Вот показался папоротник, целая плантация!

– Вася, когда я был в Чечне, у деда Мусы, твоего знакомого по дзюдо, мне рассказали, как они ещё во времена «совдепии», по весне, собрали побеги папоротника и мариновали на семейном заводе фруктовых напитков. Но ни одной банки даже своим работникам не доставалось, все уходило в Финляндию по бартеру. Интересно, это такой же папоротник?

– Деда, мы экспериментировать с папоротником не будем, – тоном, не требующим возражения, возразил я.

– Итак ребята, сейчас заходим в лес. Минут десять-пятнадцать смотреть только под ноги. Очень уж много здесь валежника. Раньше были лесники, плохо ли хорошо ли, но чистили лес, вывозили упавшие деревья. А сейчас можно встретить такие завалы, что через них не только грибники, зверь не перелезет. Поэтому осторожненько идите за мной, на грибы не смотреть. Выведу вас в прозрачный лес, так мы с твоим папой его обозвали, тогда и начнете собирать грибы.

Осторожно выбирая дорогу, наша команда шла к намеченной цели, когда увидели желтую полянку.

– Да это же лисички! Смотрите, сколько их! – закричал Вася, – ребята, знаете, лисички – это мамины любимые грибы. Они никогда не бывают червивыми. А какие они красивые!

– И очень полезные это целая аптека. Ладно, давайте соберем их, а то лесовичок-боровичок обидится, скажет, подарок для своей мамы не взял, – присаживаясь на ствол упавшей сосны, проговорил дедушка.

Дружно взялись за эту полянку с трех сторон, и через несколько минут, они закрыли дно корзинок.

– Жаль только, что они у нас на самом дне окажутся, помнутся под белыми грибами, – огорчился Гриша.

– А мы после того как наберем полные корзинки, аккуратненько выложим все грибы на травку и уложим все по правилам: на дно положим ножки, потом шляпки, вначале маленькие, а потом побольше. А сверху уложим лисички, – успокоил Вадима дед. – Ну что, двинем дальше. Только давайте подберем себе палочки, без них в лесу нельзя, – и, подхватив корзинку на согнутую руку, с большой суковатой палкой – в другой руке, зашагал на просвет.

Лес как будто раздвигался и впереди, как на сцене театра, захороводились светлые березки. Высокая, но редкая трава шелковыми кисточками слегка покачивалась из стороны в сторону, как будто в такт прекрасной мелодии.

Чуть левее, вплотную к темному лесу, темно-зеленым кольцом стояла дюжина высоких стройных ёлочек.

– Если повезет, то дальше нам и идти не придется. В прошлом году я там нашел целых пятнадцать белых, да таких огромных, что они еле уместились в корзину.

– Так не интересно, – невесело сказал Гриша, – столько шли, чтобы в пять минут отовариться и, как верблюды двугорбые, потопать назад. Нет, пусть лучше их там не будет, а мы подольше здесь походим Как здесь красиво!

Здесь какое-то светлое место, прямо плакать хочется.

– Ну, ты и выдал, прямо целая поэма. «Только почему ты говоришь, что плакать хочется», – спросил друга Вадим.

– Да себя жалко, два года подряд нас с тобой, Вадим, приглашали сюда, а родители под любыми предлогами не пускали. То придумывали, что мы здесь в болотах утонем, то змеи загрызут, то кабаны слопают. Два года, мы были лишены этой красоты, этого чуда!

– А знаешь, ты прав, – поддержал я Гришу в его эмоциональном порыве, – здесь как-то все необычно. Действительно, светло не только из-за того, что мало деревьев, а светлее становиться на душе. Хорошо, мы с вами этим лесом будем возвращаться назад. Этот перелесок идет вдоль молодняка, да такого плотного, что с корзинкой туда и не пролезешь. Зато кабаньи тропы здесь вдоль и поперек.

– А если вдруг кабаны выскочат сейчас из этой рощи? – спросил Вадим, переводя взгляд со свой тоненький прутик на дедушкину дубину.

– Да ты не бойся. Выскочат, похрюкают, повизжат, попрыгают, поглазеют на нас, покрутят своими поросячьими, завязанными бантиком, хвостиками, да и умчатся назад. А нам надо стоять смирнёхонько, не дергаться, не кричать, не визжать, а то они примут за своих и начнут знакомиться. Ну, а если их мамаше мы не понравимся, то придется ей отведать моего перчика, – и дед показал маленький баллончик с перцовым газом. – А ещё есть вот это, – и вытащил маленькую пластиковую гранатку. – Дернешь за эту веревочку, кинешь подальше от себя, она жахнет так, что потом эхо пять минут будет перекатываться слева направо.

