А от этих двоих так и летели искры — еще немного, и ими заденет меня.
— Что такого должен сказать Глеб? — спросила, остановив взгляд на папке.
— Будет глупо с моей стороны, если я вдруг подпишу себе смертный приговор, не находишь? Между прочим, Лео мог тебе сам об этом сказать. Не знаю, откуда об этом узнал, но с того самого момента хранил все втайне. Зачем? Вопрос… Наверно, хотел шантажировать меня этим. Что и делал первое время. А тут вдруг… Решил выставить меня полным уродом. Так и я не упущу случая…
— Лучше мы действительно поговорим вдвоем.
После моих слов резко воцарилась тишина. Лео посмотрел на меня с искренним удивлением, а взгляд Глеба и его ошарашенное молчание и так чувствовались. Я сама была в шоке от принятого решения, но поняла, что не хочу выслушивать бесконечные завуалированные оскорбления в сторону друг друга. Да и зал ресторана не наша кухня, где Глеб мог мне угрожать силой или заставить насильно что-то делать. Так что вполне возможно, мы вдвоем быстрее поговорим, если рядом не будет Лео.
«На самом деле женщины могут быть сильнее мужчин. У вас с избытком есть то, чего нет у нас. Подумай об этом на досуге. Если поймешь, о чем я говорю, никакой Глеб тебе не будет страшен». Что же я должна найти в себе, выдернуть на поверхность, чтобы суметь ему противостоять без страха?
Ответ не появился, а Лео переспросил:
— Ты уверена?
— Да.
Он был явно не в восторге от моего выбора, ибо нехотя поднялся из-за стола.
— Жду тебя в машине, — бросил напоследок и, подложив под тарелку крупную купюру, оставил нас вдвоем. Мне до сих пор не хватало смелости взглянуть в глаза Глебу. Но смелость — это явно неправильный ответ на загадку. Тогда что? Может, слабость? Вот только как благодаря ей можно не бояться?
— Помнишь, как мы познакомились? — начал Глеб. Решил ударить побольнее. Конечно, я помнила, но промолчала. — Твои друзья веселились, сидя за столиком в клубе, а ты грустила. Я увидел тебя и понял: вот человек, которому тоже поперек горла вся эта свистопляска. Я подошел к тебе, забрал оттуда, и мы всю ночь до утра гуляли по городу, болтая обо всем на свете.
— Ты болтал, а я слушала тебя, раскрыв рот и не веря своей удаче. Ты думал, я послушная, скромная девочка, которая будет тебя бояться и выполнять любые прихоти, и дальше глядя на тебя, как на идола. Можешь еще напомнить мне, как мы поцеловались впервые, занялись сексом, как ты сделал предложение… Но это было тогда, два года назад. И все это не вернешь.
Его рука так резко ухватила меня за запястье, что я чудовищно испугалась: точно овчарка внезапно вынырнула из-под стола и сомкнула свои острые зубы на моей руке. Когда Глеб успел так близко пододвинуться ко мне? Его хватка впивалась в кожу тысячью раскаленных игл.
— Мы можем это вернуть. Давай начнем все сначала? Хочешь, переедем в другой город? Подальше от наших родителей, сами раскрутимся с нуля. Будет тяжело, но…
Не собираясь слушать бред человека, мозг которого метался в агонии с одной лишь целью, как бы меня вернуть, я вцепилась другой рукой в руку Глеба в надежде ее скинуть. Но он еще и второй рукой накрыл мои руки, не давая шанса вырваться. Непреодолимый страх принялся подниматься ледяными узорами по спине. Как же его не бояться? В чем я могу быть сильнее него?
— Хватит. Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего. Говори, что должен был сказать, и я уйду, — произнесла, смотря на свои руки и не зная, как же выбраться из стальных оков.
— Лёня постарался на славу. — Глеб неожиданно отпустил меня и откинулся на спинку стула. — Выполнил пункт своего плана на все сто. А знаешь, что последует дальше? Он тебя отымеет, бросит, а когда ты оклемаешься, подкинет твой номерок какому-то своему старому приятелю.
Ложь? Может, лгать женщины умеют лучше мужчин? Но Глеб знает меня как облупленную, разве сможет купиться на ложь? Однако, позавчера ведь купился.
Что ему сказать такого, чтобы его лицо вытянулось и он заткнулся раз и навсегда? В голове творился хаос, страх все сильнее сковывал, а сердце разрывалось от боли. Глеб лишь подтвердил мои опасения, но сделал это настолько резко, что грозовые тучи, маячившие на небосклоне черной полосой, вдруг оказались надо мной и обрушились дождем.
