Хочется, что б у них и был конец по Пушкину, остаться им всем с разбитым корытом. Но пока этих американских прихвостней не взять. У них грамотные юристы, законы созданы под себя, отличники адвокаты работают на них, а троечники следователи – на госсистему. Ну, не стреляться же всем нормальным и порядочным людям, нужно бороться, и в первую очередь вам, молодым, нравственно и физически здоровым. Вы и ваши дети преобразуете всю мировую структуру правления, вы восстановите справедливость, разложите по полочкам, всё что нужно человеку для жизни, для сохранения нашей красавицы Земли, определите приоритеты, что важнее деньги – мусор бумажный, или чистый воздух, натуральные продукты, которые можно есть и не бежать, а аптеку, платя больше их стоимости за противоядие от этих продуктов. Вы это должны сделать, а мы вам будем помогать, даже ценою своей жизни.

Захарыч обнял ребят за плечи, прижал к себе: «Вы замечательные ребята, смелые, честные, справедливые, и я, и твой дед очень верим в вас. Ну что, попьём чайку с вареньем», – Захарыч увлёк ребят в зеленый, увитый виноградом шатер.

Ребята засуетились, им стала неудобно за свой презент, армянский коньяк, который не очень вписывался на столе с огурцами, вареньем и свежевыпеченной сдобой. Захарыч взял бутылку и наклонив её долго и серьёзно разглядывал, побалтывая.

– А вы знаете, ведь настоящий. Нам с вами повезло.

– Почему «нам»? – с удивлением спросил Васёк, – мы не пьём ничего «акромя» кваса.

– Это просто замечательно, только, ведь, и я не собираюсь пить. А вот в чай, по чайной ложечке – очень хорошо, вы почувствуете весь букет этих трав, усиленных на порядок. А теперь рассказывайте мне про свой детектив и очень подробно.

Чай был из листиков смородины, малины, облепихи, мяты, и ещё, наверное, там была «тыща» разных трав и листиков, и у каждого – свое предназначение для каждой клеточки организма.

– Таким чаем только у меня, да у вашей бабушки можно насладиться. А то, что сейчас продают в изысканных упаковках, так это суррогат, за который царь Пётр, сразу купца на дыбу бы определил. А у нас – «не нравится, не покупай», никто не проверяет, чем торгуют, из чего и где это делают, а «думцы», говорят «это же бизнес, рыночные отношения, свободная торговля!» Опять завёлся я, как и твой дед, – проворчал Захарыч. – Так вот, по поводу детектива, это вы мне должны рассказать, а я, может быть, вас чуть-чуть дополню. Пока вы ко мне шли, у меня телефон перегрелся, сначала Васина бабушка, потом его дедушка, потом Гришин папа, потом ещё раз дедушка. А сейчас только звонил мне твой папа, Вадим. Так что хочу об этом услышать из первоисточника.

– Хорошо, я всё расскажу, – начал Вадим, – только удивительно, чуть-чуть поучили шпану, а уже шуму то сколько?

И ребята рассказали Захарычу всё как было.

– А ещё я хотел бы выяснить почему вдруг, твой папа наложил «вето» на твои свидания с дедом Василия? Вроде вы ездили на дачу к деду Паше и не единожды, и вдруг… У меня о Павле Павловиче сложилось мнение, как о порядочном, умном, человеке, с честью и совестью, не равнодушного к подлости, несправедливости, правда не ординарного, не по возрасту вспыльчивого, но достойного быть и другом, и наставником. Может быть, ты не совсем объективно о нем информировал своего отца?

– Да что вы, Емельян Захарович, – вместо Вадима вмешался в разговор Вася, – они, мой дедушка и отец Вадима, знают друг друга сто лет. А познакомились они в учколлекторе, ну это такая «контора», как сказал однажды дедушка, где шпионы иностранных разведок могут узнавать о производственной деятельности любой организации и каждого предприятия.

– Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, это моя тема, и до этого не знал, где ловить иностранных шпионов!

