Иногда в его глазах она ловила отголоски настолько сильной тоски, что впору было самой выть на луну. Вот только никому из них от этого бы легче не стало. Поэтому каждый день она старалась окружать Истара любовью и теплом, до поры не сообщая о том, что на первой ярмарке собирается вновь открыть свою лавку. Ни к чему это было до тех пор, пока он не будет готов терпеть её свободное общение с другими жителями Пограничья.

Уверенная в правильности своего решения, она предпочитала жить дальше, отгоняя от себя страхи и дурные предчувствия.

Над большим чугунным котлом поднимался сине-зелёный пар, наполняя своеобразную лабораторию запахом можжевельника, чёрной смородины и мха. Под потолком висели пучки засушенных ароматных трав и цветов, у дальней стены располагался просторный шкаф, полки которого были полны разнообразными ингредиентами. На крепком дубовом столе находилась большая деревянная доска с брошенным на ней ножом и очищенным корнем имбиря.

Оставив готовящееся зелье без присмотра всего на несколько минут, Иньярра возвращалась в комнату, с небольшой щёткой цитрина в руке. За ней, неотрывно, следовал Истар, никак не желая прекратить глупый спор, который длился уже не первый час.

Достав льняной отрез ткани из одного из многочисленных ящичков, она расстелила его на столе, положила поверх литой стальной лист, опустила на него щётку цитринов, кристаллами вниз и накрыла тканью. После, вооружившись тяжёлым чугунным утюгом, принялась колотить им по подложке.

— Истар, меня порядком утомили разговоры об одном и том же, — пытаясь сдерживать раздражение, выдохнула Ярра. — Сколько раз мне повторить, что я не стану игнорировать первую весеннюю ярмарку?

— Ты могла бы нанять кого-нибудь из местных, — не сдавался мужчина. — Насколько я могу судить, работы здесь хватает с головой, так к чему тратить время за прилавком?

Ярра молчала. Она не поддалась на провокацию, не стала в сотый раз объяснять, что скучает по обычному общению. Оба понимали, из-за кого волк Истара не находит покоя, и оба избегали упоминать вслух имя Эрдлига, присутствие которого на Дальней Заставе что-то неумолимо изменило в их тихой спокойной жизни.

С тех самых пор, как Шаная рассказала о купцах из других стран, которые год от года привозят редкие товары, о весёлых гуляниях в последний день ярмарки, когда все собираются у больших костров, поют песни, танцуют и прыгают через пламя, желание участвовать во всём этом не оставляло её. И ни одна сила не могла удержать её от участия в первом весеннем празднике.

Забота Истара сдавливала стальным кольцом, постепенно дозволяя вдохнуть всё меньше и меньше воздуха. Иньярра с горечью поймала эту мысль, когда пересыпала осколки кристаллов в котёл. Неспешно помешав его десяток раз по часовой стрелке, она начала нарезать имбирь тонкими, почти прозрачными кружочками. Бросив их в зелье, стремительно меняющее цвет с тёмно-синего на золотисто-коричневое, она отошла подальше, когда из котла к потолку вылетело облако сизого пара. Потом вернулась и стала мешать против часовой стрелки до тех пор, пока в нём не начали появляться золотые искорки. Тогда, оставив его на медленном огне, она, собирая товары в корзины, дабы отвезти их в лавку, тихо заговорила:

— Большую часть зимы я ждала того дня, когда смогу потанцевать с тобой там, в кругу пограничников. Мечтала, как мы будет перепрыгивать огромный костёр, разгоряченные хмельными напитками. А теперь ты пытаешься запретить мне эту радость? Зачем мне всё это, — она обвела рукой лабораторию, — если я не смогу похвастаться товарами перед другими?

К чему ей эта любовь, если она лишает свободы, знахарка умолчала. Но Истар будто бы прочёл невысказанное в её мыслях. Не произнеся ни слова больше, он развернулся и ушёл, оставив её наедине с невесёлыми думами. Как только звуки его шагов затихли, она тяжело опустилась на стул и закрыла глаза, твердя себе, что отстоять свою свободу была просто обязана, и что всё наладится.

