И все же, Джейс удалось разобрать постель. Она хотела избавиться и от чулок и подвязок. Потянулась к ним, пока Марк продолжал раздеваться, но он остановил её:

— Это моё!

Как и когда он успел оказаться на кровати, рядом с ней? точнее, над ней? навис, и провел костяшками пальцев по ключице, и вниз, по её телу. Стал ласкать грудь, дразня и целуя, заставляя электрические разряды проходить по каждой клеточке. Все внутри Джейс натянулось, подобно пружине, прямо перед тем, как она лопнет. Главное, сдержать стон, всхлип, иначе уже не выдержать…

И когда она все-таки застонала, Марк поймал этот томный, протяжный звук своими губами. Но только если Джейс ожидала, что от него какой-то жадной агрессии, бескомпромиссности, но была потрясена нежной настойчивостью. Поцелуй Марка обольщал: тщательный, неторопливый, глубокий. Такой беззастенчиво интимный. Как будто он сообщал ей о каждом своем желании, наполнял обещаниями. Как безмолвные слова, что лились от самого сердца, но она понимала их, следовала за ними. За этими движениями губ; интимными касаниями рук. И было невозможно не поддаться этим чарам…

Новые волны желания накатывали, одна за другой, непрерывно, мощно, завязывая все внутри в новые узлы. Как метки: вот это касание уносит за пределы разума; а вот это посылает такие импульсы, что готов взорваться сию минуту. Джейс дрожала от обжигающего дыхания на своей коже; от настойчивой ласки губ, которые клеймили её, с каждым выдохом: «Моя… Моя… Моя…» Но он спешил… Сводил с ума… Словами…

Шептал, как сильно любит её; как хочет исследовать каждый дюйм её тела, сначала, руками, потом губами и языком. Как хочет быть внутри, так глубоко, насколько это возможно, и двигаться, заставляя её лишаться разума, воли, только желание; как хочет слышать, как она будет выкрикивать его имя, находясь на самом гребне волны, не сдерживаясь, забывая обо всем на свете…

Она царапала его спину, кусала плечи. Её голова металась по подушке. Завитки волос липли к бисеринкам пота, что проступали на шее и висках. Она стонала, просила, умоляла… Проклинала силу Марка и терпение, благодаря которым он сдерживал себя, а её заставлял балансировать на грани.

И когда, наконец, Марк вошел в неё наполняя собой, настолько медленно и томно, даря ощущение полноты и не только физического, но и духовного единения, Джейс не выдержала, и последовала за атомным взрывов, который поглотил не только её тело, но и разум. Отобрал душу.

— Эй! Детка! — сквозь шум в ушах и туман, она слышала насмешливый голос Марка, который звал её. Но вот только сил вернуться не было. — Джейсон! Вернись! Не так быстро. Я не позволю тебе вот так уснуть! У нас впереди вся ночь…

Вся ночь… Ночь, когда он рушил все её границы, заставляя покидать привычную зону комфорта.

Ночь, в которой она ощущала себя игрушкой, его любимой куклой, с которой он играл.

Ночь, когда она признавалась ему в любви, снова и снова. А спустя мгновения уже выкрикивала проклятия в его адрес, потому что Марк подводил её к самому краю. Раз за разом. Но удерживал. Натягивал до предела тонкую струну, но не спешил отпустить. Позволял постоять у края пропасти и почувствовать притяжение бездны, а потом резко тянул назад. Менял положение их тел, обладая ею, словно она настолько невесомая и гуттаперчевая, и начинал мучительную пытку с самого начала.

Ночь, в которой не существовало никаких эмоциональных барьеров.

Ночь открытий и признаний.

Ночь, когда мириады звезд, маня её своими разноцветными вспышками, взрывались. Раз за разом. Лишая сил. Голоса. Мыслей.

Ночь, когда черное звездное небо превратилось в мягкое шелковое покрывало, что плавно опустилось на её плечи. Укутало в надежные объятия Марка. И подарила сон…

Луч солнца, что нашел лазейку в резной спинке кровати, озорничая, скользнул по кончику носа Джейс, заставляя её сморщить его и втянуть голову в плечи. Но этот проказник не думал останавливаться: оказавшись на её лице чуть выше, он заставил трепетать её веки, щурясь и натягивая одеяло на голову.

