Пересмотренный французский план[509] был составлен за несколько дней до Азенкура, вероятно, в то время, когда герцоги Орлеанский и Бурбонский и Карл д'Альбре послали Генриху V вызов на битву, поскольку он был рассчитан на гораздо меньшие силы, преследовавшие англичан вдоль берегов Соммы. Новый план предусматривал только две баталии: авангард под командованием Бусико и д'Альбре и за ним основная часть армии под командованием Жана, герцога Алансонского, и Карла д'Артуа, графа д'Э. Вместо арьергарда по обе стороны от главной баталии должны были находиться два небольших крыла, правым из которых командовал Артур, граф Ришмон, как и в первоначальном плане, а левым — Луи де Бурбон, граф Вандомский, брат герцога Бурбонского. Каждая из этих баталий должна была полностью состоять из пехотинцев. Все "преданные люди", различные стрелки, включая лучников и арбалетчиков, должны были быть размещены в двух отрядах, по одному перед каждым из двух крыльев. Кроме того, в тылу армии должны были находиться две кавалерийские части. Первую, состоящую из тысячи латников и половины их оруженосцев, посаженных на лучших лошадей своих хозяев, должен был возглавить Давид, мессир де Рамбюр[510], и ее особой задачей было совершить фланговую атаку, чтобы "обрушиться на лучников и, используя свою силу, разбить их". Второй отряд, которым командовал Луи де Бурдон,[511] состоял всего из двухсот человек рыцарей и второй половины оруженосцев, посаженных на менее хороших лошадей своих хозяев. Он должен был зайти в тыл английских войск и атаковать обоз, с целью захвата лошадей, имущества и предотвращения бегства англичан в случае поражения.

Как только де Рамбюр приказал своей кавалерии атаковать английских лучников, французские лучники должны были начать стрелять, пехотные баталии — маршировать на врага, а де Бурдон — начать рейд по английским тылам. Цель состояла в том, чтобы нанести комбинированный удар, настолько сокрушительный, чтобы англичане были ошеломлены и не смогли оправиться. План даже учитывал меняющиеся условия поля боя, позволяя объединить авангард и главную баталию в одну, если англичане не разделят свои силы, и предоставляя кавалерийским частям значительную свободу в выполнении своих задач.[512]

Уделив такое внимание тактике, невозможно представить, что французы не уделили столько же времени и энергии подготовке стратегии для реального боя, который, как они знали, состоится на следующий день. Некоторый пересмотр был необходим — как это всегда бывает накануне битвы, — и они постарались учесть условия местности и тот факт, что численность их армии увеличилась, возможно, в десять раз. В отличие от английской армии, где современные административные документы подтверждают оценку летописцами ее численности в шесть тысяч человек, для французов таких свидетельств не существует. Поэтому невозможно с уверенностью назвать даже приблизительную численность.[513] Самая распространенная цифра, приводимая английскими хронистами, писавшими при жизни Генриха V, — 60 000 человек, но в некоторых источниках она достигает 150 000. Французы, с не менее простительным желанием подправить цифры в свою пользу, дают от 8000 до 50 000 человек.[514] Три очевидца также сильно расходятся в своих оценках. Английский капеллан утверждает, что "по их собственному подсчету" французы насчитывали 60 000 человек, хотя и не называет своих источников. Жан Лефевр де Сен-Реми, бургундский герольд в английской армии, предполагает 50 000, а Жан де Варвен, бургундец во французской армии, — 36 000, основываясь на своем утверждении, что французов было в шесть раз больше, чем англичан. Цифра Варвена кажется наиболее вероятной, хотя бы потому, что он обосновывает ее, перечисляя количество людей, назначенных на каждую позицию: 8000 человек, 4000 лучников и 1500 арбалетчиков в авангарде, такое же количество в главной баталии, два крыла 600 и 800 конных воинов и "остатки войска" в арьергарде.[515]

Несмотря на высокопоставленных отсутствующих, список дворян во французской армии накануне Азенкура выглядит как перекличка рыцарства Франции. Здесь были четыре королевских герцога, Орлеанский, Алансонский, Бурбонский и Барский (герцог Брабантский должен был прибыть на следующее утро), графы Вандом, д'Э, Ришмон, Невер, Водемон, Бламмон, Сальм, Грандре, Русси, Даммартен, Марле и Фокамберг, а также бесчисленные синьоры. Все высшие военные чины Франции также были там: коннетабль д'Альре и маршал Бусико, оба адмирала, Клинье де Брабант и Жак де Шатильон, мастер арбалетчиков Давид де Рамбюр и гроссмейстер королевского дома Гишар де Дофине. Из северных провинций прибыло множество бальи, каждый со своей дружиной, вместе со всеми ополченцами, арбалетчиками и латниками, которых он смог откомандировать из своих городов.

