— Кажется, удача изменила тебе, — сказал Мариан.

— Удача переменчива, тебе ли не знать, — вальяжно ответил Сабола. — Проигравшие часто мнят себя победителями. Это их успокаивает. Я понимаю, ты рад видеть меня здесь, считаешь, что теперь справедливость будет восстановлена. Но это лишь начало игры, ее первый раунд.

— Дамьян мертв.

— Я знаю.

— Ты причастен к его смерти?

— К сожалению, нет. Девушки решили обойтись без меня.

— Альба и графиня Локк прибегли к твоим услугам?

— Разве искренняя дружба может так называться?

— Разве в твоем словарном запасе есть такое слово?

— Не всем обязательно знать правду. Она часто мешает дружеским отношениям, — улыбнулся Сабола. — Графиня Локк потрясающая женщина и то, как она мастерски решила спасти своего сына не перестает вызывать у меня восхищение и зависть. Особенно то, как она провела тебя. Я был в восторге!

— Что ты имеешь ввиду?

— А ты сам не понял? — улыбка Саболы стала шире. — Тебя использовали. Рени внушила тебе то, что было надо нам. Вела тебя. А ты такой мудрый, такой сильный даже не догадался об этом. Не почувствовал вторжения в свое личное поле. Зная, что Кордия наследовала магию Талики, она приходила к ней в тюрьму и частями забирала ее, а потом…Потом оставила ее магический след в спальне короля. Ай-ай-ай, видимо моя сестричка плохо тебя учила. Впрочем, и она сама не была особо талантливой, но думала об себе очень много. А все мои советы считала угрозой собственной безопасности.

— Ты лжешь.

— Да зачем бы мне это? Я за твой счет и так давно развлекаюсь. В какой-то мере мне даже жаль тебя. Талика использовала тебя, как оружие против меня. Ты был ее игрушкой, в которую она много вложила, не спорю, но все ради своей выгоды. Ради своей иллюзорной правоты.

— А твоя правота материальна значит? — проговорил Мариан, глядя на Саболу. Он все еще был оглушен его словами и как бы ему ни хотелось откинуть их, в глубине души он знал — это правда.

— Не настолько, как мне бы хотелось, но с каждым днем все ближе к этому состоянию, — спокойно ответил Сабола. — Я умею ждать, Мариан. И однажды, когда мы сразимся по-честному, возможно, я назову тебя своим другом.

— В могиле я видел такую дружбу.

— Слова обиженного мальчика, — рассмеялся Сабола, откидывая назад голову. — Но, я надеюсь, ты вырастешь. Кстати, ты знал, что Талика прикидывалась подростком, чтобы ты с ней себя комфортно чувствовал? На самом деле, когда она нашла тебя, ей было далеко не четырнадцать.

— С какой целю ты мне все это рассказываешь?

— Чтобы мы стали ближе друг другу, разве это неочевидно? И я повторюсь — мне жаль тебя, потому что большая часть твоей жизни была ложью, — сказал Сабола и в его глазах вспыхнуло понимание, словно он сам когда-то прошел через это.

— Время посещения закончилось, — сообщил тюремщик и сурово посмотрела на Мариана. — Прошу вас выйти.

— Еще увидимся, — сказал Сабола и наручники на его запястья звякнули.

Мариан сам не свой вышел в коридор. У него кружилась голова, мысли путались. Он едва не столкнулся с Дором и только быстрая реакция герцога не дала ему этого сделать. Каменный пол под ногами казался палубой корабля, попавшего в шторм. Чародей привалился спиной к стене и закрыл глаза. Перед его внутренним взором снова возникла Талика. Как они мечтали и строили планы, какой важной и самостоятельной она казалась ему, когда они познакомились. Если бы он не видел, то письмо, что нашла Кордия, он бы усомнился в каждом слове Саболы, но сейчас… Он понимал, что это правда.

Мариан с яростью скрипнул зубами, чувствуя себя полным идиотом. Пешкой в чужой игре. Всего лишь удобной мишенью, которую использовали по полной. Он со злостью ударил кулаком по шершавой стене и содрал кожу на костяшках пальцев. Вид крови разозлил его еще сильнее. Ему хотелось мести, хотелось уничтожить всех, кто унизил его и ощутить облегчение, но знал, что этого не случится. Месть не освобождает от боли. Она приносит лишь новую. Он уже проходил этот урок и знает все его последствия. Но то отчаянье, в котором он оказался требовало компенсации. Словно голодный хищник выпущенный на свободу.

