Копытин, устав от бесплотных ухаживаний (как будто у него были другие), переключился с девчонок на пиво. На пару с Дюшей приговорил несколько кружек пенного, и теперь пялился осоловелым взглядом в пустующее напротив место. А Дюшес все рассказывал и рассказывал: про тайгу, про кусачий гнус, про то, что нахрен ему не сдались поля зерновых.

Мероприятие подходило к своему логичному завершению, когда Агнешки позвонили. Ковальски скрылась с телефоном в руках, а я остался сидеть напротив Володиной — один на один с ледяной королевой. Парней в расчет можно было не брать: Дюша продолжал бубнить, а Копытин кивал, со всем соглашаясь, ну или просто клевал носом.

Маринка сидела напротив, задумчиво водя пальчиком по столешнице. Потом вдруг подняла голову и посмотрела на меня внимательным взглядом. Тонкие губы исказились в легкой улыбке… нет — скорее в усмешке. Было в её поведении нечто пугающе нездоровое, словно под личиной миловидной девушки скрывался маньяк. Для окружающих просто Мариночка-лапочка, которая со всеми дружна и обходительна. Но я как никто другой знал, что внутри кокона сидит хищная тварь. И стоит нам остаться наедине, как наружу показывается уродливая морда с жвалами и лапами-шипами.

Да-да, я помнил о решимости разобраться с этой стервой, но то было вчера, на трезвую голову, а сейчас прямо накатило. Появилось стойкое желание свалить в туалет, на улицу, да куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Никита Синицын самым натуральным образом струхнул. Кому скажешь, не поверят или на смех поднимут. Сколько раз дрался, на скалы забирался без страховки, а тут девчонка красивая сидит. Ресничками хлопает, глазки строит, а у меня кишки в центрифуге переворачиваются — до того не по себе… В конечном итоге я спасовал: отвернулся к окну, сделав вид, что интересуюсь зимним пейзажем. Скорее бы Агнешка вернулась.

Занесенная снегом обочина, редкие фигуры прохожих на улице.

— Никит?

Цепочка фонарей, освещающая старый фасад здания.

— Никита, ты меня игнорируешь?

— Нет. С чего ты взяла? — я был вынужден повернуть голову. Глупо делать вид, что не слышу, когда человек сидит прямо перед мной, на расстоянии вытянутой руки.

— Тогда почему молчишь? — и вновь искривленное подобие улыбки.

— А о чем нам с тобой разговаривать?

— О предстоящих экзаменах, о планах на будущее, о свежих сплетнях, — принялась перечислять Марина. — Никит, мы же одноклассники, неужели не найдется общих тем для разговора? Или…, - тут она сделала таинственную паузу, и тихонько, почти шепотом произнесла, — игра, которую нам не дали закончить в прошлый раз.

— Все никак не наиграешься?

— Ну же, не будь букой. Играть — это так весело.

Ага, очень… Играть с тобой, это как пальцы в розетку совать в надежде: а вдруг не шибанет. Шибанет и обязательно — такова природа вещей.

— Никита, улыбнись… Я редко кому предлагаю поиграть со мною.

— И чем обязан такой чести?

— Скажем так, ты мне нравишься.

Ага, как самец самке богомола.

— Правила игры довольно просты: каждый из нас задает по одному вопросу. Отвечать только честно: да или нет, другого не дано.

— Помню, — не выдержав, перебил я.

— Плохо ты помнишь. Кто прошлый раз целым монологом разразился: «ой, я не знаю, какая любовь в шестом классе», — Володина сделала голос нарочито грубым, видимо пытаясь изобразить меня. Хреново у неё получилось, совсем не похоже, только если я не сиплю, как пропитая алкоголичка.

— Будешь продолжать кривляться или начнем?

— Хорошо, — легко согласилась девушка. — Тогда мой вопрос будет…

— Стоп-стоп, так не пойдет, — прервал я ее. — Прошлый раз ты первая спрашивала, теперь моя очередь.

— А как же уступать дамам? — губки девушки надулись в притворной обиде. — Или джентльменство нынче не в чести.

«Где ты здесь дам увидела, тварь»? — подмывало сказать, но я сдержался. Сделал глоток остывшего чая, в попытке успокоить расшалившиеся нервы. По нёбу приятной волной прокатилась мятная прохлада. Кажется, это была кружка Агнешки.

— Неужели наш храбрый рыцарь струсил?

И снова рыцарь… Вслушиваюсь в интонации, пытаясь уловить знакомые нотки. Вглядываюсь в черты лица, в работу мимических мышц, пытаясь разглядеть давно забытое — то, что видел шесть лет назад.

Пластическая хирургия за последние полвека достигла небывалых высот. Новой формой носа или мочкой ушей никого не удивишь — это были мелочи, позапрошлый век. Теперь полностью перекраивали внешность: стачивая и наращивая лицевые кости, вставляя импланты, меняя разрез глаз. К примеру, красота всемирно известной Таи Алонто, была целиком и полностью заслугой рук человеческих. Из пучеглазого лягушонка с оттопыренной нижней губой сделали топ модель номер один. Конечно, нашлись и те, кто возмутился, требуя запретить доступ в модельный бизнес девушкам с внешностью, измененной более чем на тридцать процентов. Только кто их будет слушать? Уж слишком мила и обаятельна была мисс Алонсо. Девушка пользовалась невероятным успехом у публики, а главное — приносила бешенные деньги рекламным агентствам. Критикам неизменно отвечали: не нравится, сделайте лучше. Слепите свою идеальную топ-модель, а мы посмотрим. Только вот пока ни у кого не получилось…