Белый свет мерк перед глазами. Казалось, конец. Чирьи, чуть ли не с кулак, гнили, и их насчитывалось около полусотни на руках, спине, шее, на ногах. Подскакивала постоянно температура. Мучился хворями и его напарник, врач из Мордовии, которому натравленная овчарка глубоко распорола кожу на ноге.

И чтобы спастись от этого ужаса, они решили бежать, поскольку картофельное поле примыкало к лесу. Подготовили сумку от противогаза со скудным пайком, с коробком спичек и лезвием от перочинного ножа. Сумку спрятали под одеждой и принесли в поле, замаскировав её у бурта картофеля. Стали выкапывать клубни. А собака вынюхала сумку и приволокла к ним. «Чья сумка?» – спрашивает страж. Отговоркам не поверили. Объявили расстрел, и с овчарками двое конвоиров повели их к лесу. На опушке приказали догола раздеться и скомандовали: вперёд – десять шагов. Пройдя положенное расстояние, остановились. Последовало щёлканье автоматного затвора, и они уже мысленно прощались с жизнью. Прошло несколько минут тягостного ожидания. «Чего же медлят? Не мучили бы напоследок…»

Но расстрел не состоялся. Им приказали одеться и вернуться на работу, предварительно проверив до ниточки все их шмотки. И рядом с ними поставили охрану с собакой. А после окончания копки выстраивают всех в колонну из 80 человек, неудавшихся беглецов ставят впереди её, чтобы были на виду. Взваливают на каждого по мешку картошки в 40 килограммов – и вперёд до имения хозяина.

Дорога с километр под тяжестью мешка стала новой пыткой. Шёл, шатаясь, и боялся упасть и быть раздавленным непосильной ношей, силы-то в нём уже были потеряны. Чирьи на плечах и шее раздавились, выдавленный гной полз по телу, доковыляв до места, упал и потерял сознание.

После этого пришлось перенести новые страдания и беды, но он не сдавался. Хотел жить и изыскивал любую возможность к побегу, лишь бы он удался. Случилось это в начале осени 1944 года, когда советские войска Прибалтийских фронтов перешли в наступление в направлении к Риге. И немцы решили перегнать пленных в другое место, ближе к Германии. К вечеру дошли до какого-то хутора, эсэсовцы расположились на отдых, закрыв пленных в охраняемом сарае. Бабин и трое его товарищей ночью проделали в нём дыру и ушли лесом в сторону фронта. Беглецов никто не заметил, и погони за ними не было. Набрели на какое-то жильё. Выследив, что немцев тут нет, они подошли к дому, у крыльца стояли хозяева. Увидев оборванных и худых мужчин, испугались, но, услышав русскую речь, тоже заговорили с ними по-русски. Пустили в дом, накормили и уложили спать. Но им было не до сна, прислушивались к любому шороху и стуку. И тут вбегает женщина с криком: «Немцы пришли!» Беглецы быстро забрались на чердак и стали ждать, что будет дальше. Минут через пять в дом ввалились пятеро эсэсовцев. И сходу потребовали вина и еды. Нажравшись и напившись, свалились спать. Этим и воспользовались беглецы. Быстро слезли с чердака, забрали их оружие, подняли и приказали поднять руки. Двое бросились бежать, остальные кинулись на наших. Пришлось открыть стрельбу, убить троих. Оставшихся связать и посадить в угол. Трупы вытащили в огород, прикрыв сеном.

Тут хозяин и шепнул Бабину, что русские недалеко… Пошли их искать. Часа через полтора послышался окрик из-за дерева: «Руки вверх!» Подходят двое с автоматами. Рассказали им обо всём, повели к связанным эсэсовцам.

Так Бабин и его товарищи встретились с советскими воинами, входившими в хутор. Их окружили, начали расспрашивать. И тут Назар не выдержал, опустился на землю и зарыдал от радости. Бойцы угостили их табаком, сигаретами и отвели к своему командиру. В штабе провели доскональную проверку, и вскоре лейтенант Бабин с товарищами снова встали в строй.

