А ещё она об этой дурынде рыжей почему-то беспокоилась. Ольга ведь не забыла те слова про псицу верную, не показались они ей шуткою. А где это видано чтоб хозяин погиб, а животина эдакая в живых осталась. Наоборот? Да сколь угодно, а так нет.

Потом, позже когда разъехались любопытно-сочувствующие соседи, когда матушка завела своё, уже привычное — « Что же теперь будет?», а октябрьское небо засерело сумерками, у ворот раздался шум. Дворня мигом открывать кинулась, а Соня разбурчалась — «Кого там ещё принесло?». К парадному входу подкатила карета а следом несколько верховых в тёплые кафтаны укутанных. «А действительно, кто это?» — подумала Ольга, и вслед за родителями отправилась ко входу — привечать непрошенного гостя.

Гостем Темников оказался. С лицом цвета бледно-зелёного, с глубоко запавшими усталыми глазами, продрогший, но живой. Со своего коня он даже не спрыгнул, а сполз скорее, пошатнулся, глянул вокруг как-то растеряно, но после сообразив где находится привычную маску высокомерия на физию натянул и поклонился, почти учтиво. Ольга глазами по приехавшим зашарила — где же остальные-то знакомцы. Ага отметила она, вон Лука — просто с другой стороны кареты спешился. А Лизка где? Не видать. В этот момент дверца распахнулась, и на свет божий явилось рыжее недоразумение, с довольной улыбкой, во всю мордаху, и туго перемотанной рукой.

— А хорошо ведь, — объявила она громогласно, — приятно себя барышней почувствовать.

«Слава тебе, царице небесная, — выдохнула про себя Ольга, — живы. Все трое».

Тук-чвак, прервал её воспоминания, повторившийся звук. Тук, тук. «Да что там такое?» — не выдержав, Ольга подошла к окну, как была — простоволосая, в ночной рубахе, и даже туфли не взула. Подошла, выглянула и замерла на месте, от нелепости происходящего оторопев. У ограды на колоде сидел Лука, меж его ног располагалась большая корзина полная спелых, краснобоких яблок, явно из их, Барковых сада. Лука степенно доставал яблоки по одному, зачем-то внимательно оглядывал их, а после с силой запускал в стену. Тук-чвак, достать, осмотреть, тук.

Рядом с Лукой отиралась Лизка, энергично работающая челюстями. Судя по тому, как рыжая размахивала руками, она ухитрялась одновременно поедать яблоки и рассказывать очередную байку. Ольга зажмурилась, потрясла головой и взглянула вновь — ничего не изменилось. Варнак всё так же размеренно запускал плоды в стену, а рыжая приплясывала вокруг него. Эта загадка требовала скорейшего разрешения и потому Баркова, накинув на плечи пуховую шаль, и сунув ноги в домашние туфли, тихонечко выбралась из опочивальни. Путь её лежал в папенькин кабинет — угловую комнату, из окна которой можно было бы рассмотреть и обезумевшего метателя яблок, и истязаемую им стену. Осенний день не вступил ещё в свои права, оттого на господском этаже царила тишина, изредка нарушаемая звяканьем посуды и приглушёнными голосами проснувшейся дворни.

Стараясь не создавать лишнего шума, Ольга скользнула в отцовский кабинет и, прокравшись к окну, аккуратно потянула створку на себя. В лицо ей дохнуло утренним октябрьским заморозком, а в ушах зазвенел возмущённый голос Лизки, -… и эта выдра даже спасибо не сказала. А я ведь не обязана ей помогать-то. Каково, а? Нет, ты мне скажи, дядька Лука, это нормально?

— Угу, — промычал Варнак, и метнул следующее яблоко.

Ольга вытянула шею чтобы разглядеть его цель. Разглядела. Целью был Темников. Александр Игоревич где-то оставил кафтан и треуголку, а вместо камзола напялил стёганый колет, тоже чёрный разумеется. В левой руке он держал тяжёлую, даже на вид, рапиру и, двигаясь словно в поединке с невидимым противником, уклонялся от летящих яблок.

