Сергей Сергеевич тяжело вздохнул.

– Сколько мне порогов пришлось обить, чтобы мне разрешили открыть эту секцию… Я хотел, чтобы такие ребята, как ты, как Никита, как Катя Резник не зависали в виртуальных клубах, зарабатывая себе плоскожопие, а делом занимались – развивали тело, развивали волю. Если из-за этой истории все прикроют, я сам этого гаденыша Резника удавлю собственными руками, – обычно немногословный тренер сегодня явно был на взводе.

– Сергей Сергеевич, даже если к нам придут… ну, эти, из службы безопасности… наши ребята все равно скажут, как есть: на тренировках мы занимались тренировками, свержение главы Агломерации никто не обсуждал. А Паша… Паша всегда был себе на уме. Разве вы можете отвечать за него?

Тренер на это ничего не ответил.

– Попомни мое слово, Арефьева, – чуть погодя, задумчиво произнес он, – на этом история не закончится. Это только верхушка айсберга. Наши перешли черту, забив до смерти того парня во время разгона протестующих. Это было лишнее. Можно было решить вопрос без этого. Однако облив кислотой четверть отряда специального назначения и оставив их без глаз, кожи и волос, ваши зашли еще дальше. Теперь для многих из правоохранительных органов навалять этим Отрядам Самообороны – дело принципа. Чем дальше нас затягивает в этот конфликт, тем меньше шансов договориться. И мне это все не нравится.

Попрощавшись с Александрой, тренер выпрыгнул из фуникулера. Энергичным шагом он направился в сторону станции, где сел на экспресс до Цивилизованного поселения.

В Третьей Агломерации Сергей Сергеевич Минаев проживал уже много лет по долгу службы. И хотя по социальному статусу он был одним из цивилизованных, Минаев много времени проводил среди незаконнорожденных, ведя спортивные секции для выходцев из гетто. Он гордился своими воспитанниками и многих из них протолкнул на службу в гвардию, считая, что они более чем достойны этого. Однако такая безусловность по отношению к незаконнорожденным, скорее, была исключением из правил. В основном цивилизованные граждане не горели желанием лишний раз посещать центр Агломерации или гетто. Они предпочитали не пересекать без острой необходимости границы своего округа, чтобы продолжать находиться в привычных для себя комфортных условиях.

Да и в целом представители свободного мира не очень рвались в индустриальные зоны. Они считали работу и проживание в агломерациях не только чем-то непрестижным, но и пустой тратой времени. Действительно, что они могли увидеть там интересного, кроме агрессивно настроенных аборигенов, которые мало что знали о цивилизации, существующей за пределами их территории? Даже родственники незаконнорожденных со временем отстранились от происходящего в промышленных городах, будто бы смирившись с тем, что их близким в этой жизни выпал несчастливый билет.

Будучи абсолютно изолированной от внешнего мира, Третья Агломерация становились похожей на тихое болото, в котором зарождались и бродили определенные настроения. Понять, откуда у незаконнорожденных столько ожесточенности и враждебности, цивилизованным гражданам с их свободами, сверхкомфортными условиями жизни и радужными перспективами на будущее было, увы, непросто. В итоге глухая стена отчуждения между выходцами из рабочего гетто и цивилизованным миром выстроилась сама собой.

После разговора с тренером, будучи в отвратительном настроении, Александра отправилась домой в пятый сектор рабочего гетто. Ночью ей снились огромные черные волны, похожие на цунами, беспощадно накатывавшие на город. Перед ударом очередной волны люди хватались кто за что мог в надежде, что их не смоет. Но от стихии невозможно было укрыться или спастись.

И вот на горизонте показалась самая высокая и мощная стена воды. Она неслась с огромной скоростью, поглощая все на своем пути. Арефьева обхватила обеими руками и ногами какой-то столб на улице, хотя отчетливо понимала – это не поможет. Желание выжить любой ценой было столь велико, а вариантов было так мало, что ненадежность придуманного плана волновала ее меньше всего. Поэтому Саша мертвой хваткой вцепилась в этот столб, зажмурила глаза и замерла в ожидании удара. Но волна пронеслась мимо, смыв всех вокруг, кроме нее. Очнувшись, девушка в оцепенении смотрела на пустынные улицы и думала о том, что так не бывает, что она должна была пойти ко дну вместе со всеми.

