— Ты утверждаешь, что экспедиция носит научный характер, но сэр Рэндольф Мэйс утверждает, что ты — часть заговора «свободного духа». Кто прав?

Ухмылка Форстера была дикой:

— Вы уверены, что правильно цитируете сэра Рэндольфа? Почему бы не спросить его? Он вон там, сзади.

Вся стая повернулась и уставилась на Мэйса, который пробормотал: «что же это такое?» — продолжая наводить фотокамеру на странное зрелище:

— Будь готова, дорогая, — обратился он к Марианне, — нам придется преподнести наш маленький сюрприз раньше, чем я рассчитывал.

— Что скажете, сэр Рэндольф? — обратилась к нему женщина-репортер. — Вам кажется, что Форстер — один из них?

Рэндольф держал камеру в стороне, все еще направляя ее на газетчиков, наслаждаясь их возмущенным вниманием, и на команду «Майкла Вентриса на возвышении позади них:

— Я никогда не говорил, что ты участвуешь в заговоре, профессор, — весело воскликнул он, хищно улыбаясь, демонстрируя свои белые зубы. — Тем не менее ты знаешь нечто, известное «свободному духу» и неизвестное всем остальным. Скажи нам истинную причину, по которой ты едешь на Амальтею. Скажи нам, почему берешь «Ледяного Крота». Расскажите нам, почему берешь подводную лодку. Ледяной крот! Подводная лодка! К чему все это, Форстер?

— Что касается так называемого «свободного духа», сэр Рэндольф, то я понятия не имею, что это такое, — ухмылка Форстера была такой же свирепой, как у Мэйса, они могли бы быть парой враждующих бабуинов, спорящих о лидерстве в стае. — Но что касается Амальтеи, то, похоже, у тебя что-то с ушами и ты не слышал того, что я только что сказал. — Амальтея выбрасывает свое вещество в космос через огромные струи водяного пара. Следовательно, эта луна должна состоять в основном из воды, часть из которой твердая — для чего ледяной крот является полезным исследовательским инструментом, а часть из нее жидкая, вот почему подводная лодка.

Джозефа Уолш наклонилась вперед, похлопала Форстера по плечу, Форстер помолчал, послушал что ему шепчет пилот, затем обратился к собравшимся:

—Мне сообщили, что уже начался предполетный отсчет времени, — сказал он с радостной злобой. — К сожалению, пресс-конференция закончена. Спасибо за внимание.

Под яростные крики расстроенных газетчиков, в окружении охранников космопорта, защищающих отступление, экипаж Форстера покинул зал. Никто, кроме Спарты и самого Форстера, не сказал ни слова собравшимся журналистам. Тысячи вопросов остались без ответа.

Мэйс сорвал с себя коммуникатор:

— Он издевается надо мной.

Затем помолчав, немного подумав, обратился к своей помощнице:

— История на этом не заканчивается, но чтобы она продолжилась, потребуется немного… смелости. Марианна, ты готова рискнуть?

Глаза Марианны  сияли преданностью и безрассудством.

Все, свободные от вахты, собрались в кают-компании «Майкла Вентриса» перед обзорными экранами. Юпитер заполнил все небо, катясь над головой с невероятной скоростью, пока корабль плавно согласовывал орбиты со своей яркой, быстро движущейся целью — Амальтеей.

То, что раньше виделось глыбой темной скалы длиной в 270 километров, испещренной несколькими снежными пятнами, теперь стало коротким эллипсоидом из сверкающего льда, его длинная ось была направлена прямо на крутящиеся оранжевые и желтые облака Юпитера. Сотни шлейфов пара усеивали поверхность льда, — небесная долина гейзеров.

Джозефа Уолш направила «Вентрис» в ту область космоса, где Амальтея защищала корабль от смертельной радиации Юпитера. Здесь, чуть больше года назад, находился «Гаруда», пока Говард Фалькон спускался в облака на аппарате «Кон-Тики».

Джо Уолш подвела корабль так близко к поверхности, что Юпитер исчез с обзорных экранов, опустившись за близкий, резко изогнутый горизонт Амальтеи, а из главного люка было рукой подать до кромки тумана, окутывающего поверхность внизу.

