— Кордия вошла в воду? — тихо спросил Дор, глядя на водную гладь. Она была спокойной, ровной, будто стекло. Мариан кивнул. Он стоял напряженно, вглядываясь в озеро, его губы были плотно сжаты. — Там же вода ледяная…
Чародей ничего не ответил. Герцог обернулся, глядя на Грету, которая разожгла костер и кидала в огонь сухие ветки, напевая ту же песню на непонятном языке. Он заметил на земле плащ и платье Кордии и ему стало страшно за нее. Что за обряд такой, что ей пришлось нырнуть в такую холоднющую воду? И ради чего такие мучения? Он посмотрел на небо, стараясь прикинуть, сколько прошло времени, как ведьма нырнула. Жива ли она? Или, быть может, ее уже пора спасать? Грета грела вещи Кордии у огня, вид у нее был спокойный, она, похоже не беспокоилась о том, что с девушкой может случится что-то плохое. А возможно, ей было все равно.
— Почему так долго? — спросил герцог у Мариана. Тот пожал плечами. — С ней что-то случилось, наверное, раз она так долго не всплывает.
— Обряд нельзя нарушать, — глухо сказал чародей. — Мы должны ждать. Если броситься в воду, Кордия умрет. Ждать, это все, что мы можем.
— За какой тьмой ты разрешил ей это? — рассердился Дор. От тревожного ожидания у него заныли плечи.
— Ей нужно обрести себя, — ответил Мариан. — Обычные люди это делают иначе, но она ведьма… Ее это не касается.
Дор облизал губы, вглядываясь в озеро. Его била мелкая дрожь от сырости ночи и волнения. Злость на Кордию рассеялась перед страхом больше никогда ее не увидеть.
— Прошло слишком много времени, — подходя к Мариану, робко проговорила Грета. — Мне попробовать позвать Кордию? Она должна услышать мой голос и…
— Ни в коем случае, — резко оборвал ее Мариан. Дору захотелось хорошенько его встряхнуть и заставить нырнуть за девушкой. Но что-то во взгляде чародея остановило его. Он не сразу понял, что это была вера в то, что Кордия справится. Но его это не чуть не успокоило. Он знал, как может быть обманчиво это чувство.
— Мариан, ты ее угробишь своим упрямством!
— Не понимаю, чего ты переживаешь, — пожав плечами, ответил чародей. — У тебя одной большой проблемой станет меньше.
— Как же мне придушить тебя хочется! — сквозь зубы процедил Дор, злясь на свое бессилие. Мариан не отреагировал на его выпад. Он снова смотрел на озеро, которое заволновалось, подернулось рябью. Сердце герцога бешено застучало. Вода всколыхнулась и над ней показалась чья-то голова. Прошло еще пару мгновений и к берегу подплыла Кордия. Ему показалось, что вокруг головы девушки сияние. Оно искрило, переливалось бледно-голубым цветом, а когда Мариан протянул ей руку, помогая выбраться, окутало ее с ног до головы. Дор отвернулся, чтобы не смущать ее, пялясь на ее обнаженное тело. Грета спешно несла ночной купальщице теплый плащ.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кордию Мариан. Сколько заботы в голосе! Дор поправил шляпу и обернулся. Ведьма уже была закутана в плащ и держала в руках кубок, от которого шел пар.
— Мне кажется, не согреюсь до конца жизни, — дрожащим голосом ответила Кордия. Мариан рассмеялся.
— Через пару дней все пройдет! — бодро заверил он.
— Ты вернула себе силу? Магия снова подчиняется тебе? — с нетерпением спросила Грета.
Вместо ответа Кордия взмахнула рукой и в темноте вспыхнули тысячи огоньков, делая ночь светлым днем. Грета захлопала в ладоши и обняла ведьму. На губах Мариана появилась гордая улыбка. Дор почувствовал себя лишним на этом маленьком торжестве.
— Мне нужны ответы, — проговорил Дор, глядя на Кордию.
— Что ж… — Кордия прижала руки с кубком к груди и посмотрела ему в глаза. Он ощутил в ней такую силу, что по телу пробежала дрожь. — Меня зовут Никандра Андреса, я дочь первого лорда Касталии и ее единственного правителя.
— Принцесса? — с недоверием произнес Дор. То, что он услышал было слишком. Он посмотрел на Мариана, ища у него поддержки, но тот остался беспристрастным.
— Леди Мальвина знает, кто я. Она может подтвердить мои слова, — холодно, даже немного надменно сказала Кордия. — Я удалила татуировку о своем происхождении, чтобы не выдать себя, поэтому не могу доказать официально.
— Но почему? Что за игру затеял твой отец? Это он подослал тебя сюда? Шпионить? — растерянность отпустила и Дор снова ощутил раздражение. Кордия покачала головой. Мариан подошел к ней сзади и положил руки на плечи.
