Но смотреть на девушек никто не запрещал. Прекрасно понимаю Лэндона в эту минуту — погода стоит по-летнему теплая, и девчонки все как одна подобрали правильную одежду для того, чтобы скрасить два часа лютой тренировки на льду: яркие платья, сарафаны и короткие юбки.

Черт, если все на факультете дизайна одежды будут так одеваться, я готов заглядывать к ним в перерывах между лекциями.

Тут мое внимание привлекает одна, которая, судя по всему заблудилась. Она выскакивает будто бы из ниоткуда и спешит к своей группе. Белокурые волосы растрепались, на щеках играет приятный румянец, губы раскрыты — она дышит полной грудью. Миленькое создание, ничего не скажешь.

Девушка спешит вперед, в совершенстве владея своим прекрасным телом, уверенно вышагивая на высоких каблуках, что не может не вызывать восхищения и уважения. Юбка гуляет вокруг бедер, а блузка натянута донельзя в районе груди. Даже самый распоследний тутти-фрутти оценит по- достоинству эту картину.

Думаю о том, что после тренировки нужно будет найти это чудное видение и попросить телефон.

Или позвать в кофейню рядом.

Или вообще сразу предложить пойти к себе.

Она определенно манит, так и хочется дотронуться до румяной щеки, пропустить между пальцев прядь волос и вдохнуть женственный аромат, который наверняка будет цветочным — не слащавым, а приятным, таким, как я люблю.

Девчонка замечает, что ее студенческие подружки скоро пропадут из видимости — завернут за угол, и она прибавляет шагу.

Раз, два, буквально летит вперед, а я любуюсь ее очарованием, которое несется впереди нее.

И вдруг она запинается о камешек и летит вниз.

А юбка…

…Я даже рот раскрыл в предвкушении…

Но…

— Кромби! — раздается оглушительное сзади.

От ужаса я буквально подпрыгиваю на коньках и едва не оказываюсь за пределами ледяного катка. Кто угодно может испугаться, это как в жаркий летний день получить дозу льда прямо в плавки.

Пэт Бриссон с привычной яростью на красном лице смотрит на меня, потом заглядывает за бортик, понимает, что стало причиной моей остановки и поворачивается обратно.

— Кррромби, — рычит он. — Два часа на льду. Дополнительное время!

— Но, сэр Бриссон, — пытаюсь сказать в свою защиту что-то, но понимаю, что это — бесполезное дело.

— За пререкания — еще один час!

Чертыхаюсь сквозь зубы и удерживаюсь от того, чтобы не застонать.

— Есть, сэррр…

Бриссон отъезжает от бортика и орет что-то Дэну.

Я поворачиваюсь назад и вижу, что девчонка уже отряхнулась и машет рукой подружке с оливковой кожей и большими глазами.

— Кэн-Кэн, Кэндис, сюда, — зовет она Белоснежку.

— Уф, слава Богу, Ритика нашлась. Я бы тут точно заплутала, — бормочет она, думая, что никто ее не слышит.

А я в этот момент готов проклясть ее до седьмого колена, не меньше. Ноги и без того гудят после двух часов активной тренировки на льду, а теперь из-за этой девчонки это еще не конец.

Кэндис, говоришь? Чертова Кэндис.

После тренировки плетусь в раздевалку.

Здесь уже никого нет. Только слышится звук льющейся воды в душевой. Подхватываю полотенце и плетусь туда. После тренировки чувствую себя настолько уставшим, что хочется просто лечь и умереть, но этого не даст сделать преподаватель по латыни — через полчаса у него лекция.

— Бро, чо как? — в душевых установлены дверцы из матового стекла до груди, и я вижу, как Лэндон намыливает волосы. Они торчат у него как рога и это выглядит смешным.

— Никак, — вхожу под прохладные струи воды, которые дарят облегчение, но ненадолго.

Лэндон начинает напевать какую-то попсу, и я морщусь. У них с Дэном необъяснимая тяга что-то бормотать в душе, но у второго это вообще мания, помноженная на дикое отсутствие слуха и голоса.

— Кстати, через неделю придет счет за проживание в таун-хаусе, — говорит он.

Киваю и намыливаю руки. Они довольно сильно гудят после активного махания клюшкой. Интересно, а смогу ли я держать ручку и писать лекции?