Я сжималась в комок, слезы подступали к глазам. Я никогда не смогу его не бояться. Зря Лео отправила прочь… Но пока он был рядом, я ощущала в себе силу поставить Глеба на место. А теперь она исчезла.
— Пусть отымеет, пусть бросит… — заговорила сухим голосом. — Пусть даст кому-то мой номер… Уж лучше так, чем вернуться к тебе.
Глеб странно притих. Возможно, придумывал новую колкость, которая меня добьет. Но пока он молчал, я добавила:
— Когда человек хочет развестись без надежды на другие, новые отношения, это значит, он решил: лучше быть одному, чем вместе.
— Черт, Майка, да перестань. — Опять ухватил меня за руку, и я с облегчением осознала, что его прикосновение уже не так жжет. Боль сходит на нет. — Посмотри на меня, а?
Не хотела на него смотреть, боясь, что вдруг в груди что-то дрогнет, и я ему вновь поверю. Но я должна посмотреть на него хоть раз. Убедиться в том, что теперь сердце полностью занял другой человек.
Подняла взгляд, скользнула по темно-синему пиджаку, по плохо выглаженной рубашке, по гладковыбритому подбородку и остановилась на серых глазах, под которыми залегли тени. Белки покраснели. А взгляд был похож на взгляд сумасшедшего.
В груди должно бы что-то дернуться, выстрелить, сжаться. И, кажется, вот-вот я вспомню, как сильно его любила, отчего в сердце проснется хоть отголосок щемящего чувства. Но внутри всего лишь выстрелило что-то вхолостую. А глаза увидели не облик когда-то любимого человека, а черты лица незнакомца. Мне даже не было его жаль.
— Я больше не хочу быть с тобой, — сказала и поняла, что иногда слова бьют намного сильнее рук. В глазах Глеба появилось столько боли, будто его только что избили. — Мне будет лучше одной.
Понимая, какое действие на него оказывают мои слова, дико захотелось ударить его больнее и еще больнее. Вернуть ему всю боль, которая мне досталась от него. И я вовремя себя остановила. Достаточно. От этого легче не станет. Легче станет лишь тогда, когда я окажусь в целебных объятьях Лео. Нужно скорее заканчивать эту «задушевную» беседу.
— Зачем ты принес наш брачный договор?
— Чтобы обрадовать тебя напоследок. — Уголок его губ дернулся в кривой ухмылке. Глеб подался вперед и заговорил вполголоса. — Знаешь, кто надоумил меня жениться на такой лохушке, как ты? Твоя мамочка. Я бы в жизни не зашел с тобой дальше постели, если бы она не показала, какие плюсы я получу от нашего брака.
Возникло ощущение, будто мне на голову опрокинули ушат ледяной воды. Я застыла, ошарашенная не столько его словами, сколько ненавистью, которая исказила его лицо.
— Да я бы даже к тебе не подошел! В клубе всегда достаточно девочек, готовых запрыгнуть ко мне в койку. И даже не по одной, а по двое и по трое. Нафига мне это? — Он скользнул по мне таким взглядом, будто я с ног до головы вымазалась голубиным пометом. — На один раз еще проканало бы, но постоянно… Разве что поисполнять пару извращенных фокусов, чтоб хоть какой-то интерес был. Та короче. Не в этом суть. Моя матушка с твоей знакомы не один год. Не знала?
Я покачала головой, изо всех сил сдерживая не прошенные слезы. На душе становилось так горько и гадко, точно ее бросили в помойную яму.
— Твоя матушка узнала достаточно, чтобы уболтать меня на брак. Так хотела от тебя избавиться, прикинь? Знала она, что мои на свадьбу собирают деньги мне на квартиру. Знала, что отец хочет дать должность в своей компании, но только после того, как я остепенюсь. Чем брак не признак остепенения? Мне-то что? Разве лучше жить в родительском доме и каждый день выслушивать гребаные нотации? А так своя квартира, неплохая должность и, блядь, жена в нагрузку, но хорошо, что глупая. Никто мне не мешает быть, где хочу, трахать кого хочу, и еще и родители думают, что я наконец-то стал соответствовать их стандартам. — Он раскрыл папку и протянул мне договор. — Будешь спорить, что неглупая? — Тыкнул пальцем в пункт про выплату штрафа в размере миллиона рублей. — И твоя матушка знала, что ты тупая, как валенок. Даже мысли не допустишь, что в брачном договоре нельзя ставить подобные пункты, потому что они нарушают права человека. Так что радуйся. — Глеб достал договор и медленно с наслаждением его разорвал на несколько частей. — Что? Нужна же была какая-то гарантия, что ты не сможешь уйти от меня, когда узнаешь про измены.
