— Давайте лучше подумаем над сценкой, которая нужна Андреичу, — предложил я. — Предлагаю поставить «9 с половиной недель». Я буду Микки Рурком, а Зая — Ким Бессинжер.
— Что это? — спросила Бергман, а Валера поставил видео на паузу.
— Ребята, вы вообще видели этот фильм?
— Какой? — Зоя начинала раздражаться. Типичная тупая самка.
— 9 с половиной недель, — отчеканивая каждое слово, повторил я. — Великолепная драма о любви.
— Я точно не видел, — сообщил Антонов. — Мы здесь особо кино не смотрим. Иногда… и то — военные фильмы, спектакли и тому подобное. Что полковник скажет.
— А еще раньше? — я был шокирован. — Вам сколько годков-то? Зая? Валерян?
— Восемнадцать, — холодная как айсберг, Зойка отвернулась к монитору.
— Двадцать восемь. И хватит обзываться. А ты тогда — Грехорий, — обиделся Антонов. «Грехорий» — неожиданно этот бред вызвал у Зои одобрительный смешок. — Правда, а что мы будем играть?
Я скрестил руки и деловито прошелся меж их колесными офисными креслами. А затем так резко развернул Зойку к себе, что она ойкнула.
— Валеренко, ОТСТАВИТЬ! Будешь дерзить, я придумаю что-нибудь похлестче. Будешь до конца своих дней Лепреконом или Кирпичем, — морально трамбонул я, намекая Антонову на его рост и квадратную форму лица. — Поставим то, что я сказал! Есть там хороший эпизод. Душевный, классический. Зайка, есть пеньюар и белые чулочки?
Бергман остолбенела. Она многое пережила, как и все, кто выжил после Вспышки, но… елки-палки, зачем чулки? Или Менаев флиртует с ней?!
Антонов привстал, как дикий зверь в саванне, я видел по его глазам, что он что-то уразумел. Как я и говорил, у людей с плохим интеллектом хорошая интуиция. Особенно, когда речь идет о любимом — порно и эротике.
— А что, идея хорошая, — сказал он, помахивая головой. — Давайте репетировать.
Сзади хлопнула дверь, и сквозняк поднял в воздух пару исписанных листков.
— Какого лешего, я вас умоляю?! — на пороге стояла Елена Ивановна, и она была одновременно и потрясена, и разозлена. — Какие «9 с половиной недель»?
— Классика, — объяснил я, мгновенно обрывая ее монолог.
— Тьфу ты, Менаев! Ты неисправим. Эротика… классика, да — но эротика!
Бергман покраснела и бросила тяжелый дырокол. Я ожидал такого, правда, немного раньше. И все же успел уклониться, так что штуковина заехала в ухо Валеришвили. Тот взвигнул и прижался к столу, потирая голову.
— Я так понял, коллектив хочет что-то другое? — съехидничал я. — Есть варианты?
Все затихли, раздумывая.
— Ладно, — миролюбиво предложил я. — Давайте что-то интересное и современное, — я лихорадочно думал, оглядывая помещение, когда на глаза попал плакат над столом Антонова. — Бэтмен… — начал я неуверенно, но с каждым произносимым звуком наращивая децибелы. — Темный рыцарь, Джокер, Харли Квинн… давайте это поставим?
Антонов с Бергман выжидающе покосились на Елену Ивановну, а она — задумалась.
— А кто сыграет?
Снова запала тишина, и я решил бросить жребий. Мы крутили бутылку, и горлышко указало на меня с Еленой Ивановной. Правда, пришлось помочь результату — когда бутылка останавливалась на Бергман, я погрозил кулаком Церберу, и тот взвыл, всех отвлекая — а я добавил бутылке инерционного движения. Кстати, Креза решили не брать изначально — он был занят Лилит, и категорически отказался участвовать в постановке, ссылаясь на свой возраст старого пердуна.
— Еще ничего не понятно, рано делить роли. Ты сможешь набросать сценарий? — спросила Крылова, и я ответил с таким задором, что ее брови взметнулись вверх от небольшого испуга.
— Сейчас сделаю! Что-то вспомню, что-то придумаю!
Она поняла, что сценарий будет иметь неожиданности.
— Гриша, сценку будут смотреть все, а самое главное — мой муж, — заметила она, оставшись со мной наедине. — Давай так, чтоб мы после этого остались живы, и каждый при своих органах.
