— Но, по-моему, ты не похож на заговорщика, о которых недавно говорил сэр Рэндольф Мэйс.

— Заговорщик? О… только не это.

— Что?

— Неужели ты из тех, кто принимает Рэндольфа Мейса всерьез?

— Несколько миллионов людей принимают его всерьез. Включая некоторых очень умных. — Ее глаза обиженно расширились. 

— Высшая духовная сущность, которая является обладателем сокровенного Знания, является Создателем и Опорой вселенной —правильно ли я его цитирую? — поинтересовался Билл.

— Ну … — Марианна замялась. — Зачем же Форстер собирается на Амальтею, если он в это не верит? — Требовательно спросила она.

— Это чисто исследовательская работа. И ничего больше. — Хокинс, защитил кандидатскую диссертацию  по ксеноархеологии в Лондонском университете и подобные глупости его удивляли. — Ведь, Форстер получил грант и разрешение на экспедицию задолго до того, как Амальтея попала в новости. Что же касается этого дела о заговоре…  Хокинс замялся, не зная, как закончить по-деликатнее.

Марианна не знала, стоит ли обижаться. Собственного мнения у нее не было, она поддалась чужому, такому привлекательному. Она храбро сопротивлялась: 

— Значит, ты считаешь, что «Свободного Духа» не существует? Что инопланетяне никогда не посещали солнечную систему?

— Ну, я же не полный дурак, не так ли? Едва ли шесть человек могут читать на языке Культуры X, я и Форстер в их числе, и мы не имеем ничего общего с Мэйсом и его теориями.

Тогда Марианна сдалась и допила остатки шампанского. Она молча изучала пустой фужер и хмурила брови. 

Паника охватила Билла:

— Бог мой, я опять за свое, опять начал читать лекцию. Я всегда…

— Не волнуйся, все в порядке, — просто сказала она. — Тебе не следует пытаться быть тем, кем ты не являешься, а нужно просто быть самим собой.

— Послушай, Марианна… Если ты не возражаешь, давай мы вместе с тобой и Редфилдом поболтаем? Я имею в виду об Амальтее и Культуре Х … или о чем захочешь.

— Конечно. Спасибо, — сказала она с открытой и совершенно очаровательной улыбкой. — Мне бы этого хотелось… В бутылке еще что-нибудь осталось? — Она помахала перед ним фужером.

Наблюдая за ними, Рэндольф Мэйс заметил, что Хокинс, вскоре исчерпал все, что мог сказать, и когда бутылка опустела, неловко удалился, предложив продолжить разговор с ней позже. Марианна задумчиво смотрела ему вслед, но не пыталась остановить.

Мейс тихонько хмыкнул, подслушанный разговор был весьма кстати. 

Подо льдом «Безбрежного Океана» время текло незаметно. Утро незаметно сменилось днем. Люк Лим, стараясь выполнить заказ Блейка, пропустил завтрак, а затем и ленч. Деньги, обещанные ему за эту покупку, были нужны ему позарез, но в животе уже урчало. И слава Богу, дело кажется двигалось к завершению. Перед его глазами обнаженная азиатка на настенном календаре стояла на коленях, наклонившись вперед с невинной улыбкой на накрашенных красным губах, и держала в руке чистый белый цветок лотоса, на золотом сердечке которого горели дата и время.

Услышав звуковой сигнал сработавшего аппарата, Лим отвел взгляд от календаря. Перекормленный блондин, потное лицо и бегающие глазки которого не вызывали большого доверия, схватил выплюнутую аппаратом бумагу, взглянул на нее, хмыкнул и передал Люку.

— Приятно иметь с вами дело, фон Фриш. — Люк встал и направился к двери.

— Интересно, чьи деньги и для кого покупка? — прозвучало ему вслед ворчание толстяка.

— К чему такие лишние вопросы?

— Но кто же в нашей маленькой деревне поверит, что «Лим и сыновья» нуждаются в подводной лодке только для того, чтобы выполнить муниципальный контракт на обслуживание водохранилища?

