****

Перешерстив все в кабинете Крыловой, Гермес обнаружил распиленный дипломат и черную джинсовую сумку, в которой были сложены видеодиски, карта и дневник Мчатряна с его расшифровкой. Ампула уже была определена как бесполезная, поэтому заниматься ею не было смысла. Бесполезным был и листок, вырванный с «Послания аномеям» Иоанна Златоуста. Этот майор-ученый мнил себя интеллектуалом, однако лишь затянул время и усложнил коллегам жизнь. Написал бы прямо — за Ковчегом охотится Синдикат Провидения. Он же Божий промысел, Братство Судного Дня. Но нет — нагрузил невестку намеками. Синдик хихикнул, погладив гладкие черные лосины — да, на ощупь он самая настоящая соблазнительная сучка. И ему уже нравились открывшиеся возможности…

В коридоре залаяла собака, и он повел глазами, оглядываясь. Че за фигня? Животное влетело в дверь и застыло, рыча. Они с собакой встретились взглядами. Высокая, откормленная и страшная — как исчадие ада. И кличка была соответствующей.

— Цербер! Кто там?! — следом за буро-рыжим монстром вбежал выродок с Межника. — Викрама срань! Только не говори, что ты здесь заблудилась!

Гермес-Дита сидел на стуле с сумкой на плече, а рядом на столе лежал смартфон, после Вспышки использовавшийся, по большей части, для хранения и просмотра файлов.

— Я подумала, что смогу зарядить телефон и подключиться к Интернету, — он сделал вид, что испуган, хотя ему удалось сохранить пульс в норме.

— Здесь должно быть закрыто, — заметил Менаев, от которого несло перегаром. — Как ты вошла?

— Дверь была открыта, — Гермес снизал плечами. — Свет горел, но никого не было.

Выродок замялся, он пытался думать, несмотря на опьянение.

— Ты мне не поможешь? Не могу достать, — агент Синдиката наклонился, чтоб отключить зарядное устройство от сетевого фильтра, но включил музыкальный проигрыватель.

«Давай мы с тобой сыграем в прятки…» — тихонько запел динамик, сзади послышались приближающиеся шаги, и Гермес физически ощутил буравящий его взгляд.

— Ты занималась спортом?

Синдик рассмеялся, продемонстрировав отличные зубы. Шаг за шагом… нужно избавиться от выродка с собакой.

— Немного. Всем по чуть-чуть.

«И я тебя искать не буду»… Он шагнул назад и прижался спиной к Менаеву. Не сильно, но ощутимо. При этом руки парня, сложенные под животом, оказались прижаты к ягодицам брюнетки.

— Я не знаю, что делаю, — прошептала Афродита томным голосом, и сказанное ею было правдой. — Почему-то я очень сильно хочу тебя.

То, что испытывал Гермес, было необычным — внезапно живот налился свинцом, и вся эта тяжесть опустилась вниз, вызывая безумное желание. Желание наполнить сосуд и заполнить пустоту… «Давай мы с тобой сыграем в счастье — и я с тобой играть не буду», — грустно, с надрывом, доносилось из магнитофона.

****

Если бы не назойливые тревожные сообщения, которыми Логос буквально бомбардировал мой смарт-браслет, то я бы никогда не пошел в лабораторию посреди ночи. Делать мне нехер! Вообще-то эти сообщения приходили всем членам научной группы, но, судя по всему, ни Кареглазка, ни Пенс с порноманьяком так и не соизволили проверить сигнализацию.

Тут я увидел Афродиту, и еще больше удивился. Она неловко оправдывалась, и я скорее по пьяной инерции отозвался на ее призыв помочь. Сзади она была хороша — или я уже слишком захмелел. Мой взгляд неприлично прилип к крепкой аккуратной заднице, к длинным мускулистым ногам в черных лосинах.

Вдруг она прижалась ко мне, и я почувствовал неконтролируемое, мгновенное и сильное возбуждение. Словно прошибло электрическим разрядом. Сердце вырывалось из грудной клетки. Ноги стали ватными. Ток циркулировал между висками, периодически пронзая позвоночник молнией. Наверное, так себя чувствует Флэш. В голове затуманилось, а в затылке пощипывало.

Брюнетка прижалась сильнее, заставив меня пятиться, пока я не уперся в стол, и тогда ее наэлектризованные волосы легли на мое лицо, наполнив обоняние ароматом лавандового шампуня.

