— Время играет против нас, — быстро объяснил Ла Грансс, вернувшись к камину. — Поэтому некогда устраивать прогулки по другому миру…

— Скажи мне хотя бы, почему эта отметина на моей руке стала… такой? — девушка настойчиво поддалась вперёд. — В тот же день, когда мы впервые встретились, на меня кто-то… напал…

Её колени задрожали, то ли от подкативших к глазам слёз, то ли от страха, что та самая боль вернётся, то ли эта запоздалая реакция на едва не случившееся изнасилование. Вероника склонила голову, позволяя русым прядям упасть на лицо, чтобы хозяин дома не заметил её отчаянных слёз. Девушка вся сжалась, обхватив плечи руками.

Внезапная истерика, накатившая на неё, так же внезапно отступила, когда Ника почувствовала, как пальцы мужчины осторожно коснулись её волос, убирая их с лица, и девушка снова встретилась взглядом с изумрудами его глаз. Он был так близко… Наверное, неприлично близко. Но сейчас её волновали больше его слова:

— Прости, что не смог помочь тогда, — произнёс Феликс полушёпотом, и в его до этого непроницаемом взгляде проступило сожаление. — Это всё из-за меня.

Её губы дрожали, а крупные капли слёз застыли в уголках глаз. Ещё секунда — и черепную коробку разнесёт от количества накопившегося стресса. И только взгляд беловласого мужчины напротив как-то сдерживал вот-вот разобьющийся внутренний мир.

Он присел рядом с ней на диван и молча притянул к себе. "Почему он это делает? Почему заботится о едва знакомой девушке?" Эти вопросы сейчас меньше всего волновал Нику. Едва она очутилась в этих нежных объятиях и уткнулась шмыгнувшим носом в мягкую ткань его рубашки, как вдруг почувствовала себя в самом безопасном месте на земле. Девушка наконец-то смогла выдохнуть, выпустить весь шквал чувств, что скапливались эти несколько дней, вместе с обжигающими слезами и обрывками всхлипов.

Вероника даже не заметила, сколько времени прошло, но как только щемящее ощущение в груди исчело, она, окружённая аурой его присутствия, обмякла, а глаза сонливо сомкнулись.

— Поспи, — бархатный шёпот хозяина дома коснулся кончика её уха. — Тебе надо отдохнуть.

И прежде чем гостья смогла провалиться в сладкое небытие сна, на грани сознания она услышала уже едва различимое: "Я уберегу тебя во что бы то ни стало!".

Пробуждение выдалось на удивление лёгким и приятным. Игривые солнечные зайчики плясали на закрытых веках, вызывая на губах Вероники невольную улыбку и заставляя наконец разлепить глаза, оглядеться.

"Это был не сон! — девушка резко села, осознав, что всё ещё находится под крышей чужого дома. — Ну, конечно же нет. Достаточно вспомнить его руки и пронзительные холодные глаза. А ещё Рома…"

В гостиной было пусто, только пение птиц, шуршание листвы и тиканье часов разбавляло раннюю утренюю тишину. Вероника обнаружила себя на всё том же диване, заботливо укутанной пледом, но, заозиравшись по сторонам, поняла, что Феликс где-то на верхнем этаже. Снова лёгкая улыбка чуть тронула её губы, когда она припомнила его вчерашние слова, сказанные перед сном.

Следом Ника потянулась к рюкзаку, лежащему рядом на "упакованном" кресле. Деньги и телефон были на месте, а вместе с ними и десятки пропущенных вызовов от мамы, Даши… и даже парочка от Романа. Прежняя лёгкость и беззаботность улетучились вмиг, пока девушка листала список непринятых звонков. Воспоминания о начале прошлого вечера каменным грузом ложились обратно на плечи.

— Что-то случилось? — раздался мужской голос со стороны лестницы, ведущей наверх.

Ника вздрогнула и оглянулась: Ла Грансс в уже знакомых домашних штанах и футболке замер на ступенях, внимательно, но при этом отстранённо наблюдая за гостьей. "Когда только успел спуститься? Я даже не услышала его шагов".

— Да, — Ника принялась спешно обуваться, — мне скорее нужно домой.

