Голос завораживал, вливаясь в разум жидким пламенем, и Томас испуганно присел на койку.

— Так ты хочешь и мою душу?! — Дита смачно сплюнула кровь от выбитого зуба.

Она рывком что-то схватила с тумбы и прыгнула на святого отца, но тот уверенно выставил блок. Тогда брюнетка прыгнула на тумбу, перевернулась в воздухе, и оказалась возле старейшины с совсем другой стороны. Назвавшийся Богом молниеносно повернулся, но не успел — и острие карандаша вонзилось в шею, прямо под кадык.

Буревестник захрипел, кровь хлестнула из горла, и он присел на корточки, зажав шею руками. Девица уже заходила сверху, в ее руках был стеклянный осколок.

— Твой Бог проклинает тебя, мерзкое отродье Ахамот! — выкрикнул приор, испустив из шеи новую струю крови, и выскочил в коридор.

Афродита бежала за ним, но он закрылся в ординаторской. Еще минут пять он слышал, как она пыталась вскрыть дверь, выбивая ее огнетушителем, а потом все стихло. На самом деле, он не знал, что произошло, ушла брюнетка или нет — так как в глазах потемнело, и он отключился. Словно, раз — и свет погас.

****

Того, во что все выльется, Гермес однозначно не ожидал. Ни Абракса, ни реальности Сурового Бога… ни увиденного потом.

Когда свет погас, он обрадовался — наконец начался спланированный им хаос. Осталось добить приора, и убраться восвояси. Однако возникла неожиданная помеха — его голову пронзили молнии, и он свалился в конвульсиях.

…теперь он был Ахамот — веселой, жизнерадостной дочерью Первоотца. На ее плечах — роскошные золотые волосы, на загорелом лице сияют яркие зеленые глаза. Она — олицетворение Белого Света — энергии созидательного всемогущества, легкости и жизнерадостности.

— Ты думаешь, Бри, что я не смогу? — вызывающе говорит она своему брату Абраксу, который является ее противоположностью. — Я знаю, как отец создавал офиан, и я могу сделать лучше!

Абракс совсем молод, и также некрасив, как и через миллионы лет. Большой, просто огромный нос покрывает чуть ли не половину лица, и отнимает треть всей головы. Из-за этого, а также из-за волос, выросших в форме петушиного гребня, его голова вовсе выглядит приплюснутой. Он горбится из-за неуверенности в себе, он гадкий и нелюбимый — и ему это хорошо известно. Его свет Зеленый — это энергия рассудительности, рефлексии и развития. И — ревнивой зависти.

Принц насупил огромные торчащие брови — ему никогда не нравилась самоуверенность сестры. А хуже всего было то, что она действительно очень сильна. Хотя, здесь она перегибала — повторить чудо Первоотца невозможно. А тем более, превзойти.

Весь Апейрон был осведомлен о ветрености принцессы, и многие уже не удивлялись. Наоборот, многие восхищались ею. Именно она достойна стать преемницей Первоотца — говорили эоны. Она станет Первоматерью, когда Верховный жрец уйдет на покой. Вот только Абракс не был согласен — ведь это он должен наследовать! Его сила также велика, хотя ему, конечно, не доставало азарта. И некоторые фокусы сестрица делала талантливее. Да — возможно, она и была сильнее. А самое главное — отец любил ее больше.

Это угнетало Абракса, хотя он старался не подавать виду. Ахамот — будущая царица? Ну, и чудесно. Я ведь останусь принцем, это тоже хорошо, и этого никто не отберет. Зависть? О чем вы говорите? Ахамот красивее? Она просто похожа на отца. А я — другой. У меня внешность матери — небольшой рост, слабые мышцы (да кому они нужны — атавизм Начала Времен), кривые зубы с большими клыками. И такие же зеленые глаза, как у отца и сестры — хотя другие жители Апейрона считали их пугающими. Зашить бы их… и остальным зашить. Все равно, все они в той или иной мере владеют телепатией и телекинезом.

— Да, твой брат уверен, что ты не сможешь, — наморщив низкий лоб, процедил Абракс, часто говорящий о себе в третьем лице. — Силенок не хватит. Отец — и то делает такие вещи вместе с другими эонами, и обязательно — с Армогеном. А ты… — он ухмыльнулся. — А самое главное — нельзя и пытаться. Ни воспользоваться Армогеном в одиночку, ни, тем более, сотворить новую жизнь.

Привлекательное лицо Ахамот побагровело от гнева.