Иногда высказывается мнение, что у французов было слишком много людей, и это стало причиной их поражения. Но не это было самой большой дилеммой, стоявшей перед их стратегами, а то, что многие из этих людей хотели играть ведущую роль в разгроме англичан. Какой принц королевской крови стал бы добровольно командовать арьергардом, когда у него есть возможность завоевать славу и известность в авангарде? Более того, легко понять, почему те, кому в предыдущих планах отводилась особо почетная роль, возмущались тем, что в последней версии могло показаться понижением. Между принцами существовали не только личные противоречия, но и политические и территориальные. Почему, например, Артур, граф Ришмон, и его пятьсот бретонцев должны были согласиться на роль флангового войска, когда он был младшим братом герцога Бретани и единственным представителем герцогства? Разве ему не должно быть места в авангарде? А что же Филипп, граф Неверский, которого первый план отводил в арьергард? Младший брат Иоанна Бесстрашного, разве он не бросил вызов своему брату, чтобы участвовать в сражении, и разве это не должно быть вознаграждено? Маршал Бусико посвятил его в рыцари ранее тем же вечером — разве ему нельзя было позволить получить свои шпоры, заняв место на передовой? С другой стороны, можно представить, что такие закоренелые арманьяки, как Карл д'Альбре, Гишар де Дофине и, конечно же, сам Карл Орлеанский, не захотели бы охранять отряд бретонцев или бургундцев на передовых позициях. Не могли ли они в решающий момент дезертировать к своим английским союзникам?

Хотя ни в коем случае не ясно, какой боевой порядок был окончательно согласован — что само по себе свидетельствует о разногласиях и возникшей путанице — похоже, что основной план был похож на тот, который был принят несколькими днями ранее. Снова должны были быть две основные баталии, авангард и основная баталия, состоящая из пеших воинов и двух отрядов с обоих флангов. И снова должна была быть кавалерия, на которую возлагалась особая задача — смять английских лучников в первые моменты сражения. Единственным существенным изменением было то, что лучники и арбалетчики, которые ранее располагались перед флангами, теперь были размещены позади них, что фактически сводило на нет любую роль, которую они могли сыграть в сражении. На этот раз также должен был появиться надлежащий арьергард, который должен был быть конным и включать тех латников, которые считались менее искусными всадниками, чем те, кто был отобран в элитные отряды, а также оруженосцев крупных синьоров, сражающихся в пешем строю в основной части армии.[516]

После долгих споров и многочисленных проявлений враждебных чувств, когда каждый значимый командир настаивал на своем праве возглавить авангард, они пришли к выводу, который был справедливым, но глупым. Все они должны были занять свои места на передовой. В авангард войдут коннетабль д'Альбре, маршал Бусико и все остальные королевские военачальники (кроме Клинье де Брабант), герцоги Орлеанский и Бурбонский, графы д'Э и Ришмон (последний получил повышение из пехотного крыла в авангард), а также Филипп д'Оси, мессир де Дампьер, который был бальи Амьена. Командование главной баталией должно было принадлежать герцогам Алансонскому и Барскому, которых должны были сопровождать графы Невер, Марле, Водемон, Бламмон, Сальм, Гранпре и Русси. Графы Даммартен и Фокамберг должны были разделить руководство арьергардом вместе с мессиром де Лауруа, капитаном Ардра, который привел на битву людей из пределов Булони. Печальный результат этих договоренностей отметил Пьер Фенен, летописец из Артуа, писавший в 1430-х годах: "все князья были поставлены в авангард, оставив своих людей без предводителей".[517]