«Держись главного, – уговаривал он себя, – держись сути».

– Мы смиренно молим вас вернуть ее нам, ваше величество, – сказал он, – потому что она околдовала одного из наших самых достойных братьев, которого вы и сами знаете. Того, кто со­провождал ее по вашему приказу в Сен-Сюль­пис, – сэра Асгарда де ля Герша.

Король принял от одного из рыцарей очеред­ную чашу вина.

– Околдовала? Как это ей удалось сделать? Девушка с весны находится в монастыре.

Командор огляделся по сторонам, собираясь с мыслями. Он не ошибся: настроение короля было капризным и изменчивым.

– У нас есть причина считать, что с тех пор случились ужасные вещи, – ответил коман­дор. – Именно не кто иной, как сэр Асгард, ваше величество, сопровождал девицу Идэйн в ее монастырь. Но с тех пор, как он выполнил свою миссию, наш брат прискорбно пренебрегает свои­ми обязанностями, которые дотоле он выполнял, вызывая у всех нас величайшее восхищение, и не только у ближних, но и у всех, кто его знал. Те­перь же он следует проклятым путем Сатаны. Увы, сэр Асгард отринул свои обеты и скитается по диким холмам Шотландии с бандой бродяг и воров, известных под прозвищем «египтян», и ведет беспорядочную и греховную жизнь. Гово­рят, что это молодая ведьма призвала этих демо­нов, когда он доставил ее к воротам монастыря, и отправила бедного де ля Герша скитаться с ними.

Король поставил чашу с вином на стол и уста­вился на тамплиера.

– Де ля Герш, этот высокородный и достой­ный рыцарь, скитается с бандой цыган?

Тамплиер кивнул, и король повернулся на стуле, ища глазами епископа Лондонского.

– Это правда, Джилберт? Ты веришь, что девушка околдовала де ля Герша настолько, что он впал в безумие?

Епископ прочистил горло.

– Ходит много слухов, ваше величество, много сплетен, несмотря на то, что девица, о кото­рой мы говорим, скрыта теперь за высокими мо­настырскими стенами. Прибавьте к этому нашу озабоченность в епископальной канцелярии Лон­дона случаями колдовства.

– В канцелярии? Мне не говорили об этом. – Лицо короля приняло озабоченное выражение. Он сморщился. – И что же вам известно о колдов­стве?

Командор сделал шаг вперед, но первым заго­ворил епископ Лондонский:

– Говорят, ваше величество, что она яснови­дящая и обладает властью околдовывать.

Джилберт Фолиот проявил скромность: ему было все известно о встрече короля с этой стран­ной девицей несколько месяцев назад. И о том, что она сообщила королю Генриху весть о смерти сына, и о том, как эта весть подкосила короля.

– Если по великой милости вашего величест­ва, – подал голос командор, – девица будет нам возвращена, ее отвезут в Париж, где она будет подвергнута допросу, и все мы узнаем тогда, справедливы слухи и сплетни о ней или нет. Мы сможем доказать их справедливость или опроверг­нуть их раз и навсегда. Поэтому мы уже послали братьев-тамплиеров разыскать Асгарда де ля Герша с наказом ему вернуться. Я осмелюсь пере­дать вашему величеству мнение Великого магистра о том, что, если нам будет дозволено забрать девицу Идэйн из монастыря Сен-Сюльпис, где она практикует свое чародейство, и отправить ее в Париж, наш брат де ля Герш последует за нею.

– Практикует свое беззаконное чародейст­во? – Король вопросительно поднял брови. По выражению его лица ясно было, что не тамплиерам решать вопрос о чародействе и колдовстве и уж во всяком случае не в королевстве Генриха Плантагенета. – Но вы утверждаете, что ваше чародейство законно, не так ли? Особенно в Па­риже, где вы организуете процесс, приговорите ее и сожжете на костре?

Командор сжался и окаменел, а король про­должал:

– И вне всякого сомнения, что и благородно­го дворянина де ля Герша вы сожжете тоже. Это не делает чести вам как поборникам дела Христо­ва и носителям христианского милосердия и боже­ственного всепрощения, господин рыцарь.

Тамплиер бросил взгляд на епископа, но тот не изъявил желания помочь.

