— Ян… — парень снова пытается отстраниться, но я не позволяю. Обхватываю широкую спину ногами и чувствую его эрекцию.

— К черту, Вик! Ты нужен мне! — наконец, парень сдается. Он с громким хлопком закрывает дверцу и накрывает мои губы умопомрачительным поцелуем.

Ну вот и всё, Яночка! Ты попала!

Наш марафон горячих поцелуев закончился спустя мгновение. По крайней мере, так мне показалось…

На деле же, мы переместились на заднее сидение и не могли оторваться друг от друга, часа три. Я это знаю только потому что, в определенный момент, когда горячие руки Вика потянулись к застежке моего лифчика, он судорожно втянул воздух и отвернулся. Я, полностью готовая к продолжению, замерла в полной растерянности, и бросила взгляд на панель с часами. Что мешает ему перешагнуть черту, если я хочу этого? Именно с ним и именно сейчас.

— Ян… ты достойна большего в свой первый раз. А я, как настоящее дерьмо, готов сорвать с тебя одежду и…. Тебе лучше не знать, что я творю сейчас в своей голове. — парень отодвинулся на край сидения. Его грудь тяжело вздымается, а руки безуспешно сражаются с ремнем от брюк в попытках застегнуть.

— Вик, перестань. Просто знай, что я готова. С тобой готова. — лицо горит от смущения. Поправляю одежду и снова смотрю на время. Наверное, пора бежать. Неспешно выбираюсь из машины и жду появления Вика.

— Я правда, рад, что ты выбрала меня. — звучит, как-будто, он собрался меня отшить. Внутренне напрягаюсь, но стараюсь держать лицо, чтобы не расплакаться.

— Мы обязательно продолжим, цыпленок. — щелчок по носу указательным пальцем и мой страх растворяется.

— Только в более подходящей обстановке. А теперь — отдыхать. — уточняет красавчик напротив, а мои щеки снова заливаются румянцем.

— Я провожу.

У подъезда мы снова целуемся. Я сама не отпускаю его к машине, пока губы не начинают неметь от напористых ласк. Каждая секунда, проведенная с ним наедине — сладкая пытка, потому что мне безумно хочется большего.

— Позвони, как доберешься. — отталкиваю разгоряченное тело, применив всю силу воли, что осталась во мне.

— Спокойной ночи, курочка. — шепчет у самого уха, задевая губами мочку, на что мои гармоны дико верещат, требуя задержать его и затащить в квартиру. Игнорирую их, но не удерживаюсь от маленькой мести:

— Спокойной ночи, красавчик. — шепчу в самое ухо, наслаждаясь реакцией на мои свои действия. Вик издает низкий рык и отпрыгивает от меня на метр, как-будто я его кипятком окатила. Голова кружится от ощущения власти над самым красивым и потрясающим, во всех смыслах, парнем. Чувствую себя сексуальной девушкой рядом с ним и это приятное чувство, которое хочется продлить.

Вик ждет, пока я скроюсь за дверью, а я спешу поскорее подняться к себе, чтобы посмотреть в окно и проводить его взглядом.

Как только вхожу в квартиру, в дверь стучат. Сердце подпрыгивает от радости и предвкушения, потому что единственный, кого я ожидаю увидеть — Вик. Наверное, он передумал и решил остаться- мелькает воодушевляющая мысль. Открываю, широко улыбаясь, но за дверью ждет очередной сюрприз в виде соседа. В первые секунды чувствую дикое разочарование, пока оно не сменяется удивлением.

Лицо Станиславского украшают два свежих фингала. Нос распух, глаза бегают из стороны в сторону, как у нашкодившего кота.

— Тебе идет… — замечаю, чтобы он не подумал, мне что его жаль.

— Видимо, твой отец тоже так считает. Это он творец сей красоты. — Стасик картинно указывает на свое распухшее до безобразия лицо. Первое, что приходит на ум — он шутит.

— Хорошая шутка… — киваю, при этом закрывая дверь, но засранец успел вставить ногу в проем. Раздраженно ее открываю нараспашку:

— Ты же все равно не отстанешь?

— Янукович, я не шучу. — Стас закрывает дверь изнутри, но пройти дальше даже не пытается.

— Твой батя прилетел, взбешенный, как зверь и с ходу напал на меня с кулаками. Отметелил так, что я чуть кони не отбросил. Он… кричал что-то про маньяка и извращенца. Что ты ему наговорила?

