Только двух людей в своей жизни боялся Константин до колик в сердце — свою бабку, Екатерину Вторую, и своего отца, Павла Первого.
Но теперь их не было на свете, а Александр слишком любил своего брата, всё спускал ему с рук, и Константину море было по колено.
Брат Александра пустился в самый грубый разгул, окружил себя такими же, как он, развязными солдафонами. Генерал Бауэр, льстец и прилипала, какой-то неизвестно откуда вынырнувший Бухальский, молодые адъютанты и камер-гусары сопровождали теперь Константина во всех его недопустимых забавах.
Генерал Бауэр занял апартаменты рядом с покоями Константина и исполнял все его низменные желания и прихоти, прикрываясь своим положением. Здесь, в его покоях, и собиралась вся шумная компания, решая, куда она направит свои стопы нынешним вечером. Чаще всего решал генерал Бауэр — он всегда знал, у кого намечается бал, где парадно ужинают, у кого роскошный званый обед и конечно же где будут самые знатные красавицы столицы.
Разумеется, Константин получал приглашения на все подобные вечера, но бывало и так, что вся компания вваливалась в незнакомый дом без всякого приглашения, и Константин наслаждался испуганным и изумлённым видом хозяев, удостоившихся такого неожиданного посещения...
Константину стоило лишь мигнуть генералу Бауэру, и та, на которую он бросал мимолётный похотливый взгляд, сразу же оказывалась в комнатах генерала, где её словно бы ненароком встречал Константин.
Ни одна из красавиц, которых он выделял из толпы, не смела и думать о сопротивлении, и Константину уже порядком надоело это слепое и унизительное послушание. Ласки его были кратковременны, но родителям девушки льстило даже такое непродолжительное внимание, потому что Константин был щедр, награждал девушку землями, деньгами, поместьями, должностями.
А мужьям соблазнённых им женщин он затыкал рот страхом.
Но все его связи были мимолётны, быстры, ни одна из красавиц не могла приковать его к себе на значительный срок.
Лишь полька Иоанна Четвертинская овладела его мыслями, но он знал, что к ней доступа нет, потому что её сестрой, Марией Антоновной, всерьёз и надолго увлёкся его старший брат.
Он не мог пойти вразрез с братом, и хоть и страдал по Четвертинской, но скоро забывался в пьяном угаре и краткосрочных связях.
Константин искал всё новых и новых приключений.
У Анны Фёдоровны не было недостатка ни в осведомителях, добровольных и невольных, ни в светских сплетниках, доносивших жене цесаревича о грубых и пошлых связях её мужа.
Анна Фёдоровна сгорала от стыда за своего мужа, словно она сама пустилась во все тяжкие, тяжело переживала все его измены и разгульные оргии, ненавидела генерала Бауэра и всех адъютантов Константина, усвоивших те же привычки, что и их шеф, цесаревич.
Константин редко наведывался к жене. Она пыталась образумить его, упрекала за не добавлявшие ему достоинства связи, но Константин только молча, больно, с вывертом щипал её руки, грудь, оставляя долго не проходящие синяки, а порой закатывал и пощёчины...
Но натолкнулся наконец и Константин на небывалое ещё сопротивление. И от кого же последовавшее? От жены не слишком богатого торговца, приехавшего в Россию налаживать свои торговые дела.
Госпожа Араужо, вероятно, происходила от какого-то незаконного брака, потому что блистала красотой креолки, сияла белизной кожи и поражала стройностью испанки. Никогда ещё не видел Константин, чтобы танцевали с таким изяществом, чтобы ножка была так узка и ловка, чтобы руки с такой томностью вскидывались к причёске, а уж пене её волос могла бы позавидовать и сама Венера.
Статная и высокая, будто француженка, госпожа Араужо с первого взгляда обращала на себя всеобщее внимание. Муж хоть и торговец, но выдавал жену за аристократку, одевал её с роскошью королевы.
