– Кино. Надо сходить. А где клуб находится?

– Рядом с больницей прям. Ты что же там не была еще?

– Не была.

Нюра снова взялась за метлу. Во дворе был сарай, где жили куры, днем они гуляли возле дома, а на ночь их закрывали здесь, чтобы никакое дикое животное не утащило.

– Тебе надо отправиться к Звереву, он может помочь, – пробурчала она.

– С чем? – не поняла я.

– С пропавшим человеком.

Нюра добавила, что Зверев всегда в курсе происходящего. И про этот случай точно знает, потому что однажды обмолвился о нем, когда покупал у нее кислушку.

– Я сразу почувствовала неладное, но у нас в деревне много необычного происходит, поэтому спрашивать тогда не стала. Только в церковь сходила на следующий день.

– А что странного происходит?

– А Иван разве тебе не рассказывал? Он лучше всех знает.

Про Ивана я с ней говорить не желала, поскольку боялась, что снова начнет про убийство отца болтать, а мне эта тема не то чтобы не нравилась, просто не хотелось верить, что все это правда. Симпатия к Ивану начинала мешать быть беспристрастной.

Завтра нужно навестить Зверева. Я должна его допросить.

Интересная описка «допросить» – неужели я, действительно, так себя здесь ощущаю? Да, моему эгоизму нет предела, к чему были все эти книги про буддизм?

А что касается странных вещей, это она попала в точку, с недавних пор я и сама вижу и слышу такие чудные вещи, которые другие не видят. Влияние местности или разыгралась моя фантазия? Вот о чем мне не сможет рассказать даже Иван, а ведь он «лучше всех знает».

Закат догорал кованым золотом, отражаясь в корыте с водой.

Из-под ворот некоторых домов несло такой адской вонью, что мне приходилось стоять пару секунд у ворот, чтобы привыкнуть к запаху и не показать в присутствии хозяев, что меня страшно мутило, дабы не обидеть.

– Чего не стучишься?! – крикнул из открытого окна Зверев.

Пробираюсь в ворота, во дворе большая собака, которая даже не открыла глаза. Хозяин вышел во двор, я подумала, что хочет пригласить в дом, но он тут же между куриным пометом начал расспрашивать, зачем я пришла. Я важно извлекла из кармана стопу разнородных листочков с пометками о деле пропавшего. Зверев без любопытства, но с некоторой раздражительностью наблюдал за мной.

Зачитала показания (да уж показания) родственников, перешла к материалам, которые передала мне редакция (надо бы на ноутбуке что ли все набрать да распечатать для внушительности).

– …последние полгода на письма не отвечал, посему можем заключить, что именно в это время Новиков и пропал.

– Голубушка, как вы некстати, – произнес он и махнул на меня тоненькой сухой рукой.

Собака резко поднялась с места, обнюхала меня.

– Сейчас приду, стойте здесь, – он неспешно зашаркал вглубь двора, там виднелись покосившееся ворота в огород.

Туалет у него там был, или он так чего пошел посмотреть, я не знала, но чутье подсказало, что надо действовать. Тут же я скинула кроссовки и метнулась в сени, ничего примечательного не увидела, раздвинула занавеску и зашла в избу. Чистенько, нигде и никак не проявляли себя преступные следы.

Мигом вбежала в переднюю. На столе лежала книга. В ней закладка. Скрипнули ворота.

Закладкой служило письмо. Почерк был ровный, никогда я не видела таких круглых каллиграфических букв.

Шаги приближались.

– Эй, милочка! – послышался недовольный голос Зверева.

Я попыталась сфотографировать письмо, но фотография получилась размазанная.

– Милочка, где вы? – повторно раздался голос.

Я снова нажала на кнопку телефона, пытаясь поймать фокус.

Когда он вошел в дом, я только что и успела, как метнуться, прыгнуть через порог в заднюю. По моему растрепанному виду он понял: делала я что-то недозволительное.

– Воды хотела попить, – тут же соврала я и как-то чересчур довольно улыбнулся.

– Вам лучше уйти, – сквозь зубы процедил он.