Джейсон застонала. Открыла один глаз, осматриваясь вокруг. Воспоминания о минувшей ночи приятным трепетом прошлись по всему её телу. Она откинула одеяло: вытянула руки вверх, выгибая спину, точно кошка, и только что не мяукнула.

В теле была такая приятная слабость и нега. На первый взгляд. Но стоило только попытаться приподнять голову, как Джейс поняла, что все её мышцы напоминали собой желе. Вечно трясущаяся субстанция, совершенно не умеющая контролировать свою координацию, и грозящая соскользнуть и шмякнуться на пол из — за всех этих причин, вместе взятых.

Джейс повернулась, прижала к себе подушку Марка, что сохраняла его запах, и хихикнула. Несмотря на всю неоднозначность вчерашнего дня, она была счастлива. Наполнена ощущением безмерной радости до краев. И то, что проснулась она в этой огромной постели одна, нисколько это утро не омрачило.

Она пододвинулась к краю кровати, попыталась осторожно сесть и спустить ножки вниз. Опираясь ладонями о матрас, наклонила голову вправо-влево, разминая мышцы, потом встала. Приподнялась на носочки и еще раз потянулась всем телом, издавая непонятный мычащий звук.

Беглый осмотр комнаты вызвал новый приступ веселья: их с Марком вещи были разбросаны повсюду. Один чулок висел на спинке кровати, в изножье. Другой небрежно валялся на полу. Рядом с ним примостился пояс с подвязками. Её корсет лежал на вершине платья, что кучей переливающего материала так и осталось небрежно валяться, словно стоило не несколько тысяч баксов, а всего пару жалких центов. Джейс подцепила пальчиком порванные белые кружева изысканного фрунцузского нижнего белья, вздохнула и покачала головой, сожалея о том, что эти красивые трусики стали ненужной тряпочкой. Но потом наклонила голову к плечу и улыбнулась, вспоминая безумства этой наполненной страстью ночи.

Потянулась за рубашкой Марка и, накидывая её себе на плечи и влезая в рукава, застегнула только несколько средних пуговиц.

Обнаруживая при каждом наклоне, собирая вещи с пола и всевозможных поверхностей, кучу мышц, о которых ранее не подозревала, Джейс гадала, куда делся Марк. Дверь в спальню была плотно закрыта. Но не работает же он, пусть и дома, сегодня?

Она пожала плечами, бросила часть вещей в корзину для белья в ванной; подошла к зеркалу и решила хоть немного привести себя в порядок перед тем, как отправиться на поиски своего мужа.

Муж… это слово так приятно ласкало слух и немного щекотало небо. Жужжало, словно назойливая муха. Но сначала приятным стоном срывалось с губ. Муж…

Марк, босой, и в одних только боксерах, стоял у плиты и готовил завтрак. Существенный завтрак. Яичница из полудюжины яиц; гора жареного бекона; галлон, и никак не меньше, крепкого кофе; пирамида хрустящих тостов и кувшин свежего апельсинового сока.

Эта девчонка вымотала его. Лишила всех сил. Но слышать её стоны, крики, свое имя, что срывалось с губ, то чувственно и нежно, то пылко и страстно, того стоило. Он так мечтал раскрыть всю страсть Джейс. Позволить ей воспарить. Не сковывать и не сдерживать себя. И вот вчера его мечта сбылась.

Одни в доме. Только одни. И голос Джейс, который, то взлетал ввысь, до самых высоких нот, то срывался до хрипоты.

А то, как она, на последнем аккорде своей сюиты, взлетела, а потом, совершенно без сил, рухнула к нему на грудь, и уснула, заставляло Марка растягивать губы в широкой и довольной улыбке. Джейсон, в тот момент, выглядела просто невероятно: раскрасневшееся лицо, припухшие от его поцелуев губы, обмякшие плечи…

Она спала, а он, повернувшись вместе с ней на бок, лежал и смотрел на неё. И понимал, что в мире нет ничего более прекрасного, чем его маленькая жена…

А вот сейчас стоял на кухне и готовил завтрак для своей девочки. Осталось поджарить последний ломтик бекона, как-то уместить все это на поднос, не забыв при этом прихватить тарелки, кружки и столовые приборы, и вернуться в спальню.