— Ну и ладно, — Джейс вздохнула и опустила голову ему на грудь. — Есть кое-что, что кружит мне голову получше этого твоего бренди.

— Да? — удивление тронуло уголок губы Марка. — И что?

Джейс вытянула указательный и средний пальчики и, шагая ими по рубашке Марка от живота вверх, снова уткнулась в его шею, и прошептала, касаясь губами теплой кожи:

— Твой запах. — Она стала оставлять легкие поцелуи на его шее. — Займись со мной любовью.

Марк замер. Закрыл глаза и затаил дыхание. Господи! Ждал ли он этих слов? Да! тысячу, миллион раз.

Он наклонился к ней и осторожно поцеловал в губы. Нежно, трепетно, как целовал тогда, в их первую и единственную ночь. На вкус они были такие же: горький шоколад с соленой ноткой. Но только сейчас привкус соли был не от океанского бриза, а от бриллиантовых слезинок, что пару минут назад висели на её ресницах. Он целовал её, гладил по волосам, обводил подушечкой большого пальца контур высокой скулы, пульсирующую вену на шее… Она отвечала ему, так нетерпеливо, требуя и желая большего.

Марк перевел дыхание и, в самые губы, тихо прошептал:

— Я займусь с тобой любовью, малышка, непременно. Я обещаю. Очень-очень скоро. Я сам хочу этого до боли. Но, — он вздохнул, — но не сегодня. Я бы с таким удовольствием воспользовался этой ситуацией, но… боюсь того, что может случиться завтра утром.

— А что может случиться утром?

Марк вздохнул, увидев, как тяжелеют её веки.

— Ты можешь ничего не вспомнить и решить, что я напоил тебя специально и воспользовался твоим невменяемым состоянием. Я хочу тебя, моя Морковка. Но хочу, чтобы ты запомнила наш новый первый раз. Так что, — он встал с кресла, прижимая к груди свою драгоценную ношу, — сейчас тебе лучше принять душ и лечь спать.

Он отнес Джейс в спальню, оставил в ванной, а сам разобрал постель. И когда Джейс вышла, укутанная в большой банный халат, босиком и с распущенными волосами, вздохнул, помог ей улечься, поцеловал, как маленькую девочку в лоб, и пожелал приятных снов.

Его еще ждали дети, которые сейчас были под присмотром Роса и его жены.

Он закрыл дверь спальни с сожалением, но и с радостной улыбкой на губах: Джейс будет его. Она его! Только его! И он никому не собирался отдавать это свое сокровище.

Он спустился в гостиную, подмигнул портрету брата, что стоял на каминной полке, и сказал:

— Дружище! Ты слышал? Хотя, уверен, старик, ты знал. Я смогу сделать её счастливой, не сомневайся!

Веки, налитые свинцовой тяжестью, никак не хотели открываться. Да еще и в виски отдавала тупая боль, стягивая голову в стальной обруч. Что с ней такое? Джейс попыталась открыть хотя бы один глаз. Ей это с трудом, но удалось. Правда, напрягая верхнее веко, ей казалось, что она, тем самым, дает работу и всему мозгу, потому, что голова предательски загудела. Она приоткрыла глаз, и тут же закрыла его, застонав. Яркий свет ударил в лицо, так, что она невольно подняла руку, которая показалась ватной и никак не хотела слушаться, и положила ладонь на глаза. Уже полдень?

Но свет был каким-то слишком ярким и приглушенным одновременно. Она сделала еще дну попытку: сквозь разведенные в стороны пальцы рук, прищурив глаза, снова огляделась вокруг. Да, это не солнце. Это ночник. Она заснула в комнате детей? когда укладывала их? И Марк не выключил свет? Но где тогда сами дети? Господи! Она ничего не помнит…

Джейс постаралась развернуться. Но и тут её ждало разочарование: она была придавлена к матрасу чем-то тяжелым, что грузом стало ощущаться на бедре. Ладно, еще одна попытка. Джейс с открытыми глазами стала поворачивать голову, и… И тут комната закружилась. Все предметы вокруг потеряли четкую геометрию своих форм и линий, а потолок стал падать ей на голову. Джейс, борясь с подступившей тошной, опустила веки и застонала. И услышала над ухом нервный смешок.

— Марк?!

— Тише, — он поцеловал её за ухом, — Не кричи.

— Да я и не могу, — ко всем остальным бедам голос у неё был грубый, хриплый и глухой. И еще она поняла, что ужасно хочет пить. Чего-нибудь холодного, но чтобы этого «чего-нибудь» было много. — Я заболела, да?

