Но самым примечательным были не клетки, не пленники, и даже не сама пещера, а находившейся в ее центре алтарь, над которым стояла статуя огромного змея c раскрытой пастью, сделанного из черного металла. Роб знал, кому принадлежит этот алтарь — если он не ошибался, змей олицетворял собой Шесс`зара, темного бога коварства, интриг, убийства и предательства. И, посмотрев на алтарь, а затем переведя взгляд на клетки с пленниками, Роб понял, кто были эти разбойники и зачем им понадобилось брать юношу и остальных живьем. Их собирались принести в жертву темному божеству.

От подобной перспективы в душе Роба начал подниматься страх. Священники говорили, что души тех, кого принесли в жертву темным богам, не обретут после смерти покой и не смогут переродиться, а буду страдать во власти темного божества. А это значило, что ему будет не суждено встретиться с родителями в посмертии. Более того, некому будет доставить вести, и его родители, как и все убитые в замке люди, так и останутся неотмщенными.

В панике Роб потянулся к своему магическому резерву, но обнаружил, что все еще не может использовать магию. Вероятно, обсидиан продолжал действовать. Как и накануне, юноша чувствовал свои магические силы, но вот воспользоваться ими не мог. Для человека, с детства связанного с магией, как и подавляющее большинство не только дворян, но и людей Дальвейса, это было все равно что лишиться руки или ноги.

Некоторое время юноша тщетно разными способами пытался преодолеть ту преграду, что невидимой стеной отсекла его от источника магии, но эффекта его потуги не приносили. Об обсидиане же юноша знал очень мало — только то, что его называют «проклятьем магов» и то, что он каким-то образом блокирует магическую силу. Но ни принцип действия этого блока, ни время действия эффекта Роб не знал.

Мозг юноши лихорадочно работал, пытаясь найти способ спастись из всей этой ситуации. И чем больше Роб размышлял, тем больше приходил к выводу о том, что подобного способа просто не было.

По ту сторону прутьев в пещере юноша заметил нескольких людей, одетых в зеленые балахоны с изображением извивающейся черной змеи. Те, кто находились в его поле зрения, были вооружены и явно присматривали за пленниками, время от времени поглядывая в сторону клеток. Другие же были заняты приготовлениями к чему-то — они сновали по всему пространству пещеры и около алтаря, подносили к нему какие-то сосуды, разжигали стоящие по краям пещеры жаровни. Некоторые то и дело выходили или возвращались из находившегося в дальнем конце пещеры входа, у которого замерли двое вооруженных копями стражников, в кольчугах и шлемах поверх балахонов.

Посему выходило так, что даже если Роб сможет каким-то чудом выбраться из клетки незамеченным, ускользнуть из пещеры ему не удастся, ибо спрятаться было попросту негде: вся пещера, а особенно место, где стояли клетки с пленниками, представляло собой сплошное открытое пространство. К тому же, выйти незамеченным тоже не удастся — единственный находящийся в поле зрения выход охранялся.

О том же, чтобы разделаться с охранниками, Роб даже не помышлял. Он не справился бы, даже если бы у него было оружие и доступ к магическому резерву. А уж без них бросаться в драку было чистым самоубийством. Юноша насчитал уже не меньше тридцати находящихся в пещере человек, и не знал, сколько еще их было снаружи. В итоге юноша пришел к мысли, что спасти его может только чудо, на что, учитывая удачу Роба, надеяться не приходилось.

От нерадостных мыслей юношу отвлек тихий плач, доносившийся откуда-то справа. Повернув голову, Роб обнаружил в углу своей клетки маленькую рыжеволосую девочку, лет семи-восьми на вид. Она сидела на полу, обхватив колени тоненькими ручонками, и тихонько, стараясь не привлекать к себе внимание, всхлипывала.

— Эй, — окликнул ее Роб. Девчушка на миг подняла на него заплаканные глаза, а потом вновь спрятала лицо и продолжила всхлипывать.

Сердце юноши сжалось от сострадания и жалости к девочке. Он вспомнил наставления матери, которая всегда учила Роба защищать тех, кто слабее и сам себя защитить не может. Которая погибла, стараясь спасти из замка как можно больше людей.

