Другой важной профессией, представленной в каждой крупной свите, была медицинская. Сам король взял с собой личного врача, мастера Николаса Колнета, и двадцать три хирурга. Существовало важное различие между врачом, который находился на вершине медицинской иерархии и отвечал только за диагностику и назначение лекарств, и хирургом, который был менее сведущ и более практичен, проводя операции, леча переломы и раны, накладывая пластыри и повязки. Несмотря на то, что между ними была острая конкуренция, они были едины в своем презрении к цирюльникам-хирургам и нелицензированным врачам (обычно женщинам), чье невежество, суеверие и отсутствие навыков они осуждали. Тем не менее, женщины практиковали и как врачи, и как хирурги. Вестминстерское аббатство нанимало женщин на обе должности, хотя это означало, что они должны были приходить в пределы монастыря и неизбежно иметь тесный физический контакт с монахами; кроме того, их услуги хорошо оплачивались, что говорит об их эффективности.[274]

Большинство врачей были не только мужчинами, но и выпускниками университетов, которые учились до четырнадцати лет, чтобы получить степень доктора медицины. Для получения авторитета они в значительной степени полагались на классические тексты, такие как труды Гиппократа и Галена, а для диагностики в основном использовали анализ мочи, цвет которой сравнивали с градуированной таблицей, на которой были изображены все оттенки от белого до красного, включая зеленый. Николас Колнет был студентом Мертон-колледжа в Оксфорде, он поступил на королевскую службу в качестве клерка и врача в 1411 году, но своим продвижением по службе был обязан Генриху V. В августе 1414 года, по личной просьбе короля, Колнету была выдана папская диспенсация, позволявшая ему оставаться клириком малого ордена, чтобы его медицинские услуги Генриху не прерывались из-за церковного повышения или перевода. Он был одним из первых, кто подписал договор о службе в французской кампании, за которую он должен был получать такое же жалованье, как и латник, 12 пенсов в день, и взять с собой трех лучников.[275]

Личный хирург Генриха V, Томас Морстед, был одним из самых интересных людей в Азенкурской кампании. Родом из Бетчворча, близ Доркинга, в Суррее, к 1401 году он переехал в Лондон и работал там скромным "лекарем". Будучи молодым хирургом, он, возможно, присутствовал при удалении стрелы из лица Генриха после битвы при Шрусбери, которую Джон Брэдмор позже детально описал в книге. Как и Колнет, своим быстрым ростом богатства и славы он был обязан королевскому покровительству. В 1410 году он был назначен хирургом короля с жалованьем 40 фунтов стерлингов в год, и эта должность была подтверждена при вступлении Генриха V на престол при условии, что король будет пользоваться его услугами в исключительном порядке. В то же время он был назначен на высокодоходную должность экзаменатора, или таможенного сборщика, для всех судов, проходящих через лондонский порт, причем фактическая работа была передана его заместителям. Как и Кольнет, он подписал договор на службу в Азенкурской кампании 29 апреля 1415 года, успешно обратившись к королю с просьбой разрешить ему взять двенадцать человек своей профессии и по своему выбору, а также трех лучников. Необычно, что он должен был получать такое же жалование, как и Кольнет, что свидетельствует не только о его способностях, но и об усилении роли, которую он должен был играть в условиях войны; остальные хирурги должны были получать 6 пенсов в день, как и лучники.[276]

Второй королевский хирург, Уильям Брэдвардин, также был назначен для участия в Азенкурской кампании с командой из девяти хирургов под его командованием. Брэдвардин был старше Морстеда, он служил Ричарду II в его ирландской экспедиции в 1394 году и был пожизненно назначен им в 1397 году. Смена режима не повлияла на его карьеру, хотя, похоже, он тоже нашел покровителя в лице принца Уэльского, а не Генриха IV, который предпочитал иностранных врачей.[277] Несмотря на очевидное старшинство Брэдвардина, именно Морстед был главным хирургом в армии короля. Он явно был открытым, динамичным и амбициозным человеком. Разочарованный традиционным соперничеством между врачами и хирургами, а также некомпетентностью многих представителей медицинской профессии, в 1423 году он инициировал проект по созданию первого английского медицинского колледжа. Его целью было введение лучшего образования и надзора за всеми, кто занимается медицинской профессией, включая проведение общих экзаменов, проверку помещений, где хранятся лекарства, регулирование платы за услуги и предоставление бесплатной медицинской помощи бедным. Колледж должен был состоять из двух самоуправляющихся органов, одного для врачей и одного для хирургов, под совместным руководством ежегодно избираемого ректора. Первым магистром хирургии был назначен сам Морстед (Брэдвардин, кстати, был только вице-магистром). Через несколько лет колледж распался под воздействием антипатии между двумя профессиями, но Морстед не отказался от своей мечты, и в 1435 году он стал движущей силой создания Гильдии, хирургов — профессиональной организации, которая существует и по сей день.[278]

Преданность Морстеда своей профессии побудила его обучить десятки учеников, одалживать другим хирургам книги из своей обширной библиотеки и регулярно делать щедрые благотворительные пожертвования заключенным и бедным. В 1431 году он женился на богатой вдове, которая была дочерью Джона Майкла, бывшего олдермена, шерифа и мэра Лондона; в 1436 году он сам стал шерифом Лондона и, что необычно для хирурга того времени, получил герб. К 1436 году он числился четвертым самым богатым человеком в городе, имея годовой доход в 154 фунта стерлингов (102 647 долларов по сегодняшнему курсу) от земель в Лондоне, Суррее, Эссексе, Саффолке и Линкольншире. Однако, возможно, наибольшую известность Морстеду принесло то, что он написал "Книгу хирургии волос", которая стала стандартным учебником по хирургии в XV веке.[279] Написанная на английском языке, так что она была намного доступнее, чем латинские трактаты и сборники, имевшиеся в то время, "Книга хирургии волос" опиралась на десятилетия опыта Морстеда в войнах Генриха и была проиллюстрирована полезными примерами успешных операций. Это было исключительно прагматичное учебное пособие, но в то же время необычайно этичное произведение. Другие трактаты подобного рода часто демонстрировали нездоровую степень цинизма. Анри де Мондевиль, например, рекомендовал хирургам использовать магические средства лечения не потому, что они работают, а для того, "чтобы в случае излечения хирургу приписывали чудесную работу, а в случае неудачи его не обвинили в том, что он упустил какой-то жизненно важный шаг". Мондевиль советовал хирургам всегда брать плату за лечение, потому что чем дороже лекарство, тем больше доверия к нему у пациента. Он также посоветовал всем врачам использовать громкие слова и, если необходимо, придумывать термины, чтобы произвести впечатление на своих пациентов: "Обычный человек считает, что непонятные ему высказывания более эффективны, чем те, которые он прекрасно понимает". Чем более внушительным было название заболевания, тем более больным считал себя пациент: "Дайте какие-нибудь ужасные названия болезням невежественных крестьян, если хотите получить от них хоть какие-то деньги", — советовал он.[280]

Отношение и подход Морстеда были совершенно иными. Долг хирурга, писал он, заключался в глубоком понимании "принципов хирургии, в теории и на практике, [и]… всех вещей, которые постигаются в анатомии". Он должен быть хорошо обучен и опытен, иметь "маленькие пальцы и не дрожащие твердые руки, и обладать ясным зрением". Наконец, он должен быть "хорошо воспитан, милостив к больным и милосерден к бедным, и не слишком жаден, но разумен, чтобы назначать свое жалованье, учитывая труд лечения, достоинство и бедность пациента, и не лезть ни в какие лекарства, которые, по его мнению, не способны вылечить".[281]