– Ваше величество, мне… мне говорили, что внушенное Сатаной бесовство может быть проще­но только господом Богом, – запинаясь, ответил он. – Конечно, процесс по делу этой девицы и ее допрос будут держать в тайне. Таков обычай там­плиеров.

Острые выпуклые голубые глаза Генриха вни­мательно изучали командора. Ему не нравилось, что тамплиеры опутали все его королевство свои­ми цепкими щупальцами, которые, как королю иногда казалось, протянулись по всей Европе и обуздать которые было не под силу ни духовной, ни светской власти.

С другой стороны, если он не отдаст им эту девицу и де ля Герша, Джилберт Фолиот и его клирики – король был готов побиться об заклад, уготовят им не лучшую участь. Тамплиеры обеспечили свое положение в Англии займами в коро­левскую казну. Трудно отказать в любезности одному из богатейших и могущественнейших рос­товщиков Англии. Но, кроме того, Генрих Второй понимал положение тамплиеров, столкнувшихся с отступничеством одного из своих братьев, а о та­ком доводилось услышать редко. И затруднение рыцарей Храма было очевидным.

И, думал Генрих, наблюдая за коленопрекло­ненным командором, у них нет способа вернуть заблудшую овцу в свое лоно иначе, как пленив ведьму, околдовавшую его. Возможно, они счита­ли, что если девицу заточить в Париже, то ее де­монические силы заставят де ля Герша последо­вать за ней.

Король знал, как ненавистна была им сама мысль обращаться за помощью к нему. Генрих ясно читал это на лице командора. Но девушка была его подданной, и потому они нуждались в его позволении.

Все это время Джилберт Фолиот что-то на­шептывал на ухо то одному, то другому епископу Англии, и епископы вслух выражали серьезную обеспокоенность по поводу предполагаемого ведьмовства девушки и вызванных этим слухов, рас­пространившихся столь широко. Отцы церкви были особенно озабочены бытующим в народе мнением, что девушка была одновременно и волшебницей, и святой. Такая мысль была как невозможной, так и опасной. Недостаточно оставить ее доживать свою жизнь в таком отдаленном месте, как монастырь Сен-Сюльпис, потому что слишком уж много по­клонников захотели бы увидеть ее.

– Перестаньте! – прикрикнул на них Ген­рих, отмахнувшись от своего советника.

Пожав плечами, Джилберт Фолиот выпря­мился во весь рост. Подошел рыцарь и вновь на­полнил чашу короля.

Генрих сидел, опустив глаза в чашу с вином и представляя золотоволосую девушку. Иисусе, что за дьявольская была эта ночь! Он был полупьян и ничего не мог поделать.

Король вспоминал, как она выглядела. Де­вушка казалась погруженной в себя, далекой, се­рьезной, и ее изумрудные глаза сверкали в свете камина, как драгоценные камни. Он не ожидал, что она так прекрасна, столь желанна и телом, и лицом. И в голову ему пришли обычные для него мысли, как он уложит ее к себе в постель после того, как с предсказаниями судьбы будет поконче­но. А потом какой-то ей одной ведомой силой она сумела полностью изгнать эти мысли из его голо­вы, и это было очень мудро.

Он помнил также, что она пользовалась своим даром, не ведая того, что это, и говорила все, что могла угадать в будущем, не хитря, совершенно естественно. И он понимал, что только так она и может угадывать судьбу. К тому же ему казалось, что она мало что знала о своем особом даре или почему он был ей дан.

И уж, конечно, она не сделала ни малейшей попытки «околдовать» его, а тамплиеры обвиняют ее именно в этом. Генрих сомневался, что эти воинственные монахи, постоянно заигрывающие с оккультными науками в своих парижских подзе­мельях, понимают, что означает это слово – «кол­довство».

Потом королю снова представился тот ужас­ный момент, когда он увидел, как с ее руки и шах­матной фигурки из слоновой кости, которую она сжимала в кулачке, закапала кровь.

Генри!

Боже мой! Этот вопль по утраченному сыну все еще отдавался болью в его сердце!

Внезапно король накрыл лицо дрожащей ру­кой и застонал. Боже всемогущий! Как он мог сказать, что это прекрасное дитя с золотистыми волосами и кожей могло причинить ему такую ве­ликую печаль? Он сидел с ней за столом и задавал ей вопросы, провоцируя ее показать свой «та­лант». Как и хотел, он увидел и узнал все.