После того, как корабль перестал двигаться, наблюдатели в кают-компании заметили на обзорных экранах какие-то, четко видимые сооружения —  слишком равномерно расположенные, чтобы быть объектами случайного образовавшимися.

В кают-компании собрался весь экипаж, кроме Уолш и Спарты, оставшейся на Ганимеде.  До чего же самодовольный вид был у профессора Форстера, когда собравшиеся засыпали его вопросами. — «Профессор, вы уже знали об этом?».

— Скажем так, для меня это не такая большая неожиданность, как для вас. Космическому Совету удалось сохранить в тайне большую часть своих снимков. Лишь один из них каким-то образом попал в руки Мэйса, но на том мало что было видно. А эти узоры, которые мы видим, вообще четко проявились лишь месяц назад. Мы первые, кому удалось рассмотреть их поближе. У кого-нибудь есть идеи насчет того, на что мы смотрим?

Это были какие-то сооружения на несколько метров возвышающиеся над поверхностью.

— Может быть Фалькон разбудил медуз, и они направили радиовзрыв прямо на Амальтею, а это приемники этого сигнала, радиоантенны? — Высказал предположение Блейк.

— Неужели это правда? — Резко спросил Хокинс. — Майс утверждал это, но Космический Совет не подтвердил.

— Это правда, Билл, — сказал Форстер. — Я покажу тебе свой анализ этого сигнала. Думаю, ты придешь к тому же выводу о его значении, что и я.

— К какому именно?

— Сообщение переводится — «они прибыли». Я думаю, что медузы объявили о прибытии гостей в облака Юпитера.

— Медузы!  Запротестовал Хокинс. — Они ведь не разумны, не так ли? Разве они не простые животные?

— Ну во-первых, это неизвестно, а во-вторых, даже если это так, то ведь можно например научить попугая разным фокусам, которые он будет выполнять, получив определенный сигнал.

— Радиоантенны? — Включился в разговор Ангус Мак-Нил, — с точки зрения инженера, судя по их виду, так оно и есть. Решетчатые антенны медуз и эти похоже работают на одинаковых длинах радиоволн. Интересно, почему их раньше никто не замечал?

— Еще год назад — до извержения гейзеров — Амальтея была покрыта красновато-черной пылью, — сказал Форстер, — цвета углеродистого тела, богатого органикой, и, идеально подходящего, чтобы скрыть эти искусственные сооружения, а они находились полностью во льду, это сейчас он растаял.

— Значит, вы думаете, что они были намеренно замаскированы? — скептически спросил Тони Гроувз.

— Не знаю, — просто ответил Форстер. — Я полагаю, что слой грязи мог накапливаться в течение миллионов лет от случайных столкновений с метеоритами.

—  Если идея состоит в том, чтобы предупредить какое-то… присутствие на Амальтее о том, что гости прибыли на Юпитер. — Выразил сомнение Блейк. — Зачем прятать антенны, наоборот, пусть гости увидят все это и высаживаются на Амальтее, не побывав на Юпитере?

— Если только это присутствие, как ты его называешь, не хотело быть обнаруженным случайно, — сказал Форстер. 

— Что это значит, как вас понять? — Недоумевал Хокинс.

— Еще год назад никто не знал, что в атмосфере Юпитера обитают медузы, — сказал ему Форстер, — несмотря на то, что за столетия туда было запущенно более трехсот роботов-зондов. Поэтому можно предположить, что «присутствие» не хочет разговаривать с роботами или с  дрессированными попугаями. Возможно, оно не хочет разговаривать и с существами, которые случайно бы наткнулись на эти знаки искусственного происхождения на поверхности Амальтеи. Возможно, это «присутствие» хочет говорить только с тем, кто точно знает, что он ищет.

— Например, с тем, кто нашел и расшифровал марсианскую табличку. — Язвительно предположил Хокинс.

Форстер лукаво улыбнулся:

— Марсианскую табличку или ее эквивалент.

— По словам сэра Рэндольфа-кровавого-Мэйса, «свободный дух» утверждает, что сохранил с древности такой эквивалент. — Хокинс едва не выплюнул эти слова. — Они называют это «Знанием».