Но только протекция баронессы Моренгейм открыла перед ней двери салонов столицы. Знала давно баронесса госпожу Араужо, представляла всем как виконтессу, лишённую Наполеоном своего титула и вынужденную выйти замуж за посредственного торговца, негоцианта, будто бы тоже изгнанного из Франции Наполеоном.
Госпожу Араужо стали принимать по рекомендации баронессы в знатных и богатых домах Петербурга. Кавалеры толпой вились у ног красавицы, не подозревая о её низком происхождении — слова баронессы было довольно, чтобы ослепить всем глаза.
Очень скоро госпожа Араужо обзавелась горячими и щедрыми поклонниками.
Торговец Араужо не слишком часто появлялся с женой в богатых домах. Он радовался, что она приобретает влияние своей красотой, будто бы высоким происхождением, и от этого торговля его процветает, растёт состояние, и он предоставлял жене полную свободу. За её спиной, ссылаясь на неё, продавал он свои изделия, антикварные украшения, и, хотя это были безделушки, ничего не стоившие во Франции, где всему знали цену, здесь их покупали богатые бездельники за огромные деньги.
Константин обратил внимание на госпожу Араужо, когда появился в одном знатном доме со всей своей многочисленной свитой на предновогоднем балу. Она резко выделялась среди толпы разряженных дам, и Константин был очарован с первого взгляда. Он подлетел к ней, чтобы пригласить на очередной танец, но красавица смерила его ледяным взглядом и с холодной вежливостью отказала, сославшись на то, что все её танцы давно расписаны.
Константин был ошарашен. Ещё никто не смел так говорить с ним, ещё никто не осмеливался отказать ему ни в чём.
Снова и снова подсылал он своих адъютантов приглашать красавицу, но снова и снова с той же изысканной вежливостью отказывала ему госпожа Араужо.
Верно, не знала она всей силы и влияния цесаревича, никто не посвятил её в то, что это младший брат императора.
Однако, услышав это, госпожа Араужо лишь усмехнулась: у неё уже был богатый и знатный поклонник, и она не сомневалась, что он сможет защитить её.
Госпожа Араужо явно старалась отделаться от назойливого кавалера, и Константин почувствовал это. На другой день он послал ей огромный букет роз из царскосельских оранжерей, свою карточку и присовокупил к ним изящную бриллиантовую брошь. Розы красавица поставила в вазу, а карточку и брошь вернула Константину с вежливой запиской, что не может принять в подарок такую дорогую вещь...
И, что бы ни предпринимал Константин, ничто не могло склонить гордую красавицу к повиновению.
Его приглашения оставались без ответа, только иногда в её записках содержались холодные вежливые отказы, а все его баснословно дорогие подарки возвращались к нему обратно.
Красавица Араужо ускользала от него, как маленькая чудная рыбка от пасти неповоротливой громадной щуки.
Константин терялся в догадках, сконфуженно молчали все его приближённые. Госпожа Араужо выходила победительницей из приключения...
Выход из неловкого положения нашёл ловкий и пронырливый генерал Бауэр.
— А надо последить за нею, — кинул он как-то. Константин ухватился за предложенную мысль. Знать, когда, куда и зачем ездит красавица, где можно её перехватить, как завлечь в Мраморный дворец, — приключение показалось ему остроумным и не лишённым прелести новизны.
Всего неделя потребовалась генералу Бауэру, чтобы во всех подробностях сообщить Константину обо всех передвижениях красавицы Араужо.
Её камеристка склонилась к подаркам и комплиментам одного из адъютантов Константина и открыла секрет неприступности своей хозяйки.
Оказалось, что сердце госпожи Араужо уже завоёвано одним очень знатным и богатым аристократом, жившим на Невском проспекте в старинном родовом дворце.
К нему она отправлялась после того, как выпивала утреннюю чашечку кофе с баронессой Моренгейм, к ней же возвращалась после свидания и, снова выпив чашечку кофе, отправлялась домой.
Когда генерал Бауэр открыл Константину секрет красавицы, с тем чуть не сделался удар. Константин пришёл в ярость, тут же кинулся искать способы отомстить обидчику и сопернику, искать кнута на князя, но хитрый Бауэр предложил другой план.
