Ответственно заправила в брюки презентованную Марком футболку, шобы поприличней смотрелось. Отряхнулась. Вдсё. Готова к учёбе.

Но во время "поправляшек", внимательно слушать рассказ ватруши, не забываю. Она как раз продолжила:

— Я ей сомнения свои по поводу нравственности. Она: «Ой, брось. Будут девочки одни.». Прикинь, а я поверила. Д*билка, — поднимаясь по лестнице, Эми закатывает глаза, сетуя на наивняк свой.

— Илона подтолкнула в свою спальню, чтобы было удобнее переодеться. Это так вообще должно было насторожить. Но разумеется не меня, идиотину. Я разделась. Напялила чудо чудесное извращенца-модельера. Смотрю в зеркало и думаю: те купальники, что выпустила Кули Джунэр, по сравнению с этим — отдыхают.

Вспоминаю ниточки, представленной известной дивой, передергиваюсь, и недоумеваю. Разве может быть что-то развратнее?!

— Холодкова ещё толкая к лестнице, сказала — переоденешься, шуруй к бассейну. Нас не жди. Мы придём, как только, так сразу. Я и пошла. Захожу, а там… — Эми замолкает.

Кристальные голубые глаза наполняются слезами. Плечи мелко подрагивают. Успокаивающее глажу девушку по спине.

— Что «там»?

Может показаться, что я бессердечно давлю. Но я сама вижу, что ей надо выговориться.

Хотя и предчувствую — «там» был лютый пи*дец.

— Она парней пригласила своих бывших, — кровь застывает, словно по венам пустили жидкий азот.

— Они, в отличии от Ромы…анова, её на руках носят, бегут, по первому требованию. Не все. Есть и те, кто знаю про сучью натуру, и связываться не желают больше. Но, понимаешь, мне и пятерых здоровых обнажённых мужиков хватило.

— Они…тебя..? — в горле встаёт ком.

Убью бешенную суку. Что натворила из-за одного невинного предложения. Как будто ватрушка Романова засосала. Ничего же не сделала бедная…

— Слава богу, нет, — качает русой головой Эми.

С сердца падает тяжелая глыба.

— Они только трогали…везде, — передёргивает её.

— Запугивали, — замолчав Эми старается успокоиться. Отдаю ей воду, купленную в автомате.

Девушка дрожащими руками принимает, и еле донеся горлышко до рта, делает глоток.

— Не, — говорю, наблюдая за сием детством, спустя минуту молчания, в честь Холодковой. Заранее, так сказать.

— Ты как хочешь, но я ей такое с рук не спущу. Она плохая девочка, которую надо наказать.

Ватрушкина заливается смехом. Сначала не понимаю, что послужило причиной веселья. Потом доходит, что двусмысленность ляпнула. Но мне скорее грустно чем смешно.

— Я о нормальном наказание. На эротик не тянет чёй-то. Тощую воблу, по её тощей «ж» хлестать совершенно не вдохновляет. Даже, если бы дали вместо плётки арматуру. Наказывать ё-моё. Бр-р-р. Такое скорее меня накажет. Детская травма на всю житуху оставшуюся. Она у меня одна между прочем одна. Не-не-не, — передёрнулась, переводя взгляд на подругу.

Эми не смеялась. Нет. У неё была настоящая истерика. Облокотившись на меня, сдобная трясалась, как развалюха-автобусина на колдаёбин*х. О чём я и не постыдилась ей сообщить.

— А-кха-ха, — задыхается одногруппница.

Всерьёз опасаюсь, чтобы не померла от асфиксии. Хотя к месту заточения за мной продвигается, значит, всё хорошо будет.

— Ева-а-а, — утирая слёзы.

— Колдобины. Не колдоёб*ны.

— Ну, колдобины, — нисколько не обижаюсь в том, что уличили в тупосте.

Смотрю просто на передние парты, голодной волчицей, соблюдающей диету из-за своего волчары.

Романов, чтоб черти его под зад пнули, опять где-то шляндается.

Так. Стопусики, притормаживаю и в реале.

Эми тока рада. Встала и ловит приход. Веселится девчонка от души, немного в моменте походя на эпилептика. Но не это важно.

Важно, что не вразумила я.

Какое мне дело до Романова?

Никакого.

Значит, надо попросить лист, ручку у пришедшей в себя Эми, да вперёд, хрустеть гранит науки.

Но учёба не шла.

