Я подумываю позвонить в офис блога, но потом передумываю. Я скорее пойду пешком обратно в Финикс, чем скажу своему боссу Марлен, что слишком толстая, чтобы летать на самолете. На этих выходных она устраивает роскошную вечеринку на пятидесятую годовщину свадьбы родителей, а четверо детей ее ассистента Терри заболели кишечным гриппом. Вот уж не повезло, так не повезло. У меня не будет еще одного шанса написать о предпоказе в роли стажера. Предпоказе Гарета Миллера. Увидеть работу настоящих дизайнеров.
Я провожу рукой по лежащему в сумке заявлению на поступление в Парсонс. Фред Лашапель тоже будет на показе. Он декан по работе с абитуриентами, а Миллер – его любимый выпускник. Я мечтала о школе дизайна Парсонс с пяти лет, с тех пор, как бабушка дала мне в руки биографию молодого дизайнера Клэр Маккарделл, и, хотя я не могла прочитать ни слова, я видела одежду и чувствовала ее. Маккарделл создала американский спортивный костюм во время Второй мировой войны и стала первой женщиной, основавшей свой бренд. Женщины Маккарделл бродили по песчаным пляжам, ездили на велосипедах на рынок в маленькие города и использовали коктейльные платья в качестве оружия. Они были свободными, шикарными и сильными.
Я надеялась, желала и верила, что такой суждено стать и мне. Маккарделл училась в Парсонс, и я знаю, что мне точно нужно начать с него.
Мое портфолио поможет мне попасть туда. На бумаге я идеальный кандидат. Дочь супермодели, которая могла бы вшить молнию во сне. В настоящей жизни я не Барби. Летом я покрываю пончики глазурью за восемь долларов в час, вместо того чтобы проводить время в магазине Michael Kors. И трудно объяснить, почему моя мама заработала в прошлом году 1,2 миллиона долларов, а банкомат недовольно бикает, когда я засовываю туда свою карту.
И все же я творю магию, создавая одежду. Если я смогу убедить в этом Миллера и Лашапеля, будет не важно, что сбережений бабушки на черный день едва хватает на плату за рассмотрение заявления на учебу. Они позаботятся о том, чтобы я получила стипендию, и в следующем году я поеду в Парсонс.
Нужно, чтобы все получилось. Мысленно я снова и снова повторяю эту мантру.
Но что произойдет, если я не смогу сесть на самолет? Я не могу позволить себе номер в отеле. Мой багаж уже зарегистрировали. Он уедет в аэропорт им. Джона Ф. Кеннеди.
И это все моя вина, знаю, так все считают. Говорят за моей спиной. Если бы я просто перестала запихиваться шоколадными батончиками или фетучини Альфредо, все было бы просто идеально.
Нужно это сделать. Нужно позвонить Томми. Он стрижет газоны с пятого класса и хранит деньги на сберегательном счету. Томми мой лучший друг, а я уверена, что в правилах дружбы написано, что нужно помогать в такие трудные моменты.
– Не знала, кому еще позвонить, – говорю я по телефону.
По системе оповещения аэропорта называют незнакомые имена. Зал ожидания наполняется людьми, и мимо меня к самолету проходит пилот.
– Ничего страшного, – говорит Томми. На его конце линии тоже шумно. Он участвует в соревновании ПЕРВОЙ Лиги Лего.
– Представитель авиакомпании сказала, что, скорее всего, я смогу провести возврат платежа. Если нет, я сама верну тебе деньги. Обещаю.
– Куки, все нормально.
Он даже не спрашивает, зачем мне билет, и кажется, его не волнует, когда я смогу вернуть ему деньги. Такой вот он милый.
– Мне правда очень жаль, Томми.
– Не переживай.
Мне везет и одну бронь отменяют. Седовласая женщина вносит номер кредитной карточки папы Томми, предназначенной для экстренных случаев. Она отдает мне еще один посадочный талон и большую красную табличку, на которой жирными черными буквами написано «ЭТО МЕСТО ЗАНЯТО». Тут-то и начинается все веселье.
Сотрудница аэропорта помогает мне сесть в самолет, и, поверьте, я не шучу. Она открывает дверь на трап до начала подготовки к посадке, отводит меня и еще одного мужчину прямо в самолет. Ему, скорее всего, восемьдесят, и у него с собой огромный баллон с кислородом, от которого к носу идет трубка. Баллон на колесиках, и сотрудница везет его за собой.