— Отец не знает, что я здесь. И если ему станет известно, то убьет меня не раздумывая, — сказала Кордия. — Он никогда не примет дочь ведьму. Магия в Кассии запрещена, все, кто обладает ей, оказываются в закрытых тюрьмах подобных сумасшедшим домам. Это в лучших случаях. В худших таких людей убивают сразу, как только эти силы обнаруживаются. Они — предатели всего человечества.
— Как же ты скрывала это от отца? — спросил Дор.
— Мама давала мне солнечный чай, который подавляя магию. Да, я видела вещие сны, мои предчувствия всегда сбывались, но я не сознавала, кто я, — сказала Кордия. Грета охнула и прикрыла рот рукой. — А когда сбежала из дома… Магия вырвалась наружу и мне повезло, что я встретила Зоуи, которая меня всему научила. Хотя бед я натворила, но все могло быть гораздо хуже.
— Ты поэтому сбежала из дома?
— Ее похитил Лейф, — ответил за Кордию Мариан.
— Можно было самому догадаться, — сказал Дор, не сводя глаз с ведьмы. Когда речь зашла о Лейфе, она сразу поникла, устремив взгляд в землю. — Ты представляешь, какой будет скандал, когда станет известно, что ты живешь во дворце Дамьяна? Да еще на таких условиях…
— Мы должны это скрыть, — твердо сказала Кордия. — Ради блага всех нас и мира. Если отец узнает, что я здесь…
— Начнется война, — закончил за нее Дор.
— Если он еще не знает, — вздохнула Грета.
— Леди Мальвина не болтлива, — сказал Дор. — Хотя по ней не скажешь.
— Но возможно, об этом знает не только она, — сказала Кордия и вздохнула. Мариан подтолкнул ее к огню, и она опустилась на корточки возле костра. Грета наполнила ей кубок, и она молча его осушила.
— Есть только один вариант избежать войны и скандала, — сказал Мариан. — Дор, ты должен жениться на ней.
— Что?
— Отец не примет такого союза, — устало сказала Кордия.
— А кто его будет спрашивать? Ему придется смириться с этим фактом.
— Чушь ведь несешь, — вздохнув, сказал Дор и посмотрел на чародея.
— Дор, подумай об этом, — настойчиво повторил тот.
— Если вы надеетесь, что в таком случае отец не нападет на Аталаксию, то вы ошибаетесь, — сказала Кордия. — Так что политический брак ситуацию не улучшит.
— Но может смягчить это безобразие, — сказал Дор и почувствовал себя опустошенным. Не такой правды он ожидал. Хотя он до конца не верил тому, что сказала Кордия. Или не хотел верить — он пока этого не понял. Нужно будет разыскать Мальвину и заставить выложить все, что она знает. А потом устроить веселую жизнь за то, что скрывала такие важные вещи, прикрывая девочку. На что она вообще рассчитывала? Глупая женщина!
— Мы можем использовать Лейфа, — неожиданно сказал Мариан.
— Нет! — голос Кордии прозвучал резко, даже агрессивно.
— Ты даже не знаешь, что я хотел сказать, — начал Мариан, но Кордия замотала головой.
— Давайте обсудим это утром? — предложила она и закашлялась.
— Кордии бы принять ванну и лечь в постель, — сказала Грета. — Да и вам, ваше чародейство, ведь завтра особенный день, сил много надо будет.
Мариан кивнул и подхватив ведьму на руки, понес к карете. Та лишь успела возмущенно пискнуть, а потом обняла за шею. Дор проводил их взглядом и медленно пошел к своей лошади. Огоньки, вспыхнувшие от магии Кордии замерцали и тут же погасли. Грета суетливо собирала вещи, складывая их в сундук, а потом затушила костер.
Дор забрался в седло и, дождавшись, пока карета тронется, поехал следом за ней.
Во дворец они вернулись под утро. Дор пропустил вперед чародея и двух девушек. Кордия воспротивилась, чтобы Мариан нес ее на руках, пошатываясь, и через раз спотыкаясь, шла сама, гордо вскинув голову. Это позабавило герцога, он даже не стал скрывать улыбки. Дочь первого лорда Кассии здесь, ему до сих пор в это не верилось. Когда шаги магической троицы стихли и Мариан захлопнул дверь в свои покои, Дор двинулся к себе. Он думал сперва зайти к Мальвине и устроить ей разнос за молчание и сокрытие важной информации, но понял, что слишком устал для такой эмоциональной нагрузке и решил, что сперва хорошо бы выпить вина и умыться. А еще он замерз и хотел спать. Эти простые ощущение заставляли его верить, что он обычный человек и не несет никакого проклятья, которое может уничтожить толпы людей.
