— И что теперь? — задал я самый важный вопрос из имеющихся.
— Что-что, — пробурчал товарищ, — пару неделек полежишь, а потом мы тебя в надежное место вывезем.
— За Уральский хребет?
— Бери дальше… В район дальневосточных сопок, крабов жрать и кедровые шишки в тайге собирать. Сэмпай где-то там неподалеку обитает. Будешь с ним на охоту ходить, дикого зверя бить.
— Неподалеку? — я не выдержал и улыбнулся. — Михалыч, у тебя с географией всегда туго было. За Уральским хребтом Россия только начинается. Одна Якутия по площади больше, чем вся Западная Европа, раза так в два. Проще будет до японцев добраться, чем до Сэмпая.
— Это уже детали, — Михалыч махнул рукой. — Ты главное, выздоравливай: апельсинчики кушай, лечащего врача слушай, и медсестер больше не пугай. А мы тебе пока новые документы оформим.
— Подожди с документами.
— Не понял? — Михалыч заметно напрягся.
— Чего здесь непонятного? Сам кашу заварил, сам и расхлебывать буду.
— Это ты из-за бабы своей?
— Нет у меня никакой бабы.
— Кому ты сказки рассказываешь, а то я про молоденькую училку не знаю, из-за которой вся кутерьма завертелась. Как ее там, Сарбаева? Ты же ради нее с Жорой встречался?
— Не важно.
— Важно, Василий! Очень важно! Нельзя тебе здесь оставаться, убьют. А если убьют, знаешь, что тогда в городе начнется? Док с ребятами подъедет, Змей народ подтянет. Ты же Тугулова знаешь, он на всю башку лихой — пока не отомстит не успокоится. Мне здесь второй Ростов не нужен.
— За майорские погоны переживаешь?
— Дурак ты, Василий, — Михалыч тяжело поднялся. — Поговорить с тобой пришел, как со старым товарищем, а ты все настроение испортил. За бабу он переживает… А за людей кто переживать будет? Пять с половиной миллионов жителей в областной столице. Или что думаешь, у Тугулова не хватит мозгов гранатометы в ход пустить? Ты не ноги в саванне оставил, а совесть потерял.
Сейчас отчитывать начнет. Я закрыл глаза и притворился спящим. Такой себе обман, в него даже пятилетний ребенок не поверит… Не поверил и майор полиции, но против ожидания возмущаться не стал.
Скрипнули ножки отодвигаемого стула, зашуршал пакет с гостинцами на тумбочке.
— Не волнуйся, за бабой твоей мы присмотрим, — раздался голос Михалыча прямо над головой. — Не один урод на пушечный выстрел не приблизится. А на счет документов ты все-таки подумай, дело серьезное…
Раздался звук шагов, удаляющихся в сторону выхода, и тишина… Я все ждал, когда послышится скрип двери, но гость не торопился уходить. Была у Михалыча такая привычка, подолгу думать, прежде чем что-нибудь сказать. Очень правильная привычка для мужика.
— Приходила она в больницу. И как только узнала, в толк взять не могу. Кто-то из персонала напутал, сказал, что тебя убили… Ну и сам понимаешь. Шум подняла на всю поликлинику, пришлось лично подключаться. Малец еще один был из школы, уж больно шустрый попался. Представляешь, принялся меня по базам пробивать: не поверил, что служу в правоохранительных органах.
— У тебя тот еще видок, — подтвердил я, не открывая глаз, — один в один алкаш из подворотни.
— Смешно, — как-то очень грустно заметил товарищ. И чуть подумав, добавил: — посетителей к тебе не пустят, но телефон на днях выдадут. Поэтому ты уж будь любезен, сделай пару звонков, успокой людей. И на счет новых документов…
— Подумаю, — закончил я фразу за Михалыча. Хотя про себя уже давно все решил.
На следующий день в гости пожаловал Док. Прилетел прямиком из столицы: загорелый, чисто выбритый, с зализанной седой шевелюрой — метросексуал до отвращения.
— Ты чего молодишься? — не понял я друга. — Опять жену сменил?
— Не опять, а снова, — поправил Док, словно в его словах была великая разница. — Я тут апельсинчиков принес.
Издеваются они, с апельсинами своими? У меня только от одного запаха чесотка начинается, а они тащат и тащат.
