Вой прекратился. Послышался щелчок, и последний магнитный захват перестал держать. Затем раздался еще один щелчок — сработали пружины и мягко оттолкнули машину от корабля. Почти, но не совсем невесомая, массивная машина начала медленно падать носом вниз. Расчет был такой, чтобы очутиться рядом с антенной, потому что здесь пробы льда показывали возраст гораздо более молодой, чем в остальных местах Амальтеи.

Падение было долгим. Блейк и Форстер почувствовали легкий удар от столкновения с тонким льдом, снаружи внезапно появились сугробы. «Крот» зарылся в них почти по кабину.

Вверху позади них, едва видимые сквозь морозное окно, мерцали две белые фигуры, похожие на дородных ангелов, плывущих по черному небу — Хокинс и Гроувз, контролирующие правильность разматывания электрических кабелей, питающих «крота» от вспомогательных силовых установок «Вентриса».

— О'кей, можешь двигаться, — раздался по связи веселый голос Хокинса. Это был его второй выход в космическое пространство в скафандре и он чувствовал себя в нем настоящим спортсменом вакуума.

— Все в порядке, — подтвердила из рубки корабля Уолш.

— Поехали, — напряженным голосом скомандовал Форстер. 

Блейк двинул рычаги вперед. Внизу, вращающиеся в противоположные стороны шарошки принялись за работу. Облако ледяных кристаллов окутало «крота». Первые десять-двенадцать метров были пройдены быстро. Затем раздался визг — алмазно-титановые лезвия врезались в старый, твердый лед. «Крот» направлялся прямо в сердце Амальтеи. Силовые кабели и кабели безопасности заскользили по льду к дыре и далее внутрь за «кротом».

Большой экран в центре пульта давал Блейку и Форстеру четкое трехмерное изображение того, где они находились и куда направлялись. Теперь, когда стало известно, что Амальтея состоит почти полностью изо льда, ответ на вопрос, почему она так быстро тает, откуда берется энергия для образования гейзеров,  был только один. Ни какими естественными причинами объяснить это было нельзя. Внутри находится источник тепла и заработал он год назад. 

Крот пробивался сквозь лед, который за ним плавился, превращался в пар и устремлялся вверх по гладко вырезанной шахте. На экране была видна четкая граница льда и воды, которая становилась все ближе.

Та же картина была наверху, на полетной палубе «Вентриса», на большом экране.

Через плечо Джозефы Уолш Тони Гроувз зачарованно наблюдал, как спускается крот, подходя к опасной, как ему казалось, черте. Вот вот это произойдет:

— Осторожнее, осторожнее, — непроизвольно вырвался у него напряженный шепот.

Уолш сделала вид, что согласна с ним:

— Навигатор призывает к осторожности, — передала она по связи.

Гроувз покраснел:

— Нет, я не хотел… мы не должны…

— Что с тобой, Тони?

— Такая глупость… глядя на экран, я на мгновение испугался… что, когда они пробьют лед, они могут упасть.

— Это не опасно, — она протянула руку и повернула изображение на 120 градусов. — Иногда это полезное напоминание, когда верх и низ не слишком важны.

— Ты смеешься надо мной, Джо, — слегка обиделся Гроувз.

Но мгновение спустя он воскликнул «О!» — на экране ледяной крот наконец-то проколол кожу Амальтеи.

К сожалению, живой картинки не было: создатели «крота» не сочли нужным оснастить видео-камерой машину, которая была предназначена для  работы в твердом льду.

— Блейк. Профессор. Вы что-нибудь видите? Расскажите нам, что вы видите — просила Уолш.

— Мы в воде, — голос профессора звучал весьма взволнованно. — Роятся вокруг нас. Жизнь. Вода полна этих…

Хокинс и Мак-Нил, парящие неподалеку на поверхности, услышали донесения «крота» в своих скафандрах. Жизнь! — У Хокинса это сообщение разом выбило из головы все его мысли о Марианне Митчелл и Рэндольфе Мэйсе.

Рэндольф Мэйс сходил с ума от того, что он сидит на Ганимеде в то время, как на Амальтее делаются впечатляющие открытия. Об этом он постоянно давал понять Марианне. Но несмотря на это его ненормальное состояние, он все больше и больше притягивал ее к себе.