Все внутри сжимается в раскаленный комок. Кто-то сказал ему. В глазах темнеет, к горлу подкатывает тошнота. Ноги подкашиваются, и я оседаю по стенке, пытаясь сдержать рвущуюся наружу истерику. Стас опускается рядом.

— Ян, что с тобой? Ты бледная…

— Янка, твою мать…не пугай! — кричит, срывающимся голосом, и холодные руки обхватывают мое лицо. Прижимает голову к груди, гладит по волосам, и от этих действий, становится еще хуже. Всхлипываю так громко, что самой становится страшно. Стас отпускает меня и уходит, громко топая по ламинатному полу. Ну, как медведь, ей Богу! Через секунду возвращается со стаканом воды и прислоняет его к моему рту, придерживая за затылок второй рукой. Прохладная жидкость немного успокаивает, и мысли начинают сыпаться одна за другой.

Откуда папа узнал об этом? Что именно ему известно? Я совсем не готова к такому развитию событий.

— Стасик, миленький, вспомни, что он говорил! Это очень важно. — заглядываю в когда-то любимые океаны, и вижу в них неподдельную тревогу, но решаю не заострять на этом внимания.

— Я ничего не понял, Ян, честно. Он позвонил в дверь, я открыл и сразу получил кулаком в глаз. Начал спрашивать в чем дело, а батя твой, вообще слушать не хотел. Просто кулаками махал, я только успевал уворачиваться, сначала подумал, что ты ему о нас рассказала, может, приукрасила где-то, вот он и взъерепенился, но он про маньяка кричал, грозил посадить… честно, ничего не понял. — он замолкает и качает головой из стороны в сторону:

— Ян, что случилось? Тебя обидели? Кто? Скажи — я сам его убью! — каждое слово, сказанное другом режет ножом по сердцу. Отец все знает… но почему он прибежал к Стасу?

Хватаю мобильный, и не смотря на позднее время, набираю номер психолога, потому что только он мог растрепать все отцу. Вик не знаком с папой. Мозгоправ отвечает после первого же гудка и голос его звучит довольно бодро.

— Яночка, что-то случилось?

— Что вы сказали папе? — сама не узнаю свой голос, так хрипло он звучит.

— Я сказал, что его дочь нуждается в более серьезной помощи, чем мы предполагали и сообщил о твоей детской травме. Он должен знать. — абсолютно спокойно произносит этот недодоктор.

— Вы вообще не слышали о врачебной тайне?! — сбрасываю вызов и с большим трудом подавляю желание швырнуть телефон в стену.

— Козлина! — шепчу, но ругательство все равно выходит очень громким.

Все это время Стас сидит на полу в прихожей, и наблюдает за мной из-под распухших век.

Присоединяюсь к нему, приняв твердое решение — забыть все плохое, что было между нами.

— Расскажешь? — с надеждой спрашивает сосед, но получив отрицательный знак головой, замолкает и пялится в стену.

Нужно рассудить логически: папа знает о самом факте «насилия», но, раз он прибежал к Стасу, значит, ему неизвестно кто злодей в этой сказке.

Станиславский здорово пострадал, и я не могу допустить, чтобы он и дальше был под подозрением у отца. Ведь в гневе он страшен. Действительно, страшен. Удивительно, что сосед, все еще жив…

Поразмыслив, решаюсь на отчаянный шаг:

— Стас?

— МММ?

— Отвезешь меня к папе? Нужно поговорить с ним.

— Сейчас, Янукович?

— Если не боишься. — толкаю друга плечом, отмечая про себя, что его близость стала по-настоящему дружеской — никакого волнения и трепета в груди.

— Яночка, я отвезу тебя. Только утром. Сейчас поздно и твой отец, наверняка, уже успел успокоить нервы стопкой вискаря. Так что мы поедем утром. И, да, я боюсь твоего батю, особенно, если он, выпил.

— окей. — пожимаю плечами, потому что Стас прав — страшнее папы в гневе может быть только выпивший папа в гневе.

— Пойдем, выпьем чаю и посмотрим кино. Одну я тебя не оставлю, даже не мечтай! — принимаю протянутую руку и послушно шагаю на кухню.

За ночь удалось поспать часа два, и только благодаря Стасу, который сидел рядом и гладил по волосам. Не знаю, что это дало ему, но меня успокоило на некоторое время.