В аэропорт они выехали рано утром.

— Я так и не дозвонилась диспетчеру. Не пойму, что у них там происходит, — сказала Крылова с заднего сидения, где она разместилась вместе с дочерью и собакой. — Придется лететь самим. Посмотрим, возможно, мы полетим на чем-то другом, более подходящем для столь длинного и экстремального полета, — добавила она, имея в виду необходимость преодолеть несколько тысяч километров, еще и в ледяной атмосфере Полярного круга.

Ученая избегала оставлять дочку с Афродитой, что синдик полностью одобрял — при достижении целей его не останавливали такие сентиментальные вещи, как дети. Главное — Цербер сзади. Самое ценное существо на свете. Станок Саморожденного.

Я смогу победить свое уродство, избавлюсь от гниения… стану совершенным… с придыханием подумал он. Я войду в историю, переродившись богом… и новая цель пульсировала в голове, не давая расслабиться. Спасибо отцу за правильную школу.

От него не укрылось, что Крылова стала мягче с выродком, разговорчивее, из голоса девушки исчезли нотки обиды. Наоборот, теперь мамашка с Менаевым периодически встречались глазами в зеркале заднего вида. Наступил тот миг, когда требовалось ударить.

— Я вижу, вы помирились, — скучным голосом подметила брюнетка. — Очевидно, что даже полюбили друг друга, — в слове «полюбили», произнесенном с явным сарказмом, был завуалирован намек на секс.

Ученая покраснела, а Менаев раздраженно вспыхнул.

— Иди нафиг! Это не твое дело!

Девочка сзади рассмеялась, увидев в зеркале улыбку Афродиты.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — нараспев заголосила она.

— Мила, хватит! — урезонила ее Крылова.

— А ты рассказал Елене Ивановне, как погиб Мчатрян? — спросила Дита у выродка. — Да что там Мчатрян — ты же собственную маму оставил за дверью.

Гриша побагровел, его ноздри раздулись, как кузнечные меха.

— Он же не только маму оставил умирать. Елена Ивановна, в шкафу у твоего избранника много скелетов. Побольше, чем у кого-либо, — сектантка и не думала затыкаться, наоборот. — Я не думаю, что ты достойна такого. К тому же, у тебя маленький ребенок, дочь. Ты же знаешь, как тяжело девочкам с отчимами, да еще и с таким аморальным отребьем?

Менаев выругался, продолжая рулить и уставившись в крутой дорожный поворот, выходящий на эстакаду к аэропорту, а Крылова смотрела на него и настороженно молчала.

— Гриша не только свою маму отправил на тот свет. Не меньше, чем Гитлер. Какой-то маньяк серийный… — долбил камень синдик. — Он ведь такого в своей тетрадке со стихами не пишет?

— Гриш… — неуверенно сказала Крылова. — Что происходит? О чем она говорит?

— По роже хочет! — захрипел Менаев, замахнувшись для удара по голове Диты и оставив руль в одной руке…

И остановился, заметив сзади перепуганные лица Кареглазки и дочки.

Но Афродита уже визжала — так, как умела, пронзительно, по-девичьи. Вместе с ней закричала Милана, и даже Цербер возбужденно залаял. И, пока кулак чертил дугу в воздухе, а Гриша отклонился от руля — сама брюнетка нырнула под руку выродка и выхватила из-за пояса пистолет. Секунда дела и салон наполнился грохотом и дымом от выстрела.

Пуля попала в Менаева, он бросил руль, хотя это уже было неважно — Пежо с разгону перелетел через бордюр, врезался в дорожную ограду и остановился наполовину над обрывом.

Афродита предусмотрительно пристегнулась, поэтому не сильно ушиблась. И все же слезы предательски застелили глаза пеленой. Наспех обтерев лицо перчатками, она огляделась. Судя по всему, все живы — и ученая с дочкой, и пес, и выродок, стекающий кровью. Но — без сознания.

Распахнутая дверь продемонстрировала, что через нее не выйти — вся передняя часть машины висела в воздухе, и колеса до сих пор вертелись. Пежо пошатнулся, как робкий маятник.

Дита опустила сидение, фактически полностью разложив. Раскачивание усилилось. Отодвинула обмякшую девочку в сторону мамаши, забрала из сумки револьвер. Капот накренился вниз.