Что мне делать? Красивенько вывожу на листочке, который таки удалось выпросить.

Бурчала при этом Эми не по-детски, пришлось пообещать, что куплю ей новую тетрадку, взамен старой «испорченной».

Идти к ней, идти к нему, или идти нах*р? Продолжаю портить листок.

Уф, как тяжело. С одной стороны, отец и его птица-говорун. С другой — победа в споре.

Разница между обедом и маскарадной вечеринкой — полчаса.

За десять минут поесть не успеем явно. За двадцать тоже. Да и за тридцать.

То есть шанс, что уложусь нулевой. Значит, придётся что-то придумывать. Хоть головой в стену и в трампункт за справкой для «отмазывания».

А Холодцовой пофигу в каком виде я к ней явлюсь. Тем более вечеринка маскарадная. Как разница, если я буду с кровавой повязкой на башке щеголять?!

Звонок спугнул подкрадывающуюся со спины истерику. И дал чуток выдохнуть из-за смены деятельности.

— Так что делать будешь, Ев? — пока я для вида и, чтобы не обижать Эми, аккуратно складываю листок.

Выкину потом. Ладно, бы на нём дельные идеи были, но на нём сплошная истерия.

— К выходу топать, — кладу в карман бумажку, которой можно лишь подтереть…неважно.

— Я про вечеринку. Пойдёшь? — складывая пожитки в рюкзак, поясняет девушка.

— Придётся. Не стану ведь дёргать Романова за косичку. Да и не прокатит. Только, если оторвать, что неминуемо приведёт к смерти. Моей. А покуда горгоне не отомщу, ласты склеивать точно не желаю, поэтому не вариант.

— Почему за косичку? — Ватрушкина пунцовая полностью, но силы уточнить в себе находит.

— Я другие способы не знаю, — безмятежно развожу руками.

— В садике, если мальчику девочка нравится, он её за косичку дёргает, — серьёзно развиваю глупость свою дурачливую.

— А-а-а, — понятливо тянет Эми.

Смешок скрываю за кашлем. Наивная душа.

— Ев, давай я с тобой пойду?

— Куда?

Сосредоточенно заказываю такси.

Выходит так себе.

Время ожидания у всех — минимум сорок минут. Непозволительно много.

Грустно поправляю футболочку.

Придётся в ней бежать к метро. Может выйду на какой станции, там добегу до первого магазина, куплю куртку.

Блина. Ну, куда мажоры проклятые куртку дели?

Гады. Как есть гады.

И я хороша — возомнила себя великой манипуляторшей.

Плевать с высокой колокольни Марку на то, что я могу в ледыху превратиться. Ни звоночка, ни смсочки.

— На вечеринку к Илоне, — используя застёжку-зиппер по полной, скромно уточняет Эми.

— Ватруш, не обижайся… Нет. Я далеко уже не невинная, во всех смыслах, девчонка, за себя постоять могу. В отличие от тебя.

— Я тоже смогу, — упрямо вздёргивает подбородок сдобная прелесть.

— Эми, правда, без обид, — продолжаю искать такси.

— Вечеринка горгоны — не место для таких девочек, как ты. Наверняка ещё и… — прикусываю язык.

— Что «ещё»? — беспечно выдыхает Ватрушкина.

Раздумываю, что именно сказать, чтобы не оставить психологическую травму соседке.

— В общем, твоя ватрушка бананов не видала.

— Какая ватрушка?

Глазами указываю, что имею ввиду.

Эми загорается любимым помидорным. Я улыбаюсь.

После того д*рьма, что со мной творилось, эта святая простота, как луч света, пробивающейся в сточную канаву.

— Ты про это. Но всё же…

— Хочешь сказать, не права? — продолжаю оформлять заказ.

— Права. Но, Ев, я не настолько наивная. Вдвоём будет безопаснее.

— Эми, в каком месте «безопаснее»? Не понимаешь, что я буду за тобой хвостом ходить, бдеть, чтобы ничего не случилось, — повышаю голос.

Но не из-за прилипчивости Ватрушкиной.

Во всём гадское приложение виновато.

Подбирает машину так тягомотно, что я не успею до встречи с горгоной, даже переодеться.

Поеду в футболке Герца и в штанах, слава богу, своих.

Но шмыганье носом, тушит раздражение лучше ушата холодной воды.

— Прости, Ев. Я не хотела тебя разозлить.

— Ты не виновата.

Эми вытирая нос, вымученно улыбается.