Авто снова содрогнулось, и я почувствовал, как меня увлекает сила притяжения.

****

Когда бронемашина вынырнула перед глазами, Гермес с собакой на спине направлялся к спуску с шоссе. Пулемет нагло изрешетил дорогу прямо перед ним, сделав пространный намек — не стоит. Из джипа появились капитан Шпигин и несколько автоматчиков.

— Стой! Расстреляем!

— Крылова с выродком в машине, забирайте! — прокричал синдик. — Я вам не нужна!

— Гражданка, немедленно сдайтесь! Вы арестованы! — ответили в мегафон.

В подтверждение сказанного просвистели пули. Гермес спрятался за сломанным пополам столбом и почувствовал себя загнанным зверем, что придало ему сил — отцовская закалка. Экономно расходуя боеприпасы, он подстрелил солдата рядом со Шпигиным, а капитана вынудил нырнуть назад в бронетранспортер. Остальные вояки рассыпались по укрытиям. Самое время, — решил синдик, схватил Цербера за загривок и понесся вниз. Там он мог бы исчезнуть в чаще. Все же лучше, чем оставаться на легко простреливаемом дорожном полотне.

Воздух взревел и впереди вдруг вырос квадрокоптер. На черном корпусе блестел золотой треугольник с вписанным в него лучистым глазом. Интуиция подсказала, что нужно упасть. По бокам летательного аппарата ожили пушки, накрывая армейцев шквальным огнем. Напор был таким мощным, что казалось, броневик может перевернуться.

А затем пушки смолкли — и нацелились на Гермеса.

Крылова видела, что машина в ближайшие секунды рухнет, и Гриша погибнет в железобетонных жерновах. Само ее естество не позволяло допустить подобное, тем более, что парень все еще вызывал приятную тяжесть в животе.

Попросив дочь никуда не отходить, она усадила ее на обочине на безопасном расстоянии от покореженных серебристо-металлических линий дорожного ограждения. В сторонке, на спуске с эстакады, завязался странный бой с участием сектантки, но понять происходящее было трудно — да и не было времени.

Крылова понеслась к ближайшим машинам. Вскрывала все багажники, попадавшиеся на пути, пока не нашла искомое в стареньком москвиче. Когда она вернулась, Пежо уже висел вниз головой. Любое дуновение ветра, любая вибрация, любая секунда — могли стать решающими.

Вернувшись к ограде, она обмотала вокруг наиболее уцелевшего столбика найденный ремень с крючком. Другой конец буксира она планировала прикрепить под бампер. Но как только ученая оказалась рядом с перевернутым Пежо, авто рухнуло вниз… не меньше, чем на метр. А затем посунулось еще, и еще — а лента металлопрофиля все больше выскальзывала из-под днища, не в силах удержать машину…

Крылова зарыдала, потрясенная собственной беспомощностью и близкой смертью Гриши, и как была, с буксировочным тросом в руках, упала на колени — прямо перед пропастью, которая в ближайшее мгновение поглотит любимого.

****

— Афродита! Оставайтесь на месте! — из квадрокоптера раздался баритон, похожий на толстяка Витольда из Харизама.

Что за черт?! — подумала Дита, не двигаясь. Как Тринадцатый мог узнать, что я собираюсь присвоить Ковчег? Или это из-за Стикса с паровозом? Она заметила за бронемашиной Шпигина с гранатометом, но стрелять капитан не спешил — просто держал квадрокоптер на мушке. Становилось ясно, что ведется игра, в которую ее не посвятили.

Она даже не услышала, а увидела боковым зрением, как между домами вынырнул буро-зеленый ударник Ми-24. Вертолет несся к квадролету. Что это?! — хотелось кричать ей. Откуда вы все взялись? И откуда, вообще, все вы узнали, где Ковчег?

****

Пежо посунулся, и замер… рухнул на метр, и вдруг снова подскочил вверх, покачиваясь — как йо-йо. И с каждым сантиметром моя смерть становилась ближе, и ничто не могло ее отсрочить…

Дверца внезапно распахнулась, увлеченная гравитацией, и мои мокрые округлившиеся глаза увидели Кареглазку. Мозг чуть не взорвался — ОНА ПРИШЛА ЗА МНОЙ?! Вернее, спустилась…

Лена висела, обвязанная буксировочным ремнем, и ногами упиралась в торец мостовой платформы — хотя еще чуть-чуть, и упираться будет не во что. Господи, как я хочу от нее детей!