Задняя дверь открылась с трудом — оказалось, что зад машины «сидел» на смятых перилах дорожной ограды. Но выбраться пока что можно.

Сектантка протиснулась на заднее сидение, обхватила Цербера, поскуливающего, едва пришедшего в себя, и вылезла с ним на твердь, чем еще больше раскачала Пежо.

Надо усыпить животное, — решила она, зажимая пасть салфеткой с хлороформом. Пес продолжал бурчать как трактор, постепенно все тише и тише.

Веки Менаева подрагивали. Что правильнее — добить их всех? Или это пустая трата времени, пуль и сил? Машина скоро свалится вниз — а там не один десяток метров.

Надеются на случай лишь идиоты, — решила Афродита, сняв Слонобой с предохранителя. Вдруг пес захрипел и вогнал в нее клыки. Брюнетка заорала, а пасть поглотила ладонь, перемалывая пальцы. Когда препарат наконец подействовал, и хватка Цербера ослабела настолько, что она смогла извлечь руку — ладонь была прокушена в нескольких местах, сквозь дырявую перчатку хлестала кровь, а пальцы не шевелились. Ах ты конченая мразь!

Она судорожно заматывала окровавленную культю красным шарфом, когда Менаев очнулся.

— Ссука! — услышала она, но даже не взглянула на него. — Я тебя убью! — взвизгнул Гриша, отхаркивая кровь и дергая за водительскую дверь.

Авто посунулось, шурша летящим в пропасть щебнем, и выродок замер со смешным испуганным лицом. На заднем сидении завозилась ученая… как вдруг донесся гул — кажется, он был далеко, но быстро приближался. Это был звук машины, несущейся на всех парах.

Ей очень хотелось расстрелять эту парочку, но перед носом мелькнул ствол, доставаемый Крыловой. Да ну вас! И Дита скрылась за багажником, напоследок с силой пихнув Пежо ногой.

****

Автомобиль угрожающе полз вниз, днище скрежетало, раздираемое смятыми прутьями оградки…

— Мила, Мила! — Крылова с замиранием целовала дочь и энергично терла щечки, нетерпеливо ожидая, когда она очнется.

— Мам… Мамочка? — наконец ребенок открыл голубые глаза, большие-большие от удивления. — А где Пуся?

— Все хорошо, моя ласточка, все хорошо, — пролепетала Лена.

Она попробовала открыть дверь. Не получилось. Оставалась дверь напротив, через которую вылезла сектантка. Отличный вариант, если бы не быстрое сползание машины. И если они попробуют выскочить — авто однозначно рухнет слишком быстро — Гришу не спасти…

В зеркале она встретилась с его обреченными глазами, а затем увидела мокрое багровое пятно на плече. Та шлюха его ранила…

Менаев не шевелился, чтоб дополнительно не раскачивать Пежо.

— Лезь. Пробуй. Только быстро, — сказал он. — У меня нет шансов, а ты сможешь…

****

Кареглазка рванула через салон, волоча за собой дочку, как львица тащит в зубах львенка. Машина заскрипела, съезжая по торчунам прижатого ограждения — раз, и капот нырнул, заняв вертикальное положение. Я уставился на бетонные плиты, словно ждущие меня в двадцати метрах внизу… Лена успела выскочить, слава Богу.

Пежо занял странную позицию, но я уверен, ненадолго — очевидно, зад застрял на каком-то из зажеванных перильных профилей. Моя жизнь висела, фактически, на соплях.

ЧЕРТ! А как же моя суперспособность к выживанию?!

Наверное, запас прочности иссяк. Обычно я рассматривал варианты, как использовать окружающих для своего спасения… но сейчас я отсек такие мысли.

Может, попытаться перелезть назад, и пристегнуться? Чем дальше от зоны непосредственного столкновения, тем лучше… лихорадочно, как ошарашенный призраками Скрудж, я цеплялся за любой, даже самый фантастический шанс. Нет…нет-нет, я не хочу умирать, только не сейчас, когда мои чресла еще не остыли от горячего соития с самой прекрасной девушкой на Земле!

Машину сотрясло, она дернулась, полетели куски бетона — раскуроченный край эстакады. Преодолев панику, я широко открыл глаза, вглядываясь вниз — я хотел хоть раз в жизни посмотреть смерти в глаза. Но я ничего не видел — глаза предательски слезились.