Вот этого Марк и боялся: она ничего не помнила. Так что, вчера он поступил правильно, отказав ей. Гадать, что было бы, проснись она сейчас совершенно голой в его объятиях, было некогда. А вдобавок, было весело наблюдать за ней.

— Нет, болезнью я бы это не назвал.

— А что тогда со мной? — Джейс опустила голову на подушку. — Почему у меня такое чувство, что я, как змея, ползла по пустыне Сахара? Ела горячий песок и боролась с песчаной бурей?

— Подожди, — Марк пытался скрыть улыбку. — Сейчас должно стать легче. Только, мне надо встать.

— Тебе проще, ты не полз со мною вместе…

— Да, но вот только ты лежишь на моей руке. Я постараюсь вытащить, как можно осторожнее.

Он приподнялся и, зная, что Джейс страдает от невыносимой головной боли, очень медленно и очень аккуратно стал освобождать руку. Но Джейс напряглась:

— Ты спал со мной?

— Угу.

— Ты обнимал меня?!

— Да. Не кричи. — он сел на кровати, развернулся к столику и повернул крышку в бутылочке с водой, слыша, как Джейс снова застонала. Улыбнулся, покачал головой и кинул в стакан две таблетки шипучего аспирина. — Вот, держи. Это должно помочь.

Он помог ей присесть и протянул стакан. Джейс недоверчиво сморщила нос:

— Это?.. Это что?

— Аспирин. Выпей.

— Значит, я все-таки, заболела, да?

— Пей. — Марк улыбался, глядя на неё. — Это не болезнь. Это, — он помедлил, заранее забавляясь её реакцией. — Это похмелье.

Как и следовало ожидать, Джейс поперхнулась. Он несильно похлопал ей по спине и кивнул на стакан, напоминая, что она должна опустошить его.

И Джейс стала все вспоминать. Может, и не все, но очень многое. Пусть обрывками, красочными картинками и эпизодами, но…

Вот она со Стивом в своем кабинете; вот входит Марк с букетом лилий; потом провал; потом он закрывает за собой дверь. Потом она уже сидит у него в машине. Следующий эпизод, это бутылка в её руках…

— Ты напоил меня?

— Я был вынужден.

— И что я говорила тебе? — Джейс насторожилась.

— Тебе так хочется это узнать? — он поставил стакан на столик и снова стал укладываться рядом с ней. Но только на этот раз подмял её под себя, нависая над Джейс и сдерживая вес своего тела на локтях. Он наклонился к самому уху и шептал. — Ты говорила много всего. Но, самое главное, ты просила меня заняться с тобой любовью.

Джейс нервно сглотнула, хотела возразить, но не смогла: губы Марка начали свое медленное исследование. Он скользнул языком по её верхней губе, чуть приоткрывая и вбирая в себя её дыхание. Поцелуй был легкий, почти невесомый, как будто маленькая бабочка слегка коснулась её своими тоненькими бархатными крылышками.

Просила заняться любовью… Что ж, она и сейчас не против. Джейс открыла глаза, затрепетав ресницами, и чуть насмешливо, но явно не удовлетворенно, смотрела на него. Вглядывалась, как будто читала всю его душу. А потом тихо и кокетливо спросила:

— И это все?

Марк коснулся лбом её лба, тяжело вздыхая:

— Я бы унес тебя в гостевую, прямо сейчас, но…

— Снова «но»?

Её разочарованный вздох не укрылся от него.

— И не одно. Скоро затрезвонит будильник, это раз. А нескольких минут мне мало. Я хочу наслаждаться тобой вечность. Воробьи снова спят с нами, это два. Я вчера попросил Роса забрать их садика. Накормил, поиграл, выкупал и уложил с нами. Точнее, они сами легли. Я сказал им, что ты заболела, и…

— Правда? — Джейс искренне удивилась и повернула голову. Ники и Бри, в самом деле, спали на другой половине кровати. — А я их и не заметила.

Марк беззлобно усмехнулся:

— Я не удивлен, моя Морковка. Хочешь знать третью причину? — Она кивнула. Но Марк знал, что она, возможно, разозлится. — Тебе надо умыться и почистить зубы. Этот бурбон, знаешь ли…

Так и случилось: маленькая ладонь несильно, но ощутимо, стукнула его по плечу. Но если он думал, что Джейс оттолкнет его, то она умудрилась извернуться и ловко выбраться из-под него, как ящерка, юркнув вниз.