Утром Арефьева проснулась, придавленная тяжестью этого сна, и весь день ее мучили нехорошие предчувствия. В последний раз подобные сны она видела десять лет назад. Вскоре после этого ее, напуганную, ничего не понимающую, навсегда забрали из семьи в рабочую агломерацию. Тогда ей казалось, что земля уходит из-под ног. Ощущение, что земля пошатнулась, вернулось к ней снова. Вот только Александра не могла сообразить, почему.

Сегодня у нее был выходной. Они с Никитой должны были встретиться для дополнительной тренировки, но Саша взяла в руки VR-фон и отправила ему короткое сообщение, отменив встречу под первым нелепым предлогом, который пришел в голову.

Она отдавала себе отчет в том, что ведет себя странно и глупо, но это был тот случай, когда казалось невозможным договориться с собой и оставить все, как прежде. Саша вдруг осознала: она настолько сильно «прикипела» к Никите, что все это время где-то в глубине души надеялась, что, может, за их отношениями скрывается нечто еще, кроме дружбы? Вот тут-то все и пошло наперекосяк.

Привычные схемы поведения перестали быть рабочими, а в голове теперь роились всякие мысли: «А вдруг Никита понял, что происходит на самом деле?», «Если это так, то что же он обо мне подумал?». Но хуже всего становилось, когда перед глазами всплывал вчерашний день – разговор с Лидой и то чувство, когда ты внезапно и больно ударился о землю. Каждый раз, когда Саша вспоминала об этом, у нее перехватывало дыхание. Единственный выход из ситуации, который она могла сейчас придумать – не видеться с Панферовым, хотя бы какое-то время.

Через несколько дней тренер оповестил всех, что ближайшей тренировки в спортивной секции не будет: всю группу вызвали на допрос в Службу Безопасности Третьей Агломерации. Оказалось, что на главной площади города в стычках с гвардейцами и полицейскими засветился не только Павел Резник, но и еще несколько человек, которые в прошлом были воспитанниками Минаева. Сергей Сергеевич оказался прав: такие «совпадения» вызвали у определенных людей определенные вопросы.

В назначенный день спортсмены должны были явиться в центр города к ведомству Службы Безопасности Третьей Агломерации. Пока Арефьева шагала к правительственному кварталу, она совсем не думала о допросе – она лихорадочно соображала, как ей вести себя, если сегодня она, наконец, увидится с Никитой. Однако Панферов так и не явился. Кто-то из ребят чуть позже сказал, что ему поставили внеплановую смену на работе.

Когда вся команда оказалась в сборе, тренера с его подопечными провели внутрь здания и, пройдя пропускную систему, они поднялись на второй этаж вслед за сопровождающим. Александра впервые видела, как парни из ее секции по-настоящему нервничают: обстановка, царившая в коридорах СБТА, была им чужда, но, главное, они не понимали, чего ожидать от предстоящего разговора с сотрудниками ведомства.

На допросе Саша выглядела спокойной, однако ее колени под столом иногда подрагивали, выдавая волнение. С некой долей настороженности и одновременно с любопытством изучала она лощеные серьезные лица людей, которые ее окружали. От них веяло какой-то исключительной самоуверенностью. Возможно, потому что СБ-шники считались своего рода элитой внутренних войск: за ширмой холодной непроницаемости и немногословности они скрывали деятельность, масштабов которой девушка не могла даже представить.

Арефьева успокаивала себя тем, что от нее, по сути, ничего особенного не требуется – всего лишь сказать правду, ведь тренер действительно на занятиях с подопечными разговаривал исключительно о спорте. И то, что несколько его воспитанников оказались замешаны в антиправительственных демонстрациях, Саша считала обычной случайностью.