В первый день ярмарки, Иньярра вся извелась, волнуясь сначала о том, что никто её товары покупать не будет, и она зря использовала некоторые редкие ингредиенты, а потом, к концу дня, о том, что заготовленного на продажу не хватит. Шаная, от которой почти не отходили мужья, смеялась над ней, придерживая руками большой живот.

— К следующей ярмарке слава о тебе дойдёт даже до самых удалённых уголков земель Лорда Рэйлифа, — лукаво улыбаясь, пообещала южанка, закрывая на ночь прилавок с пряжей. — Все захотят твои чудесные камушки, подогревающие воду, или мазь, ускоряющую процесс заживления. От покупателей отбоя не будет. Ведь это только кажется, что Пограничников мало. Просто они ценят свободу и простор, поэтому предпочитают селиться небольшими деревушками.

— Не уверена, что твои слова меня радуют, — погружённая в смурные мысли хмыкнула Ярра.

— Глупая, разве плохо заработать лишние серебряные монетки? — искренне возмутилась Шаная, и один из мужей подтвердил её слова. — Глядишь, скоро у вас с Истаром тоже будет малыш, — заговорщически подмигнула она, чуть понизив голос. — Никогда не знаешь, на что пригодятся отложенное.

Смутившись, Иньярра приоткрыла рот, чтобы возразить, но потом только сильнее нахмурилась.

— Я не хочу задумываться о чём бы то ни было наперёд, — без особого дружелюбия отметила она. — Пока что мне хватает тех перемен, что уже произошли.

— Мы здесь почти все живём не так, как задумывали, — обиженная резким ответом подруги, поджала губы Шаная и неспешно направилась в сторону дома. А потом, помедлив, обернулась. — До завтра, дорогая.

Кивнув, Ярра вымучила улыбку и вернулась к работе, которую хотела поскорее завершить. Закусив нижнюю губу, она гадала, хватит ли ей на следующие два дня заготовленных амулетов, талисманов, зелий и пучков засушенных трав, или придётся сворачиваться первой, так как всё раскупят раньше, чем закончится ярмарка. Пока Истар ненадолго оставил её, отправившись за жаренными каштанами, которые она обожала, и ароматным глинтвейном, девушка проверяла остатки товаров в корзинах и сундучках, помечая в блокнот то, чего в следующий раз стоит приготовить больше и то, чего у неё не было, но непременно появится к следующей ярмарке.

— При всём уважении, Леди Иньярра, за эти месяцы вы не стали походить на жителей пограничья больше, чем раньше, — медленно, словно размышляя вслух, произнёс Эрдлиг, делая шаг из тени между лавками знахарки и кожевника. — Рад видеть вас.

Вкрадчивый, низкий голос с бархатными нотками задел в ней что-то, что не должно было отзываться тонким звоном в ответ. Неспешно подняв голову от блокнота, Ярра увидела, как сверкнули пронзительно синие глаза младшего брата Лорда-Оборотня, будто ставшие больше на осунувшемся лице. А в следующий миг она задумалась над тем, как долго он находился рядом, будучи нежеланным свидетелем чужого разговора. От того, что он мог услышать из их с Шанаей болтовни, ей стало не по себе.

Пытаясь справиться с волнением, охватившим её, Ярра нарочито медленно окинула взглядом мужчину, затянутого в неизменно черную одежду и пожала плечами.

— А что значит быть такой, как вы? — не пытаясь скрыть вызов в вопросе, она смотрела ему глаза в глаза, не желая показывать слабости. — Терять себя в полнолуние, бояться смерти при Прорыве или презрительно и настороженно относиться к людям за границей земель Лорда? Хотя, быть может, это — обвинять другого оборотня, желая для него высшей меры наказания?

— Вы, как я вижу, не простили мне моих ошибок при нашей прошлой встрече, — тяжело вздохнул он, на миг отводя глаза, а потом вновь ловя её взгляд, словно пытаясь найти в нём что-то. — Ребята на Заставе хорошо о вас отзываются, а вы, значит, напротив, весьма не высокого мнения о них, — красиво очерченные губы изогнула ядовитая усмешка.

— Вы пришли, чтобы затеять словесную дуэль? — вскинув бровь, вдруг обворожительно улыбнулась знахарка, сбивая его с толку. — Хоть я и не сторонница распространённых в Сармэде мужских развлечений*, мой клинок пронзит вас насквозь, ибо из всех языков мой — самый острый.