Яростно вступали в последующие бои бывшие узники нацистского концлагеря и отзывались теперь при перекличке уже не хрипло на чёрный номер пленника, а гордо и громко с поднятой головой на своё родное имя.

Вскоре были освобождены Лиепая, Тильзит… Трижды Назара Бабина ранило, но из строя он не выходил, попадал в разные части и сражался до победного. Закончил войну командиром миномётного расчёта в звании старшего лейтенанта.

2020 г.

Несколько дней батальоны боролись за очень важную высоту. Взвод автоматчиков находился в резерве полка и был от этой высоты в километрах двух-трёх, как казалось старшине Ивану Танькову, из нижегородской деревни, вездесущему балагуру и шутнику. Вечером его взвод позвал комбат Старухин в свою землянку. Там их ждал командир полка полковник Рябинин и ещё несколько офицеров.

– Здравствуйте, орлы! – встретил автоматчиков подполковник. – Рад вас видеть и надеюсь на вашу помощь батальону. Воины вы бравые, умелые, не подведёте…

Автоматчики переглянулись и дружно ответили, что задание выполнят, чего бы это им не стоило. А боевое задание состояло в том, что, когда наступит темнота, скрытно подойти к вражеской траншее и овладеть ею.

Стали ждать вечера, а когда стемнело, взводный ещё раз уточнил, что предстояло делать каждому, вперёд он послал Нестерова и Танькова, а связному Петухову приказано было держаться чуть сзади товарищей и держать связь с ним.

Двигались медленно, большую часть преодолевали по-пластунски, а когда вспыхивали осветительные ракеты, вмиг замирали и лежали неподвижно. И это им было не привыкать. Попластали фронтовых дорог уже немало, в любую погоду приходилось пробираться в стан противника, и добивались своего.

Вот и на этот раз ползли так, что никто из них даже не слышал собственного шороха. Напряжение росло, последние метры давались трудно. Мог выдать любой вздох и шорох. Близость траншеи Таньков почуял по застойному вонючему запаху, потянувшемуся из траншеи. И они мигом ринулись в неё, за ними – остальные автоматчики. Началась стрельба, траншея была взята.

И только на рассвете немцы спохватились, что высота в руках русских. Стали обстреливать их и бомбить. Но русских солдат остановить они не могли, как ни пытались этого сделать. Батальон пошёл вперёд.

За выполнение задания Транькову и Нестерову вручили медали «За отвагу». В следующем бою товарищ был ранен, и его, истекающего кровью, отправили в госпиталь. А вот связной Петухов и командир отделения были убиты. К концу лета сорок третьего года во взводе, где находился Траньков, осталось четверо. Жалко было убитых. Все были смелые, отзывчивые ребята! И верные Родине…

Пришло новое пополнение. Командир отделения сержант Егор Клёнов, рослый, косая сажень в плечах, на загляденье – красавец. Родом был с Владимировщины, и они сдружились с Траньковым, стали – не разлей вода. Только находиться им вместе пришлось недолго.

Было приказано взять посёлок, что находился за рекой, на одной стороне которой они располагались. К самому берегу, почти к воде, спускались сады, и были видны красные крупные яблоки. К полудню засели в таловых кустах, вскоре по мелководью перешли на противоположный берег и с криками «Ура!», строча из автоматов, петляя по огородам, выбежали к… обнажённым печным трубам. Дома были сожжены, целыми стояли всего три дома, как только уцелели. В них находились немцы. Застигнутые врасплох, они в панике выскакивали наружу, почти голые, и драпали без оглядки, только пятки сверкали у этих вояк, осмелевших напасть на русских.

Однако за посёлком красноармейцы сами попали под ураганный огонь. И снова убитые и раненые. Друг Транькова Клёнов, бежавший в атаку рядом с ним, вдруг упал. Пуля попала в левое плечо, другая отсекла мочку уха. Траньков помог ему выбраться из-под огня, передав раненого санитарам, а сам побежал догонять своих. Залегли, отбивая контратаку несдававшего занятые позиции врага. И в конце концов её отбили. Немцы откатились от посёлка, и он остался за нашими бойцами.