Это было удивительно. Ведь далеко не красавец, до Билла Хокинса ему далеко, и весьма не молод. Но его… грубый взгляд и, м-м, стройное телосложение были довольно сексуальными, если подумать, а его ум…

Ей нравилось работать с ним. Она не возражала бы и против чего-то большего, чем работа. Но он обращался с ней исключительно с профессиональной вежливостью. А она старалась быть ему весьма полезной, и преданной, как собачка…

Штаб-квартира Космического Совета на Ганимеде. Мрачная, тесная комната в мрачном, куполообразном сооружении, скрытом от посторонних глаз среди производственных куполов и топливных баков в отдаленном углу космопорта — сооружении, чей непрезентабельный вид был отражением непростых отношений между Космическим Советом и Индоазиатскими общинами этой части космоса. Командор сидит на пружинном пластиковом диване, вытянув ноги и скрестив руки, а Спарта расхаживает по потертому кафельному полу. Создается впечатление, что они поменялись местами, что это Командор является младшим по званию. Спарта была настолько заинтригована театральным присутствием историка-репортера, что решила послушаться интуиции и остаться на Ганимеде, — проследить за Мейсом.

— Зачем тебе возиться с Мэйсом? — Недоумевает Командор. —  Он не сможет помешать Форстеру, не сможет добраться до Амальтеи. Мы держим его как нужно, под наблюдением.

— Он мне кажется слишком умным для вас. И поэтому прошу вас мне помочь. Работайте в открытую, занимайтесь этим фон Фришем, Люком Лимом, это отвлечет от меня внимание. Майс не должен подозревать, что я за ним наблюдаю. — Дает указания Спарта.

Командор ничего не сказал, только угрюмо уставился в стену.

— Это небольшое поселение, — продолжает она. — Достаточно одного любопытного человека, чтобы все пошло прахом. Мне конечно придется одеться как балийская танцовщица или что-то в этом роде.

Он издал хриплый смешок:

— Ты будешь на каждой видеоплате в «Безбрежном Океане», если оденешься как танцовщица.

— Значит, буду тибетской монахиней. Я умею быть невидимой, Коммандор. — Твоя школа. А когда нужно ты доставишь меня на Амальтею.

На Ганимеде имелась электромагнитная пусковая установка, такая же, как и на Луне. длиннее, конечно, из-за большей гравитации Ганимеда. В дополнение к грузовым перевозкам и обычным перевозкам на парковочную орбиту, ганимедская система предлагала то, что не могла предложить лунная — запускаемый аппарат осуществлял экскурсии по спутникам Юпитера. Капсула с пассажирами осуществляла их облет автоматически, по строго рассчитанной траектории и возвращалась на орбиту Ганимеда.

Удовольствие это было не из дешевых. И весь «Безбрежный Океан», все кинотеатры, рестораны и даже храмы, был заполонен рекламными роликами этого путешествия, изготовленными ведущими психологами. После их просмотра у человека возникало желание увидеть своими глазами самый большой действующий вулкан в Солнечной системе и прочие, захватывающие дух, чудеса.

Рэндольфу Мэйсу оставалось лишь чуть-чуть помочь этой рекламе и у Марианны создалось впечатление, что это она сама предложила совершить этот полет…

… — Идет обратный отсчет.

Марианна и Мэйс, пристегнутые ремнями, лежат в тесной каюте четвертого «Лунного круиза» бок о бок в стандартных скафандрах. Перед глазами видео-экран — широкий, заполняет все поле зрения. На корабле нет никаких приборов, кроме тех, что нужны для регулировки  громкости и частоты переключения каналов, регулировки качества звука и изображения.

Капсула резко дернулась, Где-то загудели механизмы, толкая капсулу вперед на магнитные рельсы. Они двигались через распределительную станцию, чтобы присоединиться к веренице других капсул, выстроившихся для запуска. Большинство из них везли грузы, предназначенные для отправки на орбитальные корабли, в то время как другие поднимались пустыми, поскольку на поверхность Ганимеда спускалось больше грузов, чем покидало его. Примерно раз в неделю отправлялась пара «Лунных Круизов»  с туристами. Но экскурсии не проводились когда Ио был недоступен, потому что Ио с его вулканами был основной достопримечательностью.