Лим вернулся к столу и вытащил из кармана, явно заготовленную заранее бумагу:

— Чтобы поверить во что-то, нужно об этом узнать, не так ли? Давай сделаем так, чтобы этого не случилось. Это дополнительный, подписанный договор. Два процента от суммы сделки. Выплачу через месяц, если в коридорах не будет разговоров  о продаже европейской субмарины.

— Твоя щедрость бесподобна, — сказал толстяк, скрывая удивление. — Будь уверен, все будет в лучшем виде. 

Люк мотнул головой в сторону камеры видео-наблюдения под потолком:

— Сотри запись.

— Да она не работает.

Люк, недоверчиво улыбаясь, хмыкнул и вышел. 

Толстяк выждал для гарантии, некоторое время (а вдруг вернется), переписал запись с камеры видео-наблюдения на флэшку и очистил память камеры. Он знал, кому можно продать эту информацию. Дополнительный договор будет соблюден — в коридорах никто ничего не узнает. А деньги никогда не бывают лишними. Риск, что Лим узнает об этом, минимальный. Толстяк включил защиту телефона от прослушивания и набрал номер.

— Это межпланетный отель «Ганимед». Чем мы можем вам помочь? — ответил робот-оператор. 

— Комнату сэра Рэндольфа Мейса.

— Соединяю.

Двухдневный карантин закончился. Марианна Митчелл и Билл Хокинс оказались прижатыми друг к другу в углу переполненного пассажирами лифта, спускающегося в самое сердце «Безбрежного Океана». Последние тридцать метров медленного спуска прошли в стеклянной трубе, проходящей через ось центрального купола города, в котором никогда не видели Солнца. И Марианна, разинув рот, уставилась на поразительную массу людей на полу далеко внизу.

В каждой из четырех стен были огромные, богато украшенные золотом, ворота. Толпа входила и выходила через них. И стены, и купол были выполнены «под камень» и находились в пещере вырезанной во льду. Когда кабина лифта опустилась ниже, стала видна огромная, замысловатая, богато расписанная мандала[11] в тибетском стиле, покрывавшая внутреннюю поверхность купола.

— Из-за толпы не видно пола, — сказал Хокинс, — но если бы вы могли, то увидели бы огромную Шри-Янтру[12], выложенную плиткой.

— Что это?

— Средство для медитации. Внешний квадрат, внутренний Лотос, переплетающиеся треугольники в центре. Символ эволюции и просветления, символ мира, символ Шивы, символ богини-прародительницы…

— Перестань, у меня голова идет кругом.

— …символ, которым довольны и буддисты, и индусы. — Договорил Билл. — Кстати, эта шахта лифта должна представлять Лингам в йони[13].

— Лингам?

— Еще один объект медитации. — Он смущенно кашлянул. — Но, мне почему-то кажется, что если все эти люди и медитируют, то только в магазинах. Если потеряешься, направляйся к восточным воротам — вон к тем.

Хокинс едва успел вымолвить эти слова, как двери открылись и они оба очутились в толпе.

Марианна крепко держала Билла за руку, радуясь, что он знает, куда идет. Она никогда бы не нашла кафе, в котором ее должен был ждать Блейк Редфилд, без Хокинса.

Найдя нужное течение в людском потоке, молодые люди нырнули через восточные ворота в узкий проход, который вскоре раздвоился, а затем снова нужно было выбирать куда сворачивать. Это был сущий муравейник извилистых туннелей и проходов, забитых людьми. Улицы закручивались спиралями то вверх, то вниз, пересекались друг с другом, соединялись неожиданными и, казалось бы, случайными проулками. Марианна была просто подавлена такой массой народу и все  желтые и коричневые лица.

После двадцати минут мучений они нашли нужные им «Проливы».

Внутри кафе была такая же теснота, как и в  переулке. Воздух был насыщен сложными ароматами — острыми специями, горячим мясом, пареным рисом и другими, не поддающимися определению запахами. Блейк Редфилд сидел с кем-то за столиком на четверых рядом с огромным, размером со стену, аквариумом.

— Вы Марианна? Очень приятно.  — Блейк  поднялся  на ноги и представил их друг другу. — Люк Лим, Марианна, э-э… Митчелл, Билл Хокинс. Спасибо, что помог Марианне, Билл. Ну, что же вы, садитесь.