Я заполнила все тесты, подготовила реферат и, наконец, закрыла дверь дома с той стороны, чтобы отправиться на игру, чтобы поболеть за своих друзей, которыми вдруг стали эти ледовые машины для убийства, как их обозвала Ритика. Кстати, вот и она. Решила составить мне компанию на трибуне, чтобы я потом мог сказать, наконец, что у меня есть девушка, и она совсем не мифическая. И я отнюдь не тутти-фрутти, которым меня величают каждую минуту моего нахождения в этом доме.

— Эй, Кэн — Кэн! — помахала мне рукой подруга. — А где твоя розовая улитка?

Я закатила глаза. Никому, ну никому не нравилась моя машина. Кроме меня. Я так и не смогла поменять ее на что-то более мужское, потому что боялась, что не справлюсь с парковкой. А с параллельной парковкой тем более! Если вы понимаете, о чем я.

— Ой, я сразу ее и не заметила среди камней, — рассмеялась Ритика. — Может быть, на хоккей нужно было взять мою машину? Она хотя бы выглядит представительнее, чем эта.

— Между прочим, — я вразвалочку подошла к ней и пикнула сигнализацией. — Эта машина экологична, маневренна и красива. Совсем, как я.

— Эй, Кэн-Кэн! — в притворном ужасе прошептала Ритика. — Я надеюсь, что ты не говоришь такие слова, или похожие на эти слова, парням?

— В чем дело? — я почесала чуть съехавший на бок мужской парик. — Не пойму, что такое?

— Ну как же! — всплеснула руками подруга. — Ты говоришь как настоящий тутти-фрутти: «экологична! «Маневренна»! «Красива»!

Она дразнилась, а я хихикала.

На самом деле, у меня периодически проскальзывали такие девичьи словечки, на которые парни всегда закатывали глаза. И я совсем ничего не могла с этим поделать. Но, думаю, постепенно они привыкли к моей особенности. Как и к тому, что я мой подбородок всегда гладко выбрит, вне зависимости от времени дня.

— Ладно тебе, хватит болтать! — придав своему голосу мужского звучания, то есть, понизив его на пару октав, обратилась я к подруге и поиграла бровями. — Детка, нам пора отправляться на хоккейную игру. Кстати, у нас там лучше места — в ложе.

— Оу-у-у!

— Да да, — я подмигнула, как это должен делать, по моему мнению, парень. — Билеты подогнали мои друганы. Один из них — капитан команды!

Первая игра кажется не очень сыгранной. Но я все равно уверен, что моя команда покажет этим йелльцам, кто здесь чего стоит.

Хотя стартовая половина встречи осталась за Йеллем. На седьмой минуте большинство реализовал Натан Маккиннон, воспользовавшись великолепным пасом-подкидкой от Рантанена. А уже во втором периоде канадец отплатил финну той же монетой, выведя Рантанена на голевой бросок при очередной реализации лишнего. Так «йельцы», благодаря отменному взаимопониманию своих лидеров, сделали 2:0, и это могло стать приговором для нас, но чем глубже в плей-офф, тем больше проявляется характер заклинателей льда из моей академии.

Через минуту после гола Рантанена йелльцы остались втроём против пятерых соперников, и Джо Павелски сократил отставание до минимума. Голу ветерана предшествовала изумительная поперечная передача от Александра Рада.

Тем временем мы через 43 секунды после шайбы Павелски снова праздновали успех и по полной программе наказали гостей за недисциплинированность! На льду у йелльцев была уже другая бригада реализации лишнего, Лэндон набросил на ворота, где шайбу с пятачка «доел» Дэн. Так счёт сравнялся.

Обкатывая круг, смотрю, как выразительно смотрит на Лэндона тренер Пэр Бриссон. Если на тренировках он орет, то во время игры только смотрит, но зато так внушительно, что тебе ни в коем случае не придет в голову допустить оплошность.

Трибуны ликуют и орут. Для меня вся эта шумиха вокруг льда не кажется отвлекающей, я сосредоточен только на одном — на себе. Если немного отвлечешься, все, считай пропало. ведь все знают, что всем заправляет мини-компьютер в голове, называемый серым веществом. И только от его настроя зависит, победим мы или проиграем.

Моя же голова всегда настроена только на победу, уже много, много лет. Потому что кроме льда у меня ничего и не было, наверное. Он успокаивал, он дарил уверенность, он вселял надежду в лучшее.