В куртуазных романах, которыми зачитывалась Баркова, искусство бою благородного зачастую с танцем сравнивалось. Да и когда они с Настенькой Местниковой за учёбою Ильи тайно наблюдали, ей тоже движения те очень напоминали танец. Опасный, завораживающий танец. А вот Темников не танцевал. Его хищно-грациозные движения, так впечатлившие Ольгу ещё на болоте, более всего напоминали кота, подкрадывающегося к добыче. Так же лениво, медленно переступая ногами, княжич вдруг взрывался в резком выпаде, и снова переходил к неохотному скольжению. От своих занятий Темников разгорячился, и теперь от его тела и дыхания исходил пар, что придавало сей сцене налёт потусторонности, в неверном свете осеннего утра.

— А ведь хорош, стервец, — неожиданно услыхала Ольга тихий шёпот над ухом, — ты только посмотри — какая зверюга ладная.

От неожиданности она дёрнулась, обернулась и уставилась в голубые, масляно поблёскивающие глаза сестры.

— Что?! — в притворном испуге закрылась руками Софья, — Я просто смотрю! Безо всяких глупостей. Не нужно ревновать, Оленька. И согласись, не любоваться на такой вот роскошный экземпляр — как-то даже, противу природы выйдет. Нет?

Ольга в ответ лишь плечами пожала. Нет, ревновать она конечно не ревновала, но восхищённое внимание сестры отчего-то неприятно царапнуло. А ещё подумалось что, ведь не только Соня, другие женщины, небось, таким же взглядом, масляным, на княжича поглядывают. И это знание ей, тоже неприятным показалось. Ничего не ответив, Ольга отворотилась к окну.

И вовремя — осаживая пегую кобылу, во двор усадьбы въезжал Илья Константинович Местников. Пока он спешивался, и передавал свою животину подбежавшему конюху, княжич, не прекращая своих занятий, понемногу смещался в сторону крыльца. Так что когда Местников развернулся чтобы пройти в дом, проход ему уже загораживал Александр Игоревич, демонстративно не замечающий посетителя.

— Ой, — испуганно выдохнула Ольга, — что теперь будет-то?!

— Дуэль, я полагаю, — спокойно ответила старшая сестра.

— Не приведи господь!

— Ох Оленька, — с ощутимым смешком в голосе, прошептала Софья, — ты просто не вошла ещё в возраст, когда начинает нравиться то, что за тебя дерутся мужчины.

— Ох Сонечка, — в тон ей ответила Ольга, — я просто видела как за меня дерутся мужчины, и поверь мне — это очень страшно.

Софья не нашлась что на это ответить. А меж тем, Темников с Местниковым оказались друг напротив друга, и замерли в недоумённом ожидании. Ольга, невольно, сравнила их. Худой, невысокий и некрасивый княжич, и крепкий русоволосый богатырь. Только вот Темников, хоть и ниже ростом, глядит со своим обычным высокомерным превосходством, а Илюша отчего-то неуверенно теребит полу кафтана, не решаясь заговорить.

— Ну до чего же хорош! — вновь зашептала Софья, и Ольге даже не требовалось пояснять кого она имела в виду.

— Вы замужняя дама, Софья Николаевна, — извольте вести себя пристойно, — младшая Баркова задрала нос, и изобразила чопорную англицкую леди.

Впечатление портили лишь смешинки, мелькающие в глазах, и то что говорилось всё это шёпотом. Меж тем, события во дворе начали понемногу развиваться.

— Я… — неуверенно начал Илья Константинович, но увидев ободряюще-разрешительный кивок княжича, и осмелев, продолжил, — я прибыл к Ольге Николаевне, дабы высказать соболезнования, по поводу гибели её наречённого.

— Вы-ы…? — протянул княжич.

— Ах да, простите. Местников Илья Константинович, поместный дворянин, к вашим услугам.

— Ладно, — доброжелательно кивнул Темников, — начинайте.

— Что начинать? — опешил Илья.

— Как что? Соболезнования высказывать, с сегодняшнего дня все официальные обращения к Ольге Николаевне я принимаю.

— А вы, простите…? — нехорошо напрягся Местников.

— Темников Александр, — по простому представился княжич, — итак, я слушаю.

— Темников. Живой, стало быть.

Княжич развёл руками — «Извини, мол, так получилось».

— А известно ли вам, ваше сиятельство, — издевательски выговорил Илья, — что Ольга Николаевна была мне обещана?

— Да, — просто кивнул Темников, — мне доложили о сём прискорбном обстоятельстве, но более это значения не имеет.

— Прискорбном?! — возмутился Местников, — И отчего же, позвольте полюбопытствовать, не имеет значения?