– Ух, ты! Давай попробуем. А где ты её взял? – спросил я.

– Ты забыл, что ли? Мы с тобой в начале лета заходили в магазин «Рыболов-охотник», купили там москитные сетки, рыболовные снасти, пульки для пневматического ружья, баллончик с «ШОКом» и эти гранаты. И ты её хотел там испытать, шутник.

– Да-да, вспомнил! Продавцы все закрыли уши руками, а один даже под прилавок голову сунул, – развеселил я ребят.

– Ну, так заглянем в кружок к подружкам-ёлочкам, или белочкам оставим грибы?

– А ты думаешь, что там есть грибы?

– Знаешь, Вася, сколько раз я здесь бывал, всегда там были. Иногда маленькие, иногда огромные, и не фаршированные.

– Фаршированные? А чем, – спросил Вадим.

Гриша громко рассмеялся, да так, что его смех подхватил старый лес и засмеялся с ним на пару.

– Какое эхо! Здесь и эхо какое-то необычное, правда, – лицо Гриши с тонкими, нежными чертами светилось такой радостью, что трудно было поверить, что оно принадлежит сильному, мужественному бойцу, и в свои одиннадцать лет, не имевшему ни одного поражения в соревнованиях по русской борьбе.

– Да, ребятки, здорово здесь! Каждый год я с нетерпением жду встречи с этим благодатным местом. В этом месте хорошо по-своему в любую погоду. Мне кажется, что энергии, которой я заряжаюсь здесь час-два, мне хватает на целый год! – проговорил дед с некоторым оттенком грусти…

Все вместе подошли к ёлочкам, дед вытащил фотоаппарат.

– Ну, что, испугались? Нет смелых? Давайте я полезу первым, – и дед поднял тяжелую ветку. Это было похоже на чукотскую юрту, только стены были из еловых веток. Вверху отверстие было больше, чем в юртах. К темноте надо было немножко привыкнуть.

– Да, здесь без вспышки не обойтись, – сказал дед, и, раздвинув ветки, сделал малышам проход внутрь природного шалаша. – Входите, господа, хорошие. Располагайтесь поудобнее. Места всем хватит.

Ребята вошли, с открытыми ртами оглядели ёлочные стены, посмотрели на небо.

– Ух, ты! – воскликнул Гриша, – вот это беседка.

– Нет, это жилище птеродактиля, он отсюда через отверстие вверху улетает на охоту. Долго нельзя оставаться, надо делать отсюда ноги, – я тоже входил в свою роль. Дед поддержал: «Да, а вот и косточки его жертв белеются», – показал он рукой на землю. Вадим прижался к деду и зашептал, – где косточки, где?

– Ну вот же, видишь, белеют.

Тишина и вдруг взрыв радости, – да нет же, это грибы! Бе-лы-е, ух, сколько их здесь! Теперь и я вышел из своей сказки, поставил корзинку на землю и по-взрослому потер руки: «Да, поработаем. Дедушка, сфотографируй ребят, и чтобы в кадре видны грибочки, а то если кому будут хвалиться – не поверят».

– А для чего я аппарат достал? Давайте, нормально разместимся, корзинки на дальний план, а сами на коленочки, ножички в рученьки, «чииз» – на губочки, глазенки в аппаратик. Птичек не будет. Снимаю, – яркая вспышка вырвала из темноты весёлые мордашки, и десятка три разнокалиберных беленьких.

Сделав еще несколько снимков под разными ракурсами и один панорамный снимок, дед аккуратно вложил малюсенький аппарат в чехол, и на ремешке повесил на шею под рубашку.

– Всё, ослеп от твоих молний, – проворчал я, – буду срезать их на ощупь.

– Кстати, по науке, грибы надо не срезать, а аккуратно покачивая, вращать вправо и влево, отделить гриб от грибницы, иначе оставшаяся часть ножки начинает гнить и портит грибницу. «Я это по телевизору видел», – сказал Вадим.

– Если в этом месте грибов из года в год не уменьшается, то кто же их собирает, может быть зверюшки – белочки, ёжики или бурундучки? А раз у них нет ножиков, значит нужно не срезать, а срывать грибы, – выдал тираду Гриша.