— Нам нужен четвертый сосед, — добавляет он. — После ухода Ларса это будет сделать непросто.

— Угу.

— Может, и в этот раз возьмем кого-то из команды? Бобби Орр, например, живет в общаге. Ему по статусу положено было бы жить в таун-хаусе.

— Угу.

— Или Хантер из Колорадо.

— Угу.

— Или Марк Гай.

— Угу.

— О! — Лэндону вообще, кажется, все равно, слушают его или нет. — А что если взять парня вообще не из команды?

— Угу.

— Если будем выезжать на игры, он будет в доме и никто не пролезет туда, как в прошлый раз, когда мы уехали в Нэшвилл, а эти чертовы йелльцы загнали туда пятерых свиней.

— Угу.

— Мне иногда кажется, что у меня кровать до сих пор воняет свиньей.

— Может, это твой естественный запах? — выхожу в раздевалку и медленно натягиваю одежду.

Тело расслабленно после душа, но латынь еще никто не отменял. Чертова Кэндис, девчонка в юбке, это из-за тебя я подвергся страшным пыткам на льду.

— Пошел ты! — отвечает Лэндон. — Да, возьмем кого-нибудь не из команды. Устрою интервью.

— Главное, Дэну это не доверяй.

— Обижаешь! — деланно обижается он. — За кого ты меня принимаешь?

— За придурка, который может провалить пустяковое дело, — отвечаю и выхожу из раздевалки. До урока латыни остается всего ничего.

День на удивление выдался тяжелым, а ведь всего вторая неделя учебы! Выезжаю из академии, проезжаю обугленные останки женского общежития, где все еще немного пахнет пожаром, после — мужского, и въезжаю на улицу с таун-хаусами, где проживают парни. В основном дома здесь снимают мажоры, дети из тех семей, кто может оплатить такое дорогое жилье, или спортсмены, вроде нас, потому что академия поднимает свой престиж за счет игроков в хоккей. Только благодаря нашей команде академия магии становилась обладателем Ледяного кубка три года подряд.

Паркуюсь и думаю о том, что Дэна нужно предупредить: интервью с новеньким жильцом будет проводить Лэндон. Если честно, я ему больше доверяю…

И тут замечаю, что на другом конце улицы припаркован розовый Кваттро Смарт. Давно не видел настолько девчачьих машин в мужском общежитии. Скорее всего, кому-то уже удалось заарканить первокурсницу…

Хмыкаю и подхожу к дому.

И вдруг дверь открывается, выпуская из моего дома тощего невысокого парня. Он замирает на секунду и неожиданно проводит руками по моей груди, поглаживает пресс и прижимается телом — не очень заметно, зато чувствительно.

В ту же секунду меня опаляет невероятно приятный аромат цветов со свежей ноткой зимнего цитруса. Я сглатываю и вдруг ощущаю, что эти прикосновения кажутся мне не просто приятными, а убийственно приятными — настолько, что хочется молить о продолжении, особенно в тот момент, когда этот парнишка вдруг приходит в себя и убирает проказливые руки за спину.

— Эй, ты ничего не попутал? — откашливаюсь, чтобы вернуть своему голосу мужественный тон, бас настоящего мужика, который играет в самый травматичный вид спорта, владеет самой сильной магией, и с парнями исключительно дружит, — в другом его заподозрить немыслимо. — Дэн! Это еще что за недоразумение?!

Парень поднимает на меня большие, чистые голубые и невинные глаза и мне хочется застонать.

Я сразу все понимаю: Дэн как всегда поторопился и взял этого малыша к нам четвертым жильцом.

О нет.

И с этим вот недоразумением мне придется жить весь год?

По дороге в Остин я дозвонилась Ритике, своей соседке по комнате в общежитии. Ей повезло — жилье она нашла сразу же почти рядом с академией, потому что девочки из сестринства заботятся о своих.

Они и помогли ей устроиться со всем комфортом, на какой были способны, и эта забота о моей подружке была очень показательной, потому что моим обустройством специально никто не озаботился, считая меня повинной в этом чертовом пожаре. Но я еще и еще раз повторяю: он был СЛУЧАЕН! Совершенно случаен, меня винить в нем нельзя совершенно!