К тому моменту я уже знаменитость. У моей хижины собирается толпа. Я слышу их через тонкие деревянные стены. Они начинают спорить: половина считает, что я лидер нового движения сопротивления, и хочет присоединиться к моей армии толстяков.

Пайпер высказывается за вторую половину:

– Она высокомерная стерва. Ее мамаша – какая-то знаменитая модель в Нью-Йорке, поэтому она считает, что слишком хороша для этой формы. Надеюсь, ее заставят поголодать… – У девочки сильный австралийский акцент.

Я пинком распахиваю дверь. Все отпрыгивают назад и обмениваются смущенными взглядами.

– Скажи это мне в лицо. Скажи это. Мне. В лицо.

Я сжимаю зубы и кулаки. Пайпер отходит от меня. Я верю, что могу победить ее. Что бы она ни думала, я выросла не в пентхаусе на Пятой авеню. В моем районе нужно быть всегда начеку.

Нас окружает толпа, а я вот-вот начну драку.

Гетти прорывается через кольцо ребят и, схватив меня за локоть, отводит в помещение лагерного офиса. Мне хочется рассмеяться, когда он пытается связаться с матерью. Я знаю, что на конце провода Кэссиди.

– Я звоню по поводу ее дочери.

Пауза.

– Таиланд? Она не сказала, как связаться с ней?

Пауза.

– Бабушка?

Гетти поворачивается ко мне, но я качаю головой.

– Моя бабушка на пути в Святую землю. Мама должны была… – Я замолкаю. Странно признавать, что моей бабушке пришлось умолять маму присмотреть за мной. – Моей бабушке пришлось уехать. Ее община оплатила поездку. – Такое впечатление, что я защищаюсь. Даже мне так кажется.

Внимание Гетти сосредоточено на звонке Кэссиди, а я пытаюсь понять, как оказалась здесь. Как мама могла послать Чэда забрать меня. Почему он оставил меня в этом лагере, подобно мешку с грязной одеждой для химчистки. На глаза наворачиваются слезы.

Но я справляюсь с ними, когда Гетти вешает трубку.

– Ну-ну, мисс Вонн. Кажется, вы не преувеличивали.

– Простите, что разочаровала, – говорю я. – Но мама не будет шокирована, если я откажусь влазить в эти спортивные штаны, – моя мама не заметит, если я сбегу и присоединюсь к торговому флоту.

– Нет, – соглашается он, безрадостно улыбаясь. – Но, скорее всего, она также не будет против, если вы не поужинаете сегодня вечером. – Он смеется, когда мой живот урчит. – Увидимся утром, мисс Вонн.

Пайпер избегает меня. Когда она возвращается в хижину, уже темно. До выключения света она лежит на своей койке, лицом к стене. Даже через всю комнату я ощущаю ее нервозность. Воротник свитера царапает мне шею. Торчащие из-под юбки голые ноги замерзли.

А в десять мы слышим крики «Выключать свет». Пайпер нажимает на выключатель рядом с кроватью.

– Расслабься, – говорю я в темноту. – Я не собираюсь нападать, пока ты спишь.

Молчание.

Что-то типа того. Стрекочут сверчки. Снаружи трещит умирающий костер.

И тут:

– Какие у тебя проблемы-то?

Это Пайпер спрашивает. Нежным девчачьим голосом.

И я не знаю ответ.

– Хочешь, чтобы я ограничилась одной?

Она смеется.

– Я бы убила, чтобы стать тобой, – говорит она.

– Ну конечно, – бормочу я.

Девчачий тон исчезает из ее голоса:

– Ты похожа на модель размера плюс. А если бы ты просто…

– Сбросила вес, то стала бы похожа на мать, – огрызаюсь я. – Знаю.

– Ты не хочешь походить на нее? Не хочешь выглядеть, как Лесли Вонн Тейт? – Кажется, Пайпер удивлена.

– Совсем не хочу быть такой, как она, – отвечаю я.

– Так, – медленно говорит она, – почему ты не наденешь форму? Она не такая уж плохая.

– Наверное, она нормальная, – говорю я. – Просто я сама шью себе одежду. И то, что я ношу, это то, что я могу…

– Контролировать? – заканчивает за меня Пайпер.

Снова молчание.

– Как ты сюда попала? – спрашиваю ее я, желая сменить тему.

Она отвечает не сразу. Я начинаю думать, что она заснула, когда Пайпер вдруг шепчет:

– Конкурс в Интернете.