— Но ты ведь сам знаешь, что я могу! Ты же все видел!

— Фокусы. Иллюзии, — невозмутимо ответил брат. — Никто не совладает с Эфиром в одиночку…

Принцесса спрыгнула в цистерну Плеромы, разбрызгав черную жидкость, и саркастически улыбаясь.

— Смотри! Ты не веришь? Так смотри же…

Она погрузилась с головой, а затем открыла глаза. Ярко-белый луч прорезал черноту субстанции, и впился в нефритовый накопитель Гносиса, выжигая на нем причудливые иероглифы. Неужели у нее получится? Тогда он еще более ничтожен, чем о нем думали… Армоген засветился, искрясь и мигая. Неужели она сможет?! Это ведь самоубийство… или нет? Нефритовый кристалл раскалялся, словно вулкан, извергающийся ввысь, а затем…

Невероятно мощный выброс энергии сотряс Кристальный Пик, силовые волны пронеслись на десятки и десятки километров, срезая вершины холмов и гигантских деревьев. Луч устремился к черной дыре, и через секунду все потемнело. Неужели сможет?! — думал Абракс, поспешно скрываясь с горы. Главное, чтоб отец не знал, что он был здесь, и не помешал ей. Уже когда принц очутился у скального подножия, он вспомнил, что никто из эонов не способен самостоятельно остановить Армоген, и покинуть Эфир. Сестра нуждалась в помощи…

Ничего, сейчас здесь будет много кого. И Верховный жрец, в том числе. Нельзя остаться на вершине. А что если Ахамот обвинит его, что он сбежал? Лучше бы она не вернулась. Лучше бы она погибла там. Лучше бы она вообще не родилась, — думал Абракс. И эти мысли не были для него новыми.

****

Я решил пока оставить Кареглазку в покое. Приду потом, типа забрать Цербера. Иногда людям просто нужно дать возможность успокоиться — и меньше мозолить глаза.

Тем временем я подготовил почву для побега. Взрыхлил грунт, так сказать (в том числе, под вагончиком — выкопав верный Кракобой). Порывшись в закромах и собрав все, что было под рукой, я проанализировал недостающий реквизит. Мне нужно было оружие — в идеале много, но даже один хороший дробовик был бы в радость. Нужна машина, которая будет ездить по самым непроездным маршрутам и не сломается. Топливо для нее и, наверное, бутылка масла. Одежда и одеяла, под которыми моя поясница не замерзнет. Фонари, батарейки, смартфон с пауэрбанком. Походная посуда, ножи, спички, зажигалки. Сигареты, алкоголь, консервы. Лекарства и иже с ними: шприцы, бинты, жгуты. Короче, до хрена всего.

Большую часть я мог достать в Логосе и в медчасти. Еще часть — на пищеблоке. Машина, оружие — самое сложное.

В который раз я возрадовался пустым илионским дорожкам — спасибо горинскому террору. Дай Бог, чтоб полковник не вспомнил обо мне! В биоцентр я попал без проблем и, как оказалось, там никого не было. Валерян все также отсутствовал, и Пенс куда-то пропал.

Тут, фактически, было все, что надо — помимо снеди и каких-то вещей, которые можно было раздобыть только на складе. Признаюсь, на склад я ни ногой — слишком рискованно. То же самое можно добыть в любом крупном городе, порыскав по магазинам. Я уже собирался на выход, когда свет погас. Странно… и пугающе до чертиков.

****

Крылова волновалась. В очереди перед ней была всего одна машина, и та уехала уже минут 15 назад. Почему ее держат на блокпосте? Скоро стемнеет, а еще нужно найти, где переждать ночь. Неужели муж запретил ей выезжать? Она так надеялась, что он облагоразумится.

Третий блокпост, он же «Тройка», находился под самой Крепостью, метрах в двухстах от Илиона, посредине выкошенной «зоны безопасности» — участка в 500 метров шириной, прилегающего к Стене и полностью очищенного от чего-либо, что могло мешать обзору. Дальше — примерно два километра кустарников, деревьев и скал, затем — городская застройка Новогорска, еще дальше — КПП перед мостом. Ехать минут 15–20.

Милана лежала сзади, и иногда весело выглядывала из-под одеяла, которым была укрыта с головой. Скоро ей надоест эта игра и тогда солдаты ее увидят. Ученая сказала дочери спрятаться и не появляться ни при каких обстоятельствах. Но сколько выдержит маленькая девочка?