Есть три вещи, которые сразу же бросаются в глаза даже самому случайному читателю перечня погибших французов. Первое — это тот легкомысленный, на первый взгляд, факт, что многие из них носили имена героев рыцарских романов. Здесь множество Ланселотов, несколько Гекторов, Ивенов и Флоридасов, Гавейн, Персеваль, Паламед, Тристан и Артур.[610] Несмотря на то, что англичане и французы имели общую культуру и литературу, это специфически французское явление. Романские имена просто не давались, как правило, сыновьям Англии. "Тристан Андертон, эсквайр" — очень редкий пример среди сплошной фаланги Джонов, Уильямсов, Робертов, Томасов, Генрихов и Николасов, которые составляют большую часть из 430 имен, перечисленных в свите короля.[611] То, что они были так популярны среди французской знати, свидетельствует об особой преданности артурианской романтике и ее придворным ценностям и стремлениям, которые все еще сохранялись на родине рыцарства.
Вторая поразительная особенность списка погибших заключается в том, что он похож на справочник городов и деревень, расположенных в окрестностях Азенкура. Вот лишь несколько примеров: Рено, мессир д'Азинкур, и его сын Валлеран; Жан и Рено де Трамекур; Коларт де ла Порт, мессир де Билькур; Рауль, мессир де Креки, и его сын Филипп; Матье и Жан де Юмикр (сеньор де Юмикр попал в плен); Ален де Вандонн; Коларт и Жан де Семпи; Эсташ и Жан д'Амбрин; Жан де Байоль[612]. Эти люди и им подобные были мелкими землевладельцами, от которых зависело управление военными, финансовыми, судебными и другими государственными делами не только данной местности, но и всего королевства. Все бальи Амьена, Кана, Эврё, Макона, Мо, Руана, Санлиса, Сенса и Вермандуа были убиты, многие из них вместе со своими сыновьями, а некоторые — со всеми людьми, которых они привели из своего округа, — так записал в своем дневнике парижский горожанин.[613] Эти люди были землевладельцами, кастелянами и управляющими поместьями, вокруг которых вращалась экономика: поскольку они должны были уметь сражаться, они были в расцвете сил и, следовательно, наиболее активны. Азенкур проделал огромную просеку среди естественных лидеров французского общества в Артуа, Понтье, Нормандии, Пикардии. И заменить их было некем.
Эта картина повторилась и в национальном масштабе, с той существенной разницей, что было много людей, готовых занять место погибших — особенно из бургундской партии. Большинство важных королевских государственных чиновников погибли или попали в плен при Азенкуре. Особенно сильно пострадало военное командование. Помимо коннетабля Карла д'Албре, Франция потеряла своего адмирала Жака де Шатильона и главного мастера арбалетчиков Давида де Рамбюра. Погиб и маршал Галуа де Фужер, которого до сих пор помнят как вдохновителя создания французской жандармерии; его тело было найдено на поле боя и похоронено в нефе аббатской церкви в Оши, но по просьбе Национальной жандармерии в 1936 году было эксгумировано и перезахоронено в мавзолее Версаль-Ле-Шони.[614] Маршал Бусико попал в плен и умер в английской тюрьме.[615]
Представители королевского двора также были перебиты в огромном количестве. Среди погибших были два самых высокопоставленных члена королевского двора, Гишар де Дофине, великий магистр домашнего хозяйства, и Гийом де Мартель, мессир де Баквиль, носитель орифламмы, и два сына последнего. Как сетовал монах Сен-Дени, Дофине (племянник Карла д'Альбре) и де Баквиль были не молодыми горячими головами, а "рыцарями-ветеранами, славившимися своим высоким происхождением и военным опытом, которые направляли королевство своими мудрыми советами". Их смерть была одной из тех, о которых больше всего сожалели, потому что, хотя они выступали против сражения, они предпочли сражаться в рукопашной при любом исходе, а не отступить с позором.[616] Людовик де Бурбон, граф Вандомский, и Карл д'Иври, бывшие послы в Англии, были взяты в плен, хотя последний, по сообщениям, погиб вместе со своим старшим сыном, другим Карлом д'Иври, который действительно погиб в битве.[617]
Как уже видно из примеров местных дворян, погибших при Азенкуре, третий наиболее поразительный аспект французского списка погибших заключается в том, что многие из них происходили не только из одного сословия, но и из одних и тех же семей. Почти каждая семья на севере Франции, претендующая на родовитость, потеряла хотя бы одного родственника, а в некоторых особо трагических случаях были уничтожены целые семьи. Даже сам король Франции не остался в стороне. Карл VI потерял в битве семь своих ближайших кровных родственников: Жан, герцог Алансонский; Эдуард, герцог Барский, его брат, Жан де Бар, виконт де Пюизе, и их племянник, Роберт, граф Марле; Карл д'Альбе; и, наконец, что, возможно, наиболее иронично, оба младших брата Иоанна Бесстрашного, Антуан, герцог Брабантский, и Филипп, граф Неверский.[618]
Снова и снова источники фиксируют братьев, отцов и сыновей, которые вместе погибли на поле Азенкура. Таких примеров так много, что перечисление их было бы непосильной задачей, но стоит отметить, что нередко встречаются два или даже три брата, погибших в битве. Жан де Нойель, камергер герцога Бургундского, был убит вместе со своими братьями Пьером и Ланселотом, как и Ударт, мессир де Ренти, и его братья Фульк и Жан; три брата Рено де Шартра, архиепископа Реймса и канцлера Франции, также были среди погибших.[619] Что еще хуже, Ангерран де Грибоваль и Мари Кьере потеряли всех четырех своих сыновей при Азенкуре, и в живых осталась только их дочь Жанна, единственная наследница семейных владений близ Аббевиля. Вероятно, на этом их страдания не закончились, поскольку Кьере потеряли еще нескольких членов своей семьи, включая Гурина де Кьере, который был убит, а также Бохорра Кьере, мессира де Эушена, и Пьера Кьере, мессира де Рамекура, которые попали в плен. Четвертый Кьере, Жан, спасся.[620]
Похожую историю о невообразимых потерях пережил Давид де Рамбюр, мастер арбалетчиков Франции, происходивший из древнего рода Понтьё, который вел свою родословную от рыцаря, участвовавшего в Первом крестовом походе в конце XI века. Бургундец по подданству, он был членом совета короля с 1402 года и помогал вести переговоры о заключении Лейлингемского перемирия с Англией в 1413 году. Как мы уже видели, он также принимал активное участие в укреплении местной обороны в рамках подготовки к английскому вторжению. В 1412 году он приступил к реализации грандиозного плана по строительству замка Рамбюр, который должен был стать будущей резиденцией для него и его наследников. Строительные работы пришлось временно приостановить, когда де Рамбюр был призван на помощь в организации сопротивления англичанам; прошло еще полвека, прежде чем они возобновились. При Азенкуре погиб не только сам Давид де Рамбюр, но и трое из его пяти сыновей — Жан, Юэ и Филипп; четвертый сын, еще один Жан, был священнослужителем и поэтому не принимал участия в сражении. Старший сын, Андре, выжил, но потерял свое наследство, которое было конфисковано во время английского завоевания Нормандии, и только после их ухода в 1450 году семья вернула себе замок и свои земли. Как и де Грибовали, братья де Рамбюр также потеряли членов семьи своей матери, включая Филиппа д'Оси, мессира де Дампьера, и его сына.[621]