Я задрал голову выше и глянул в сторону ложи, закрытой тонким прозрачным пластиком от остальных мест. Там должен сидеть Кэн — я дал ему билет, даже два, чтобы он привел своего друга, или одногруппника.

«Я приду со своей девушкой», — сказал он тогда, и парни рассмеялись.

«Зря смеетесь, — обиделся и насупился он. — У меня и правда есть девушка».

«Конечно, конечно, — по своей старой привычке Дэн ткнул его в бок, от чего бедный Кэн зажмурился. — Мы все верим, что у тебя есть. Девушка. Есть. Настоящая. Мифическая. Девушка. В твоих. Мечтах».

Дэн глупо засмеялся, громко и от всей души, а Лэндон ему тут же подыграл. Он схватил с дивана подушку и обнял ее, будто человека.

«О милая, пойдешь со мной на хоккей?» — Лэндон обнимал воображаемую девушку, роль которой играла мягкая подушка, и все вокруг веселились, даже я.

Кэн же только покрутил пальцем у виска.

«Вы знаете, что вы сумасшедшие, да?» — хихикнул он и кинул в Лэндона второй подушкой.

Тогда я смеялся, но сейчас вдруг замер. А что, если и правда, Кэн придет на мою игру со своей девушкой? И сейчас вместо того, чтобы любоваться на то, как я великолепно отбил пас Лэндону, он болтает с ней о чем-то своем? Говорит, почти прижавшись нос к носу, чтобы было лучше слышно, смеется, комментирует что-то.

Иисусе.

Кажется, со мной что-то не то, потому что картина, вставшая перед моими глазами, очень и очень не понравилась. Даже скажу больше — она добавила несколько процентов заряда ярости в моей крови.

Я со злости стукнул клюшкой о лед, и трибуны взорвались овациями — фанаты и особенно фанатки всегда любят демонстрацию силы и ненависти к врагу, а у меня этого добра хоть отбавляй.

Мне до обморока захотелось пробраться туда, в ложу и посмотреть: правда ли Кэн пришел поболеть за меня. И правда ли, что он это делает…не один?!

— Эй, Кромби, соберись, — ударил меня по плечу проехавший рядом Лэндон. Он кивнул в сторону, и я увидел, что отец как всегда сидит в своем излюбленном месте — сбоку от входа, на первом ряду.

Он не пропустил ни одного моего матча, но все количество фраз, которыми мы обменялись за это время, можно сосчитать на пальцах. Чертов профессор.

Я сбросил с плеча руку Лэндона и сощурил глаза. Друг понял мой настрой: мы должны были во что бы то ни стало разбить этих чертовых йелльцев.

А уже потом…

Потом я разберусь со всем, что меня интересует…

Тридцать шестая минута матча шла особенно напряженной. Наша команда вела счет 4:2, но я, я еще не забил ни одного гола.

Были удачные голевые моменты, передачи, пасы, но сам я еще ни разу не забил в ворота противника шайбу.

Это волновало меня после начала второго тайма: весь год за нами будут следить агенты НХЛ, и такие скромные показатели, как удачная передача мяча ими, я уверен, не будут засчитываться.

И вдруг случилось чудо.

Иначе, как курьезом, это назвать было нельзя, однако это произошло!

После прострела в исполнении Джейми Бенна, случился рикошет от клюшки защитника Самуэля Жирара, игровой снаряд угодил в мое плечо, взмыл вверх и приземлился за спиной Павла Францоуза.

Трибуны взорвались.

Не знаю, что там было больше — хохота или радости, но одно было точно: мы выиграли, причем с разгромным счетом: 5:2.

Бросаю клюшку в сторону, когда на меня летит настоящая громада — машина для убийства в лице Дэна. Он налетает на меня, следом за ним — Лэндон, и вот уже куча мала обнимается от радости в углу катка.

Черт, мы сделали это.

И я сделал это тоже.

Выезжаю с поля, распарывая лезвиями коньков специально положенные резиновые маты, которые ведут до раздевалки, и смотрю наверх.

Кэн размахивает маленьким флагом, на котором изображена геральдика нашей академии. От эмоций его глаза горят, а щеки раскраснелись. И отчего-то в моей душе распускается алым цветом большой бутон радости от того, что это я — причина его веселья.