Он не заметил, как пролетели двадцать минут, что Дор провел с Саболой. Лишь увидел, что, когда тот вышел из его камеры, его губы были почти белыми, а в глазах плескалось смятение. Прежде, чем он успел спросить, о чем они говорили, герцог сказал:

— Никаких вопросов, Мариан. Не сейчас.

Приехав во дворец, Мариан сразу же поднялся в свои покои. Он спешил вернуться. Его мучили подозрения, что к произошедшему в тюрьме причастна Кордия и ему нужно было с ней поговорить. Убедиться, что с ней все в порядке. Он сам не понимал, почему волнуется за нее. По крайней мере, мысли о ней отвлекали его от душевных терзаний.

Войдя к себе, Мариан увидел Грету спящей на кушетке. Она заснула в неудобной позе, ее лицо показалось ему воспаленным, будто она температурила. Он перевел взгляд на постель и увидел Кордию, которая разметалась на подушках. Вид у нее был безмятежный, грудь тихо вздымалось. На скуле было красное пятно как от удара. Девушка крепко спала. Он взглянул на часы. Время перевалило за полдень. Чем таким эти девицы занимались всю ночь, что никак не встанут? Он бесцеремонно потряс Грету за плечо, и та испуганно уставилась на него.

— Как прошла ночь? — спросил Мариан.

— Спокойно, — зевнув, ответила Грета. — А должно было что-то произойти?

— Что-то я тебе не верю, — сказал Мариан, окидывая Грету взглядом. Ему хотелось влезть ей в сознание, чтобы прочесть последние воспоминания, но он сдержался. Он подумал, что Грета слишком разумна, чтобы лезть в приключения, но покрывать Кордию, конечно может.

— Вам бы поесть и умыться, — заботливо сказала Грета, подойдя к нему почти вплотную. Он ощутил тепло ее тела мягкий запах исходящий от ее кожи. — И после вы иначе посмотрите на мир, обещаю.

Их взгляды встретились и Мариан невольно улыбнулся. Грета сделала небрежный реверанс и вышла из покоев.

Мариан бросил плащ и расстегнул ворот камзола. Ворон, недовольно каркнув, взмыл вверх и сел на шест, специально для него сделанный. Грета принесла ему тазик и кувшин с водой. Он тщательно умылся, желая смыть себя не только дорожную пыль, но всю ту боль, которая въедалась в него с каждой секундой все глубже.

Кордия проснулась и села на кровати. Белокурые пряди волнами упали ей на грудь. Она потерла глаза и уставилась на Мариана, который вытирал лицо.

— Доброе утро, — пробормотала она и спрыгнула с кровати.

— Не такое уж оно и доброе, — сказал Мариан и, отбросив мокрое полотенце в сторону, вплотную подошел к девушке. — Твой брат мертв, Кордия. Что ты на это скажешь?

— Нет, — прошептала девушка и ее зрачки расширились. — Нет… Как это случилось?

— Ты не знаешь? Правда? — схватив ее за локоть, он резко привлек ее к себе. Она подняла на него глаза, такие чистые и невинные, что ему даже на миг стало стыдно.

— Мариан, пожалуйста, — прошептала Кордия. — Ты ведь запер двери заклятьем…

— Перед отъездом я снял его, чтобы ты не была затворницей.

— Надо же, а мы не заметили.

— Где Августин? — проорал Мариан, и девушка вздрогнула. — С кем ты провернула эту авантюру?

— Со мной, — разглаживая ткань на переднике, спокойно сказала Грета. — Вы уже искрите, ваше чародейство. Вряд ли вам нужен очередной пожар в покоях. Возьмите себя в руки.

— Хватит мне указывать, что делать, — холодно сказал Мариан. — Вы хоть понимаете последствия того, что сделали?

— Конечно. Поэтому больше ничего тебе не скажем, — сказала Кордия, и он отпустил ее. — Тебе не о чем беспокоиться. Мы не втянем тебя в это.

Мариан обреченно закрыл лицо руками. Ворон тревожно каркнул, свесившись вниз.

— Я сейчас сделаю вам травяной чай, — сказала Грета, мягко проведя рукой по его плечу. — И вас отпустит.

Подавив вздох, Мариан подумал, что этого уже никогда не случится. Грета ушла, и они остались с Кордией вдвоем. Она стояла посреди комнаты, одетая в розовую ночную сорочку в пол, подчеркивая ее стройную фигуру. Ему захотелось сгрести ее в объятия и целовать до тех пор, пока ему хватит воздуха, но он не шевельнулся. С будущей женой Дора ему точно нельзя позволять себе таких вольностей.