Она помогает мужчине сесть рядом с проходом в первом ряду.
– Располагайтесь где хотите, – обращается она ко мне. Поскольку AirWest – одна из немногих компаний, позволяющих выбрать свое место, я направляюсь в середину салона. – Просто положите табличку на сиденье рядом с вами. – Она заканчивает помогать старику и приносит мне удлинитель ремня. – Знаете, вы кого-то мне напоминаете. Мисс Вонн, да?
– Мне это часто говорят, – отвечаю я. – Думаю, все толстяки похожи друг на друга.
Женщина упирает руки в боки и сердито смотрит на меня. Словно бы она была необычайно добра, а я тупица, не оценила это.
– Наслаждайтесь полетом. – Это ее последний взрыв неискренности, прежде чем она уходит.
Примерно двадцать минут в самолете находимся только мы вдвоем. Старик все время вертит головой, насколько это позволяет трубка, видимо, пытаясь понять, почему я здесь.
В самолет начинают заходить пассажиры. Каждый, проходящий мимо, останавливается прочитать красную табличку. Я придумываю пару историй на тот случай, если кто-нибудь начнет задавать вопросы.
Женщина с плаксивым младенцем так и поступает и показывает на знак.
– Здесь занято? – спрашивает она.
Я вижу, что за ней следуют несколько других детей, а все оставшиеся свободные места разбросаны по салону.
– Я путешествую с воздушным маршалом1, – говорю я.
Она открывает рот, но потом проходит дальше.
Я начинаю обустраивать свое место. Проверяю, где мои журналы. Пока я развязываю наушники, мимо проходит еще пара людей.
К моему проходу приближается девушка в полосатом платье макси от Марка Джейкобса. Она пахнет цветочным парфюмом Kenzo, который едва прикрывает вонь сигарет. Все в ней, от висящих сережек до косметики, имитирующей загар, лишено индивидуальности. Словно ее одевал кто-то другой. Возможно, она зашла на сайт net-a-porter.com и просто щелкнула на ссылку «купить». Вот что происходит, когда денег у вас больше, чем чувства стиля.
Девушка смотрит на меня с презрением, словно она бы скорее предпочла сидеть рядом с обезьянкой в подгузниках, чем с толстым человеком. Я жду, когда она пойдет дальше. Вместо этого она тянется к табличке «ЗАНЯТО».
Я кладу свою руку сверху, чтобы девушка ее не убрала:
– Это место занято.
– Да, для меня, наверное, – говорит незнакомка. Она нетерпеливо притопывает, и ее голова как-то странно качается на шее, отчего кажется, что ее коротко подстриженные до подбородка волосы – какой-то странный парик. – Это последнее свободное место в самолете.
Ее тон словно бы намекает: «Тупая, я что, сидела бы с тобой, если бы был выбор?»
– Оно мое, – рычу я. – Меня заставили его купить.
– Это. Единственное. Оставшееся. Место, – выплевывая слова, она дергает головой из стороны в сторону.
Люди начинают оборачиваться. Стюардесса пробирается по проходу к нам.
– В чем проблема, девушки? – спрашивает она.
– Я хочу здесь сесть. Это очевидно, – отвечает Мисс Денежный Мешок, приглаживая густые черные волосы.
– Это мое сиденье, – замечаю я. – Меня заставили его купить.
Бортпроводница осматривается:
– Это единственное оставшееся свободное место в салоне.
– У ворот мне сказали, что я слишком толстая, чтобы уместиться на одном сиденье, и заставили купить второй билет, – говорю я. Главное не впадать в истерику.
– Но вы помещаетесь на одном сиденье, – отвечает стюардесса.
– Почти, – добавляет девушка.
– Так я им и сказала. Но меня все равно заставили купить второе.
Мне хочется плакать. Но нет. Завидев ваши слезы, люди решают, что победили. Я годами училась держать себя в руках, пока не останусь одна. В душе или в кровати поздно ночью.
– Ну, если эта юная леди сядет рядом с вами, вам автоматически должны вернуть деньги. Я позабочусь о том, чтобы они вернулись на вашу кредитку, как только мы приземлимся в аэропорту. – Стюардесса дружелюбно улыбается мне. – Все только выиграют от этого.