— Ты чего прилетел? Михалыч по телефону нажаловался, просил уговорить?
— Толку тебя осла упрямого уговаривать. Ты же у нас всегда излишним альтруизмом страдал. Мы пока здесь побудем, поживем, и по мере надобности прикроем.
— А почему во множественном числе? — не понял я. — Только не говори, что Змея вызвонили.
— Ты нас за дураков не держи. Еще не хватало в средней полосе России второй Шагаму устроить. Вечером Семпай прибывает, а Бармалей со вчерашнего дня здесь, вопросами жилья занимается.
— Вы лучше не меня прикрывайте, а за девчонкой одной присмотрите.
— Молодой и красивой?
— Не щерься, командир, никто жениться не собирается. Просто так вышло.
— А оно всегда просто так выходит. Поверь опытному человеку, чтобы жениться, особой мудрости не надо. Главное, чтобы «женилка» отросла, а остальное само сложится.
— Так что насчет присмотреть? — перебил я не в меру развеселившегося товарища.
— За неё не волнуйся, Михалыч обещал. Выделит человечка из внутренних резервов, а ты лучше апельсинчики кушай.
Как же они достали, со своими цитрусовыми.
С Доком проболтали до позднего вечера, и вроде бы все прояснили, все расставили на свои места, но чувство тревоги не покидало. Раз за разом прокручивал в голове сложившуюся картину, убеждаясь, что единственным слабым звеном была Диана. До Василия Ивановича так просто не добраться, поэтому девушку могли использовать в качестве ловушки — ловли на живца. Взять в заложники, покалечить, убить, изнасиловать. Дать добро Кирюше, разобраться со строптивым объектом воздыханий. Доделать то, что он не успел завершить в машине, задрав девушке платье и сорвав трусики.
Надо было подробнее расспросить Михалыча о выставленной защите: сколько человек, откуда, порядок дежурства. Надо было…
Я вертелся на койке, одолеваемый плохими предчувствиями. В конце концов не выдержал и вызвонил медсестру.
— Сотовый в больнице не положен, — строго заметила пожилая женщина.
— Мне обещали выдать через пару дней.
— Не знаю, кто вам обещал, а я говорю — не положено.
То ли медсестра не в курсе достигнутых договоренностей с руководством больницы, то ли Михалыч что-то напутал.
— Мне позвонить нужно, — продолжаю настаивать на своем.
— Скажите кому и мы свяжемся.
— Вы не понимаете, мне лично надо.
— Для личных разговоров существует телефон в холле. Пациент, вы куда?
— Куда-куда. Вы же сами сказали, в холл.
— Вам запрещено передвигаться, швы разойдутся.
— Я аккуратненько.
— Аккуратненько — это ползком по полу? Пациент, или вы успокаиваетесь или мы вас фиксируем.
— Не имеете право.
— Имеем и еще какое. Ремнями привяжем или лошадиную дозу транквилизаторов в задницу вколем, выбирайте.
Такой себе выбор, если честно. Пришлось в бессильной злобе откинуться на подушку. Оставалось надеяться, что Жоре и его подручным будет не до меня и уж тем более не до молодой учительницы. Учитывая весь тот кипиш, что поднялся в последние дни…
— Все будет хорошо, — пробормотал сам себе, закрывая глаза. — За неделю ничего не случится, а там оклемаюсь и решу вопрос. Пока не знаю как, но решу обязательно.
Перед глазами мелькали ступеньки знакомого подъезда. Я был здесь единожды, но успел запомнить обстановку. Может благодаря растениям в кадках, что стояли на широких подоконниках, а может благодаря большому рисунку на первом этаже. Зверушки собрались на лесной поляне: кот в сапогах, зайчиха в платье и косматый медвежонок в шортах на лямках.
Помнится, Диана рассказывала, что на каждом этаже дома были новые эпизоды: звери танцевали, учились в лесной школе, гоняли мячик и купались. В общем занимались всем тем, чем и положено маленьким детям.
Над кабинкой ярким красным светом горела панель, извещая о не рабочем состоянии лифта. Я пару раз щелкнул кнопкой, убеждаясь, что глаза меня не обманули. Вот и будет повод рисунки рассмотреть. Пока до шестого этажа на культяпках доберусь, вдосталь налюбуюсь на медвежат в шортах.