— Возьми меня! — она обернулась, испепеляя меня безумным взглядом. — Я хочу тебя!

— Нет, я не могу, — сказал я неожиданно хриплым голосом, вспомнив о Кареглазке — и хорошо, хоть что-то смог сказать.

Я пытался освободиться, мне нужно было ее отодвинуть — но я не смог. Такое чувство, что пьяный мозг вдруг покинул черепную коробку, и нашел себе обиталище ниже живота, требовательно заявив, что Дита — это лучший способ забыть о Лене и перестать мучиться. А затем мой разум помахал «пока-пока» и вовсе отключился, отдав организм в управление животным инстинктам. Остался лишь космос, вакуум которого я похотливо возжелал заполнить кометами из своего оортовского облака… Девица привстала и спустила лосины — сразу с черным кружевным бельем. Тестостерон накрыл лавиной… и я сделал то, о чем она просила.

Нахлынувший вслед за этим калейдоскоп видений и чувств невозможно описать. В каком-то тумане, под воздействием алкоголя или наваждения, я покинул привычное трехмерное пространство и под видом Афродиты трахал все живое на Земле. Я, как гнедой жеребец, покрывал норовливую кобылу, я был шмелем, ворвавшимся в бутон тюльпана, грибом, выбросившим споры в сосновом лесу. Как старик Жоффрей я брал девственницу Анжелику, и как Уран оплодотворял свою мать Гею. Я словно Фавн, преследовал Геракла в женских одеждах, и как Эрос, наполнял божественным семенем Афродиту…

Признаюсь, брюнетка здорово пугала — она кричала как резанная, и я даже подумал, что ей больно. Но извиваясь в экстазе, она так и не остановила меня.

****

Это видение — из тех, что стали посещать его после магистерского паровоза. И сейчас это было явной галлюцинацией — Гермес не видел странных персонажей из мира Апейрона, не прятался в зиккуратах, и не обитал на склонах цветущих полей Этернум. Он стал другим существом. Нечто проникло в разум и на время соития воспламенило нейроны новыми образами: визуальными, тактильными, ментальными. Дух, пытающийся вселиться в разум, получал сумасшедшее удовольствие от первобытного мистического акта… кобылица, Геракл в женском облачении… нечто абсурдное и невозможное, и в то же время — реальное, вплоть до запаха и вкуса.

Казалось, еще чуть-чуть, и она смогла бы познакомиться — ЧЕРТ ПОБЕРИ, ОН! — с высшим удовольствием в жизни каждой женщины. Говорят, что это не идет ни в какое сравнение с мужскими ощущениями.

Несмотря на экстаз, было больно — Гермес чувствовал себя девственницей, только и того, что кровью простыню не заливал. Ведь он уже несколько дней не пользовался вагинальными расширителями. Или эти проклятые язвочки появились уже и внутри?! Он ощутил спазмы, сопроводившие выброс в него горячей массы.

— Ты что, сделал это в меня?

Гермес был удивлен. Как и выродок, вдруг протрезвевший и пытающийся понять, что произошло. Они так и застыли, как кобель с сукой после вязки. Из ступора их вывел крик: в дверях стояла Крылова, и она была взбешена — на щеках пылал огненный румянец, глаза сверкали лазерами.

— Да ты издеваешься?! Козел! — Елена Ивановна не простояла в комнате и двух минут. И судя по шуму удаляющихся шагов, она бежала.

Менаев растерялся. А затем выматерился и побежал вслед за ученой. А за ним — и собака. Гермес ухмыльнулся, натягивая лосины — проблема разрешилась сама собой. Убийство выродка с собакой могло быть слишком быстро замечено. И чересчур рано вызвало бы вопросы. Теперь же он мог забрать сумку с вещами Мчатряна, а Томас мог пристроить зараженного Антонова где-то в укромном местечке. Все шло по плану.

Крылова, конечно, не ожидала стать свидетельницей такого. Кровь в голове стучала сильно и ритмично, словно размеренные удары молота: «я найду себе намного лучше, я найду себе совсем другую»… Но уж лучше так, чем продолжать смотреть на мир в розовых очках. Хотя она и не страдала от иллюзий, для нее Гришина измена стала ударом. Она на него рассчитывала — почему-то. Как она могла снова довериться кому-то, а тем более — ему!?