— Хватайся! Держись за меня! — прокричала красотка.

Фак! Слишком много мыслей и вариантов! Было как-то не по себе прыгать на хрупкую девушку. И как мы тогда поднимемся — вдвоем? Зачем она рискует собой ради меня?! И вообще — нужно сейчас отстегнуться, и выпрыгнуть из тесного болтающегося салона… как я это сделаю?

Времени не было, я отстегнулся, машина зашаталась… и рухнула.

И я с ней.

****

Вертолет полыхнул пламенем, и Афродита не сразу поняла, что это ракеты. Огненные стрелы самонавелись и быстро приближались. На квадрокоптере увидели угрозу, но поздно — ракеты достигли блестящих боков и вспыхнули, разорвав летательный аппарат Синдиката на куски.

Брюнетка вжалась в землю, на нее сыпались полыхающие обломки, в ушах гудело. Как и когда ее окружили вояки, грубо забросив внутрь вертолета — она и сама не поняла.

****

Кареглазка подхватила меня под руки, и я завис в воздухе, как тяжеленная кукла. Внизу Пежо с грохотом столкнулся с бетонным лего и превратился в груду металла… а затем взорвался, вспыхнув китайским фейерверком.

— Шагай по стенке! Быстрее! — громко, прямо в ухо, попросила Лена. — Я тебя долго не удержу.

Это действительно был единственный выход — она обхватила меня руками и ногами, и сейчас ее разрывали две равномощные силы: буксир, закрепленный где-то сверху, и сила тяжести, увлекающая вниз с массой в 130 кило. Мне тоже было не супер, раненное плечо горело огнем — но с Кареглазкой не сравнить.

Мы качнулись, и я дотянулся ногами до вертикали. Сделав шажок, свободную руку перенес выше по ремню, и подтянул нас. Йой! Как же тяжело! А приподнялись мы на десять сантиметров! Лена тоже переставила ноги, подстраиваясь под смену положения.

В следующий раз я задействовал и подстреленное плечо, вопя от боли — но и подъем пошел лучше. Я смог перехватить трос повыше, да еще и девушка в это мгновение подтянулась.

Мы лезли вверх, как черепаха со свинцовым панцырем, и все-таки, каким-то чудом, нам вскоре удалось достичь оббитого края эстакады.

— Ты меня спасла! — выдохнул я, свалившись рядом с Кареглазкой прямо перед пропастью, обессиленный, как и она, и заливая асфальт кровью. — Для меня такого еще никто не делал…

Подбежала Милана — она словно повзрослела на несколько лет. Разглядев мою кровь, девочка оцепенела, а затем склонилась, и прижала к липкому плечу охапку салфеток. Я встретился глазами с Леной — ее также ошеломил поступок дочери, переборовшей страх крови…

Показались бегущие солдаты, а я устремил лицо к солнечному голубому небу, все еще не веря в случившееся. Впереди нас ждало что-то нехорошее, но сейчас, измученный и окровавленный, я был счастлив — наверное, это и есть счастье? Наконец, рядом люди, которым я дорог. И которые важны для меня. Глаза заблестели, наполняясь солью…

****

Когда военные втащили в вертолет Крылову с выродком — последний смачно получил по роже. Гермес обратил внимание, что ученую щадили — конечно, полковничья жена. Карнаухий Сидоров приказал возвращаться в Новый Илион.

Шпигина оставили возвращаться на бронемашине. Вояки спешили, лейтенант был встревожен.

— У нас намечается месилово, сука, как в Воркуте, — говорил он пилоту. — Морфы лезут, как гиены на падаль. Прошлой ночью я их видел в 20 километрах от Илиона. Целая армия — сотни… или тысячи. Я чуть не обосрался. Сегодня они уже будут под Стеной.

— У меня чувство, что природа издевается над нами, — продолжил лейтенант через минуту. — Какое-то недоброе предчувствие.

— Босс знает? — Егозин имел в виду, находится ли полковник в запое.

Сидоров кивнул, разглядывая до сих пор дымящийся зерносклад, над которым они пролетали.

— Кстати, отличный видос ты записала, — обратился он к брюнетке. — Мне Крез давно казался подозрительным. Видишь? Теперь там могилка того падлы.