– Но я же не задала вам вопросы, – предприняла еще одну попытку оправдаться и поспешила уйти из дома, пока он не решил вызвать полицию или ударить меня поленом. Кто его знает, что у него на уме. А если вдруг он связан с пропажей Новикова, то ударит не раздумывая.

Домой не просто шла, а почти бежала, так уж хотелось мне посмотреть, что в письме. И опять чутье подсказывало, что там есть информация, которая, наконец, позволит сдвинуться с мертвой точки.

Вот что было написано в письме:

«С большой охотою готов тебе рассказать о последних происшествиях в больнице. Привлекающий твое внимание больной Виктор Г. снова перестал ходить в туалет. А делает это словно он собака. Надеюсь, то не вызвало у тебя отвращение, и что ты не трапезничал в эту минуту.

Виктор ведет себя все страннее, ночами говорит «смогу иль нет», не связано ли это с исчезновением людей, ищет он их что ли … но до сих пор не дает мне покоя воспоминание, как читали они с Борисом жуткие стихотворения, когда умерла Элечка.

Лариса просит меня оставить эту историю, так и получается, что ни с кем более, как с тобой, я не могу это обсудить.

Как твое здоровье?»

Так значит, он хорошо знал Новикова! Кто такие Элечка и Виктор? И что за исчезновения людей. Людей? Людей?! Боже, да что здесь происходит! Скрипнул пол ни с того ни с сего.

Духи, что ли, пожаловали?

Нервно засмеялась.

Дрожащими пальцами пролистала галерею на телефоне, желая рассмотреть одну фотографии. На конверте – Степанов Петр. И адрес больницы. Адрес получателя – деревня Малакан, соседняя деревня.

Получается Зверев в соседней деревне жил? Как-то совсем все запутанно стало.

От адреналовой встряски немного приустала. Решила прогуляться и успокоиться, потому что я хоть и была обескуражена своим поведением, но в целом гордилась и радовалась обнаружившейся смелости.

Вышла ко двору (как здесь говорят), чтобы подышать и поискать интернет заодно. Интернет – штука настолько привычная городскому жителю, что его отсутствие не просто кажется странным, а выводит из равновесия, как если бы тебе сказали, что с сегодняшнего дня велено ходить без одежды.

Интернет в этой деревни появлялся в разных местах: иногда у болота, в редкие минуты даже у дома. Внутри дома, по закону подлости, конечно, никогда.

Мне кажется, я еще не рассказывала про это огромное болото, которое начиналось в метрах десяти от дома сторожа и занимало огромное пространство. Оно лежало ровно в параллель моей улице, а где заканчивалось, я даже не знаю. За домом сторожа, прямо возле болота – дорога, по которой любили прогуливаться местные. Я тоже, нет-нет, да и повторяла за всеми, гуляла по болоту. От болота несильно пахло прелым, скорее оно даже больше пропиталось запахом леса, который окружал всю деревню, перебивая любые другие запахи. Но тем непредсказуемее, опаснее выглядело болото. Поверхность постоянно пузырилась, словно под водой задыхались люди. Покрыто не тиной, а зеленной присыпкой, между которой грациозно рассекали водомерки.

Иван рассказывал, что на этом болоте, поросшем мхом, часто прятались беглые каторжники и там же умирали, топли в болоте. А тех, кого ловили, приколачивали здесь же цепями к деревьям, чтобы неповадно было остальным.

Однако сегодня я пошла гулять в другую сторону. Когда проходила мимо больницы, почувствовала, что испытываю некий трепет, не страх, но что-то похожее. Ускорилась, потому как уже темнело. Здание клуба располагалось не дальше чем в двадцати метров от забора больницы. В клубе у каких-то парней (похожи на старшеклассников) выяснила, что показ фильма будет через два дня. Какой фильм будут показывать, не сказали. «Не все ли равно?» – спросил меня один из них.

И в самом деле, есть ли фильм, на который я бы сейчас не пошла?

Когда ко мне в гости впервые зашел Иван, я уже собиралась спать, измученная от приключений сегодняшнего дня. Иван был пьян. Видимо, в другой день на пороге моего дома не решился бы появиться.