И только когда чувства унялись, Иньярра открыла глаза и увидела, с какой тревогой они смотрели на неё. Она хотела рассказать им о деревянном доме-срубе, в котором была очень счастлива с отцом и матерью. Хотела поведать о том, что они остались точно такими же, какими она их запомнила. Но имела ли она право выдавать тайны, подсмотренные там, за чертой?

— Тебя тревожит моё присутствие? — по-своему всё истолковал Эрдлиг.

Не дожидаясь ответа, он поднялся на ноги и собрался было уйти. Но Ярра поймала его руку и, насколько могла крепко, сжала её.

— Я видела там родителей, — признание слетело с губ само собой. — Я жила с ними в большом доме в лесу. Мы были так счастливы, — смотря в пронзительно синие глаза, она горько улыбнулась. — Там светило такое тёплое солнце, так пахли грибы и ягоды… — замолчав, она едва сдерживала слёзы, выступившие на глазах, а потом, пересилив себя, продолжила: — мы с отцом гуляли по лесу, он учил меня охотиться, а мама, как всегда, бурчала на меня, — улыбнулась она сквозь слезы, всё-таки сорвавшиеся с ресниц. — Они сказали, что будут всегда ждать меня.

Мужчины не знали, что сказать на это. Всё, что они могли — это находиться рядом и поддерживать её. В конце концов, все они однажды окажутся за чертой и встретят тех, кого когда-то потеряли. Но сердца Эрдлига и Истара грело то, что находясь одной ногой в том невыносимо далёком краю, Иньярра всё же вернулась к ним, ведь без неё жизнь потеряла бы смысл.

И пока они размышляли обо всём этом, стараясь ненавязчиво раз за разом касаться её, она, перебарывая неловкость, тихо выдохнула, поочерёдно глянув на обоих:

— Поехали домой?

Начало осени в Приграничье в этом году выдалось солнечным и тёплым. Волшебный золотистый свет косыми лучами лился на зелень листвы и густую траву. Пылинки, кружащиеся в нём, казались яркими искрами, наполняющими всё вокруг счастьем и уютом. Мир будто бы преобразился, стал светлее и радостнее. А может быть всё дело было в настроении Иньярры.

Тихонько выскользнув из дома ранним утром, она оставила в просторной кровати двух спящих мужчин, а сама набросила на плечи плащ и ушла в лес за брусникой и костяникой. Планируя насобирать ягод на пироги и вернуться ещё до того, как мужья проснутся, она неспешно направилась к сосновому бору на высоком берегу.

Не заметив, как за сбором ягод пролетело время, опомнилась она уже тогда, когда корзина оказалась забита доверху, а солнце неспешно поднялось к макушкам деревьев. Тихо вернувшись в дом, она едва успела поставить ношу на кухонный стол, как оказалась захвачена в плен сильных рук и зажата меж двух горячих тел.

— Мы проснулись сегодня без тебя, — с лёгким укором выдохнул Истар позади Ярры, зарываясь носом в её волосы и жадно вдыхая их аромат.

— Это было весьма странным опытом, — вторя ему, усмехнулся Эрдлиг. Окинув её лукавым взглядом кобальтово-синих глаз, он склонился ниже и неспешно поцеловал в губы, наслаждаясь тем, как она тут же подалась навстречу и ответила на поцелуй, обнимая его за шею.

Но потом, будто опомнившись, Ярра воинственно приподняла подбородок и с вызовом бросила:

— Привыкайте.

Она хотела сказать что-то ещё про то, что не собирается идти на поводу у эгоистов, или в очередной раз указать на их наглость, но слаженное рычание обоих пограничников сбило её с мыслей.

— Ну уж нет! — с напускной сердитостью фыркнул Истар, сильнее вжимая её спиной в свою широкую грудь.

— Мы хотим просыпаться рядом с тобой, — согласно кивнув ему, высказал одну на двоих мысль Эрдлиг.

Обнимая Ярру одной рукой за талию, вторую он бережно опустил на её круглый живот, который уже неспособны были скрыть многочисленные свободные юбки.

— И засыпать, — добавил Истар.

Сместив ладонь, до этого покоящуюся под грудью знахарки, ниже, он осторожно погладил беременную жену. Совсем скоро их дом должен был заполниться детским голосом, а пока все трое наслаждались уютом и покоем, откладывая каждый счастливый день в памяти.