Я кивнул, и сразу же склонился писать сценарий. Нет, вру, не сразу — я успел похотливо оглядеть приталенное платье Кареглазки. Также вдохновения мне добавили ее ноги в темных колготках. Какая же она прелесть!
****
В Алтарном зале Храма повисла атмосфера подавленности. Запах неудачи, — так это называл Гермес. Буквально за одну неделю были потеряны старейшина и два священника. То есть, теперь приоров осталось шесть, а на собрании было и того меньше — пятеро, не считая Гермеса и Тринадцатого апостола. Приор Захария, более известный как Буревестник, уже традиционно отсутствовал по причине долговременной миссии, известной только ему.
Растерянные члены Коллегии скептически осматривали тщедушного Гермеса, все еще раздумывая над его рассказом. Провал Святого мероприятия — кто несет за это ответственность?
— Проясни, будь добр, — обратился к оперативнику святой отец Эммануил. — После того, как вы упустили Ковчег, а Арго погиб, ты единственный выжил. Отправил экстренный сигнал эвакуации, на который откликнулся магистр Стикс, забравший тебя на паровозе. Спустя несколько дней Стикс и его люди также погибли — все, кроме тебя, — взгляды Эммануила и остальных приоров преисполнились суровости. — Каким образом ты сейчас стоишь здесь?
Гермес нахмурился, не отводя глаз от старинной оранжевой фрески Харизама, изображающей столкновение песчаных варанов с прекрасным мускулистым воином.
— Если вы говорите о предательстве, то я также думал об этом, — ответил он. — Каким образом, святой отче? Мне тоже хотелось бы это знать…
Гермес скинул плащ, и старейшины потеряли дар речи, затем раздались удивленные возгласы. Потрясение, шок, стыд, — это мгновенно испытала Коллегия, увидев у оперативника Синдиката обнаженное женское тело. Лишь бедро было перебинтовано — последствие боя со Стиксом.
— Из-за провала Святого мероприятия я стал уродом, — продолжил синдик. — Сначала Арго, а затем благочестивые Стикс с Дионисом спасли меня, но им пришлось сделать мне операцию по смене пола. А после… я вам уже рассказал о нападении на паровоз, — он завернулся в плащ. — Предательство? Если это так, то я хочу первым добраться до предателя.
Члены Коллегии молча растерянно кивали. Этот аргумент избавлял Гермеса от дальнейших подозрений. Но тогда кто был предателем?
****
Крылова несколько раз прогнала через компьютер результаты анализов, но машина раз за разом выдавала одинаковый результат. К вечеру она совсем вымоталась, особенно после бессонной ночи — а тут такое. Вещество из кейса Мчатряна не было Ковчегом. Это не было ни вакциной, ни любым другим средством против Апокалипсиса. Ведь это и был Апокалипсис.
Провал. В запаянном контейнере оказался все тот же вирус INVITIS — возбудитель фуремии, виновник вымирания человечества. В то же время, штамм отличался от современных образцов. В ампуле оказался первичный штамм фуремии пятилетней давности, еще не подвергшийся изменениям и мутациям.
Это подтверждало, что майор побывал в лаборатории, где имелся первичный вирус. Сомнительно, конечно, что он летал в Мадурай или Бомбей. Вряд ли он был и в Шанхае, который некоторыми эпидемиологами также назывался одним из ранних очагов Вспышки.
Она взяла лицо руками и закрыла глаза. Что еще было в дипломате? Тетрадь с загадочными письменами, отрывок из церковной книги, стопка дисков… еще у Менаева была карта, принадлежавшая Артуру, с разными пометками. Может, там есть ответы?
Ребята уже просматривали видеозаписи, нужно сказать, чтоб работали внимательней и быстрей. Еще нужно заняться тетрадью, расшифровать ее текст… что угодно могло оказаться подсказкой.
Лена глянула на стеклянный контейнер с вирусом, на центрифугу… вот, что она пропустила — точно! Логотип на ампуле — две параллельные красные волны — она его когда-то видела. Артур, где же ты был?! Ученая возбудилась, понимая, что, несмотря на неудачи, она медленно, но верно приближается к чему-то новому.
— Ты почему здесь до сих пор? — оборвал ее размышления Менаев, появившийся в двери. — Иди домой, семья заждалась. А то муж бросит, — добавил он с поддевкой.