— Вивьенна, — окликнул её беловолосый, когда та, набросив сумку на плечо, дёрнулась к выходу. — Мы должны найти Тёмное писание. Ты же знаешь…

Девушка на несколько секунд застыла, осознавая услышанное, а потом проронила, кивнув на прощание:

— Встретимся в конце улицы. Через час.

Она вылетела из его дома и помчалась к своему.

Суббота. Машина отца стояла под окнами — значит оба родителя дома. Глубоко вздохнув, блудная дочь приготовилась к тяжёлому разговору. И уже продумывая в голове лживые оправдания, толкнула входную калитку.

— Вероника! — матушка выскочила из гостиной в помятом атласном халате и порывисто обняла дочь. — Как ты, девочка моя?!

Тревога сиреной звучала в её напуганном голосе, а уставшие глаза на осуновшемся лице были иссушены слезами.

— Прости, мам, — с горечью вины ответила Вероника. — Я забыла позвонить.

Следом из той же гостиной вышел отец с едва заметной уставшей улыбкой на лице. Он глубоко вздохнул и тоже крепко обнял застывших в прихожей женщин.

Уже сидя за столом и попивая излюбленный кофе, Вероника принялась за объяснения, максимально сглаживая острые "сюжетные" повороты:

—… потом Дарья пригласила Рому Митренко, он только вчера днём вернулся из армии, — Ника потупилась в кружку: врать она никогда не умела, но сейчас быть максимально убедительной являлось необходимостью. — Мы пошли в бар, который в центре недавно открылся. Ну, заказали пиццу, сок, а Рома взял себе… кое-что по крепче. Через некоторое время он стал очень… навязчив.

Девушка старательно подбирала слова, но отец вдруг стукнул кулаком по столу и прогремел на всю кухню:

— Этот мерзавец посмел тебя трогать?!

— Да, но дослушай до конца, — русоволосая ухватилась за руку родителя, который уже вынял телефон из нагрудного кармана, явно собираясь сделать звонок в "места не столь отдалённые". — Я сказала, что ухожу, но Рома продолжил приставать и вне бара. Но мимо проходил Феликс — парень с третьего курса — мы с ним знакомы. Он мне помог… отвадить Рому. Но я была сильно напугана и, кажется, не в себе. Мы пошли к нему домой, а Феликс, кстати, теперь живет напротив нас. Я была очень уставшей. Сразу же вырубилась на диване когда, Феликс принес мне плед и подушку.

Мать с отцом внимательно и хмуро выслушали, а потом Татьяна Владимировна снова нежно обняла свою девочку, погладила по волосам и прошептала:

— Мы очень волновались. Думали, если не вернёшься утром, то позвоним в милицию, — женщина невесомо поцеловала дочку в лоб, а Вероника почувствовала мандраж: никогда прежде она не попадала в подобные ситуации.

Покончив с завтраком и освежившись в душе, русоволосая засобиралась на встречу. Она уже знала, что скажет родителям, но совесть продолжала больно жалить душу.

— Мам, пап, — как можно беззаботнее начала Ника, спустившись из комнаты, — можно я прогуляюсь… с Феликсом? — и заметив, как встрепенулся отец, готовый категорически отказать, спешно продолжила: — Ненадолго. И мы будем недалеко.

Дождавшись, пока Павел Вячеславович вздохнёт и опустится обратно в кресло, а Татьяна Владимировна со сдержанной улыбкой кивнёт, Вероника бросилась к двери, пока они не передумали.

Времени оставалось в обрез.

До полудня было ещё очень далеко, но солнце уже вовсю припекало, одаривая городок своей августовской любовью. Едва ли лёгкая белоснежная футбока и шорты выше колена могли хоть как-то спасти от нарастающего пекла, но Ника так спешила, что не успела придумать ничего получше.

Полубегом девушка добралась до конца улочки, которая ознаменовалась тупиком. Остановившись под раскидистым дубом и отдышавшись, она оглядела огромнный трёхэтажный дом. Он был заброшен ещё дольше, чем жилище Ла Грансса, и, как и полагается всем внезапно опустевшим зданиям, имел свою жуткую, но выдуманную, историю, которую когда-то сочинила сама Вероника.

"Те голоса, — девушка напряжённо всмотрелась в чёрные провалы окон. — Они говорили об этом месте."

— Ты опоздала, Вивьенна, — немного насмешливый шёпот раздался над самым ухом.