– Произошло это ещё в восьмидесятых годах прошлого столетия. Главный конструктор позвонил деду и попросил посмотреть перечень литературы, заказываемый подразделениями конструкторского бюро на следующий год: «Посмотри, пожалуйста, список технической литературы, он на двадцати листах, пролежал у меня целую неделю – не дошли руки, а заведующая технической библиотеки просто плачет у меня в кабинете, и говорит, что все сроки прошли – вначале начальники отделов тянули с составлением списков, а потом вот и я неделю продержал. Говорит, что вообще не поедет в учколлектор, все сроки прошли и её там с г… смешают и заявку не примут. Реши этот вопрос». Через минуту вошла заплаканная заведующая библиотекой, (кабинеты у деда и главного конструктора были с общей приёмной и находились напротив друг друга), молча положила файл с бумагами и вышла из кабинета.

Дед отложил все дела и стал перелистывать заявку. Потом так увлёкся, что домой попал только к двенадцати часам ночи. Утром попросил секретаря узнать в отделе научно-технической информации адрес учколлектора и из гаража вызвал машину.

Учколлектор находился почти в самом центре Москвы. Заявки принимали в огромном зале, где за прозрачными, невысокими перегородками сидели сотрудники этой «конторы», и честно переписывали данные из заявок в разные книги по специализированным издательствам и адреса предприятий заказчиков. Вход в эту контору был свободен. Заказчиков было много, в основном женщины – работники библиотек, школ, предприятий и организаций. К каждому сотруднику была очередь. Дед попытался узнать порядок приёма заявок у очередников и тут наткнулся на отца Вадима. Тот несколько удивился, как человек, не вписывающийся в общую массу посетителей, оказался здесь, и согласился помочь деду с заявками. Узнав, подробности ситуации, в которой оказался дед, он повёл к своему куратору, который пообещал помочь и вызвал нужного работника. Тот бегло посмотрел заявку, нашёл какие-то несоответствия, предложил исправить это и завтра отправить ему по факсу. Дед в благодарность предложил отцу и его куратору выпить по чашки кофе в местном кафетерии. За чашкой кофе разговорились, и отец Вадима рассказал, что для него эта «контора» – очень важное звено в получении заказов.

Обменялись телефонами, а потом стали интересны друг другу. В то время связи между режимными и не режимными предприятиями не одобрялись, но и не запрещались. У отца Вадима, главного инженера завода «Учколлектор» было много заказов на изделия, которые они не могли выполнить из-за отсутствия технологического оборудования, к примеру пресс-автоматов для изготовления корпусов приборов, либо современных по тому времени многослойных печатных плат для электронных приборов. В свою очередь отец Вадима, Семён Анатольевич, был готов разместить заказы на изготовление разовой оснастки для экспериментальных образцов гражданской продукции. Павлу Павловичу было жалко использовать высококвалифицированных рабочих на всякую мелочовку, не требующую высокой точности – эти «профи» просто не могли работать по-другому, поэтому изготовление таких деталей на заводе «Учколлектор», обходилось намного дешевле и быстрее.

На обратном пути Павла Павловича занимала одна мысль: в разговоре за чашкой кофе с сотрудником учколлектора, он не мог ничего сказать о своём предприятии из соображения секретности, но в тоже время, взяв в руки заявку на техническую литературу можно было без труда определить – чем занимается предприятие – автопилоты и лазерные гироскопы, ракетные двигатели, антенно-фидерные устройства, сверхпрочные стали и титановые сплавы, справочники по микросхемам, герметикам и виксинтам. И это всё в открытой технической литературе, и не только отечественной… Не заходя к себе в кабинет пошёл в отдел режима: «Уважаемые товарищи чекисты, вы знакомы с таким документом, как этот, – и положил файл с заявкой на стол начальника отдела, пожилого полковника госбезопасности, и получив утвердительный ответ спросил, – помните старый фильм, как в одной фашистской спецшколе по подготовке шпионов, один из абверовских преподавателей говорил курсантам: «Чтобы узнать, какая продукция выпускается данным предприятием не обязательно делать дыру в заборе и подглядывать в цеха, достаточно сидеть на вокзале, просить милостыню и наблюдать, что за материалы везут в вагонах на этот завод».