– Подожди, ты хотела попасть сюда? – спрашиваю я.

– Ага, Куки Вонн, – говорит она. – Я хотела приехать сюда. Из-за семьи. Моя мама говорит, что у нас всех широкая кость. У братьев такая широкая кость, что их выгоняют из кинотеатров, потому что они занимают слишком много места. Нас пятеро. Никого из нас не приглашали на танцы…

Я молчу.

– Чтобы приехать в этот лагерь, нужно заплатить двенадцать тысяч австралийских долларов. Так что можешь считать меня жалкой, если хочешь. Может, так и есть. Мне пришлось написать сочинение. «Как „Сказочный водопад“ изменит мою жизнь».

– Я не считаю тебя жалкой, – шепчу я.

– Я хочу выйти замуж. Полетать на дельтаплане. Заняться серфингом, – говорит она. – Хочу пойти на танцы старшеклассников. Мама считает, что есть только пять видов еды: мясной пирог, ножка ягненка, рыба и чипсы, шоколадное печенье и ламингтоны8. Это мой единственный шанс.

Нужно что-то сказать. Знаю. Насчет того, что в жизни не только один шанс. Что жизнь – это не только наша внешность. Что счастливый конец не должен доставаться только худым.

Но тут в дверь стучат. Тихо.

– Куки? Куки Вонн?

Я слегка приоткрываю дверь. Придурок Гетти недавно заставил всех погасить свет, но парень у двери хижины держит в руке маленький походный фонарь на батарейках.

– Я решил, что ты будешь не против поужинать, – говорит парень.

Пайпер наклоняется вперед на своей койке, пытаясь понять, что происходит.

– Кто ты? И почему тебе не все равно, поем я или нет? – спрашиваю я.

Он машет фонарем рядом со своей светлой кудрявой головой:

– Это я, Томми. – Он произносит это так, словно я должна узнать его. Словно мы всю жизнь были закадычными друзьями.

– Томми кто?

Он опускает фонарь. Его плечи поникли. Фирменная футболка лагеря на несколько размеров больше него. Сложно сказать, что у парня девять лишних килограммов. Кто бы ни отправил его в лагерь, он явно злее Чэда Тейта.

– Томми Уэстон.

Имя мне не знакомо.

– Моя мама работает на команду «Кардз». Мы встретились с тобой на матче «Кардз» против «Джайентс».

Я вспоминаю эту игру. Помню только, как Чэд Тейт вылил пиво на мою новую пару лоферов.

– Я каждое воскресенье вижу тебя в «Донатвиле», когда покупаю дюжину пончиков для церкви.

Ага, как и любой католик в радиусе пяти миль.

– Ой, да ладно! Я сижу позади тебя на тригонометрии.

И тут я начинаю вспоминать. Может, я уже видела его пушистую копну волос, когда передавала варианты теста или типа того.

– Ладно, хорошо. Привет. Чего ты хочешь?

Краем глаза я вижу, как Пайпер чуть ли не отшатывается в ужасе. Я боюсь, что теряю связь, которую мы обрели, поговорив по душам.

– Я услышал о том, что произошло с мистером Гетти. И… ну… моя мама знает твоего папу… я подумал, что ты будешь голодна… подумал, может, стоит…

Я упираю руки в боки:

– Чэд Тейт мне не папа.

– Да, конечно. Прости. – Он снова поднимает фонарь. Он похож на светловолосого парня с обложки «Маленького принца». Полный надежд. И немного потерянный. – Так ты не хочешь пойти на пикник? Увидеть Сказочный водопад?

Я прикусываю нижнюю губу.

– Сказочный водопад существует? Это не просто какой-то странный маркетинговый ход Герберта Гетти?

– Водопад настоящий. Мы ходили туда утром. Это недалеко. Идти примерно минут сорок пять. Давай покажу. – Он улыбается, и его зубы сияют зеленым.

Я знаю, что не могу идти в поход в юбке и на танкетках.

– Он подбил тебя на это? Гетти послал тебя сюда, чтобы вынудить меня надеть костюм Халка?

Парень закрывает рот и пожимает плечами:

– Надевай что хочешь. Я лишь предлагаю сэндвич.

Сэндвич. Понятия не имею, когда Гетти позволит мне поесть, и этой мотивации достаточно.

– Ладно, подожди. – Я захлопываю дверь и натягиваю слишком большой зеленый спортивный костюм.

Пайпер улыбается мне и машет, когда я завязываю конверсы и выхожу из хижины.