Роб подошел к девочке, и присел рядом с ней, опустившись на одно колено. Осторожно, стараясь не напугать ее, он, положив свою руку на тоненькое плечико и произнес:

— Ну, не надо плакать. Чего ты плачешь? — Роб и сам понимал, насколько глупо звучал его вопрос. В той ситуации, в которой и он, и эта девочка, и все пленники оказались, впору было самому свернуться калачиком и зареветь от бессилия и отчаяния. Однако ничего другого на ум юноше не пришло. Но и этого хватило, чтобы девчушка, вновь взглянув на Роба, ответила.

— Мне страшно. Это место — страшное. Я хочу домой.

— Как тебя зовут? — спросил Роб.

— Ленор, — шмыгнула носом девочка.

— Красивое имя, Ленор. А меня — Роберт. Можно просто Роб. Открою тебе один секрет, Ленор — мне тоже страшно. Но, знаешь, мой отец говорил мне, что страх — он как огонь. Он может быть полезен, но его нужно контролировать, иначе он сожжет тебя. С ним нужно бороться. К тому же, оказавшись в ситуации, где мы ничего не может поделать, важно не поддаваться страху. Иначе станет еще хуже. Ты понимаешь меня?

— Да…нет. Ну, то есть, немного, — девочка вновь шмыгнула носом, но плакать перестала. — А твой отец, он кто?

— Он — барон. Был бароном. Больше его нет.

— Злые люди сделали с ним что-то плохое? — округлила глаза девочка.

— Да. Так и есть, — ответил Роб, и поспешил перевести разговор на другую тему. Воспоминания о потери семьи были еще слишком свежи, и каждый раз причиняли Робу боль. Иногда эта боль была полезна, добавляя юноше сил и мотивации, но не сейчас, не в той ситуации, в которой он оказался. — Как ты здесь оказалась, Ленор?

— Я гуляла недалеко от дома. Потом пошла в лес, хотя мама и запрещала мне туда ходить. Но я думала, что можно быстренько, никто не узнает. В лесу встретила человека в плаще, он представился путником. Рассказывал разные истории о далеких странах и всяких разных животных, а потом угостил меня какой-то водой с ягодами. Потом я заснула, а проснулась уже здесь. Одна, — девочка вновь всхлипнула. — они ведь хотят сделать с нами что-то нехорошее, да?

— Не знаю, — соврал Роб, а затем осторожно протянул руку и легонько погладил девочку по голове. — Но я постараюсь не дать им тебя в обиду.

Вместо ответа Ленор неожиданно приподнялась с колен и обняла его за шею своими тоненькими ручками, уткнувшись головой в плечо, словно ища помощи и защиты. Роб же начал аккуратно гладить ее по голове, что-то успокаивающе говоря. Он и сам не заметил, как, стараясь подбодрить и утешить девочку, успокоился и сам. Исчезла владевшая им паника, ужас, на их смену пришла твердая решимость во что бы ты не стало защитить это маленькую девочку, даже ценой собственной жизни.

Внезапно послышались шаги, и рядом с клеткой появился силуэт. Это оказался мужчина, с покрасневшим, будто у пьяницы, лицом, в грязном зеленом балахоне, со стальным посохом в руке. Он был довольно высокого роста, и, хотя балахон частично скрывал очертания фигуры, было видно его заплывшее жиром лицо и огромное пузо. Ударив посохом по деревянным прутьям, он гаркнул, брызгая слюной:

— Эй, вы двое, а ну заткнулись!

— А ты зайди и заткни меня, — с вызовом ответил Роб, поднимаясь на ноги и пряча Ленор у себя за спиной. В его голове родился совершенно безумный план. Возможно, если он спровоцирует, а потом быстро одолеет стражника, заберет его оружие, то сможет освободить других пленников. А тогда…

— Ты на кого пасть свою разеваешь, щенок? Да я тебя одним ударом перешибу, — взвился стражник.

— Да? Правда? А ты зайди сюда и покажи. А то кичиться своей храбростью каждый может, покуда его противник в клетке сидит.

— Ну, я сейчас тебе покажу, сопляк. Кровью умоешься, — злобно прошипел стражник и сорвал с пояса связку ключей, которыми отпирался висящий на толстой цепи замок.

Роб внутренне подобрался. Сейчас главное — быстро обезвредить этого верзилу. Наверняка его атака будет яростной, но неуклюжей. Стражник не знает, что драться Роб обучен. Необходимо сполна воспользоваться эффектом неожиданности, и быстро обезвредить верзилу, не давая ему опомниться. Юноша уже начал прикидывать, куда будет наносить удары.